Лесной царь (СИ)

- Да и вообще, Миладушка, давно предложить думал, да все совестился, выходи за меня. – Выпалил на одном дыхании мужик, выжидательно посмотрев на знахарку.

Та от удивления выронила ухват, к счастью пустой и медленно нашарив рукой стул села с противоположенного конца стола от старосты.

- Ты думай, думай, - видимо истолковав её поведение как радостное, продолжил Олснар. – Я мужик холостой, видный, в доме окромя Маргулины и нет никого. Будешь жить припеваючи, по хозяйству ей помогать, горя знать не будешь, да и не обидит никто. А ежели ребеночка родишь от пакостников этих, как своего приму, да сам воспитаю. Сама подумай, куда тебе в лесу с дитем-то? – Разгорячившись, зачастил мужик.

- Нет, - тихо, но четко отрезала травница.

Она сначала не хотела так грубо отказывать старосте, тем более, что он ей, вроде, одолжение оказывал, но мысль о совместном пребывании в одном доме с Маргулей казалась невыносимой. Тем более вся деревня знала, что староста очень к ней прислушивается.

Олснар удивленно примолк, в немом изумлении уставившись на травницу. Похоже, отказа, да еще и такого грубого, он не ожидал. Травница, воспользовавшись паузой, продолжила:

- Маргулина ошиблась. Ничем меня наймитчики не обидели. Я только раз с ними общалась, раненого их мазями лечила. И не надо, батюшка Олснар, его на мороз в вечеру выкидывать. Ничего плохого он мне не делал.

Староста посерел лицом и резко поднялся.

- Говорила мне сестра, что ты девка пропащая, да я не послушался, в жены хотел взять. Думал силой тебя, а ты… - мужчина аж задохнулся от возмущения. – Да вся деревня видала как они к тебе хаживали. А наймитчика себе в дом забирай, коли он тебе так люб. Не буду я эту пакость у себя в деревне держать. – С этими словами староста вышел из дома, напоследок хлопнув дверью.

Милада осталась сидеть, ловя ртом воздух. Теперь не будет ей тут житья. Придется по весне вещички собирать и в путь отправляться. Прижав ладошки к лицу, девушка горько разрыдалась.

***

Волк кипел от возмущения. Его слух был достаточно тонок, чтобы различить все слова, произнесенные в избе до последнего.

Он еле сдерживался от того, чтобы не покусать старосту за пятки. Мех на загривке встал дыбом, из горла рвалось рычание. Его травница опять плакала из-за какого-то бессердечного олуха! Тихо рыкнув, зверь прыжками помчался в лес. Кое-кому определенно было пора намекнуть, как поступать не стоит.

Нет ума - считай калека

Ввечеру в дверь нерешительно постучали. Травница глубоко вздохнула, потерла раскрасневшиеся от слез глаза и пошла отпирать.

На пороге, взъерошенный и замерзший, стоял наймит. Тот самый покусанный, за которого девушка так опрометчиво заступилась перед старостой.

Мужчина тяжело опирался на перекосившиеся и почерневшие перила, крепко сжимая горловину мешка, перекинутого через плечо. Взгляд он упорно не отрывал от порога, словно усмотрел там нечто интересное.

- Мне это, до города не дойти, - чуть хрипловато начал он. – Приюти до весны, подлечи, я в долгу не останусь.

Говорил он с трудом, выдавливая каждое слово через силу. Не то гордость не позволяла помощи у женщины просить, не то совесть замучила. Милада молча стояла у косяка, осматривая ссутулившуюся фигуру пришедшего. Она не знала, как надо поступить. Оставить у себя наймита, значило окончательно заклеймить себя падшей женщиной, а прогнать не позволяло чувство жалости ко всему живому, воспитанное наставницей. Ведь раненый и еле идущий разбойник не имел ни единого шанса добраться даже до ближайшего села. Проситель, наконец, оторвался от созерцания порога и поднял глаза на травницу. Усталый взгляд серо-стальных глаз пронзил девушку насквозь. В нем было столько раскаяния и тоски, что Милада сдалась.

- Ладно уж, заходи, - знахарка неохотно отошла в сторону, пропуская гостя. – Если обоз до города пойдет, уедешь.

Мужчина заковылял в избу и сразу же сгрузил тяжелый мешок на стол.

- Если пойдет, тут же уеду, - серьезно сказал он. – Ты уж прости меня, девица. Все мы, лихие люди, сердцем не думаем, не держи зла.

- Садись уж, болезный, не стой. – Устало сказала травница, еще раз взглянув на своего гостя.

Мужчина благодарно кивнул, стянул душегрейку и тяжело опустился на лавку. Милада, перебирающая свой нехитрый скарб в поисках старого одеяла, тишком рассматривала наемника. Довольно высокий и ладно сложенный, молодой еще мужчина, успевший, правда, уже где-то навоеваться, о чем красноречиво свидетельствовал хорошо сейчас видимый шрам от мочки уха до подбородка. Густые, на удивление чистые волосы соломенного цвета, разметавшиеся по плечам, широкие скулы с легкой щетиной, четкий, красивый профиль.

Девушка поняла, что её внимание замечено по легкой скользящей улыбке, на секунду тронувшей губы гостя, и поспешно отвернулась. Улыбка впечатление сильно испортила, открыв отсутствие обоих правых клыков, и нижнего и верхнего.

- Смотри хозяйка, коли не противно. – С усмешкой произнес мужчина. – И не боись, я тебя ничем ни стеснять, ни смущать не буду. Лягу в углу на полу. Зовут меня, кстати Лок. А тебя Милада вроде?

Травница только кивнула. Затем неуверенно указала на меч, закрепленный за спиной гостя.

- Лок, не повесишь ли ты клинок свой на стену? У меня как раз гвоздик подходящий есть.

Наймит отстегнул ножны и, погладив их, положил на стол рядом с мешком.

- Ежели бы не этот меч, пришел бы я сюда гол как сокол. Решили твои односельчане не только в лес меня выгнать, но и все, что у отряда моего было, к рукам прибрать.

Знахарка в ужасе отшатнулась.

- Неужто убил ты кого? – Непроизвольно вырвалось у неё.

Лок только невесело рассмеялся.

- Глупая ты, дефко, не убил, конечно. Даже золото почти все стервятникам этим осталось. Что я раненный даже с мечом, навоюю, ежели все с рогатинами навалятся? Так, припугнул чуток, чтобы совсем уж совесть не теряли. Убирай его, куда нужным посчитаешь, - немного подумав, закончил он. – Я тут гость, а, как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Получив официальное разрешение, Милада аккуратно взяла в руки опасное оружие и повесила его на гвоздик за ремень. Будь её воля, вообще бы выкинула прочь. Неизвестно сколько жизней унесло это лезвие, но с чужими вещами так не поступают.

- Давайте рану вашу осмотрю, - снова перейдя на «Вы», молвила знахарка.

- Благодарен буду, - без доли сарказма ответил Лок.

В итоге процесс превратился для обоих в муку. Милада страдала морально, помогая раненому стягивать узкие кожаные штаны, а наймит физически – его рана загноилась и болела от малейшего прикосновения.

Провозившись с повязками и мазями больше часа, девушка уложила гостя на своей скамье, укутав поплотнее, и занялась ужином. Лок, до этого только скрипящий зубами при особо «приятных» лекарских процедурах, наконец, подал голос:

- Там в мешке картошка, сало и окорока большой кусок сверху. Используй в хозяйстве. Совсем уж дармоедом не буду.

Девушка кивнула и принялась разбирать гостинцы. Когда ужин был готов, наймит уже крепко спал, укутавшись до самого носа.