Колдун (СИ)

Так незаметно прошло два года. Вскоре я перестала думать о Вороне. Постепенно его образ стал стираться из моей памяти и если бы не тот кулон, что он подарил мне в последний день перед отъездом, кажется, я и вовсе позабыла бы о том, что когда-то знала его или попросту сделала бы вид, что забыла. А возможно, я просто хотела его забыть. Вместе с воспоминаниями об этом странном человеке из моей памяти стали уходить и ощущение страха, который я чувствовала находясь рядом с ним. И конечно же, больше никакие монстры, прячущиеся в темноте, не волновали мое сознание.

Все это время я работала на кухне. Работа у меня оказалась не сложная — помогать кухарке, да мыть посуду. Иногда, вечерами, когда таверна забивалась до отказа, меня посылали в зал, в помощь девушкам. А днем я занималась всякими мелочами и ничем определенным. Впрочем, меня все устраивало. Радомир, хоть и был строг, но оказался довольно добрым мужиком. Иногда давал мне выходные, платил исправно, денег при этом не зажимал, кормил как на убой и понапрасну не ругал. Он ценил трудолюбие и беспрекословность. Семьи у него не было, ни детей, ни жены. Люди поговаривали, что когда-то у него была жена, но она предпочла ему другого, вероятно, более удачливого и однажды, не сказав ни слова просто убежала с каким-то заезжим купчишкой…так по крайней мере судачили люди, но сам Радомир никогда при мне не упоминал о ней, да я и не спрашивала, стараясь не лезть не в свое дело.

Нам с Ярославом хозяин выделил небольшую комнату на первом этаже, скромно обставленная, но зато отдельная. Кроме нас с братом в таверне жили только сам хозяин Радомир и его слуга Игнат. Остальные жили в городе и приходили на работу с раннего утра, а вечером, после закрытия, расходились по домам.

Постепенно обживаясь, я начала знакомится с людьми. По вечерам к Радомиру приходили попить пива местные горожане, иногда с женами. Да и беготня с поручениями от кухарки, да нередко и от самого Радомира, по продуктовым лавкам сделала свое дело. Через несколько месяцев у меня появились друзья, теперь я могла ходить по свободным вечерам на посиделки к девчонкам, где мы сиживали на лавках, сплетничали, грызли семечки, распевали песни, а холодными зимними ночами сбивались в горницах у той или иной подружки. Жизнь налаживалась и скоро я и думать забыла о том, что когда-то у меня могла бы бать иная судьба. Порой вспоминала родителей, с тоской и болью, но понимала, что не смотря на их потерю, жизнь все же продолжается и мне есть о ком заботится. Ярослав был для меня и сыном и братом. А потом в моей жизни появился Кнут. Наверное, это был первый мужчина, после Ворона, на которого я обратила свое внимание. И если последний привлекал меня только своей таинственностью, оставаясь при этом недоступным пониманию, то второй ворвался, словно глоток свежего воздуха, тем самым внося разнообразие в мои будни.

Я помню, как мы встретились с ним первый раз. В тот вечер я заменяла приболевшую Милу, обычно прислуживающую в зале за столами. Помню, как меня подозвала небольшая компания. Они только прошли в зал и присели за единственный свободный столик в самом углу. Я поспешно приблизилась, оглядела молодых разодетых парней, явно не крестьянских сынков, усевшихся на лавки, и тут мой взгляд упал на одного из них. Мое сердце на мгновение остановилось и когда застучало вновь, я поняла, что во мне что-то изменилось.

Молодой мужчина, сидевший во главе стола, был невероятно красив. Длинные вьющиеся светлые волосы, необычного золотого медового оттенка спадали ему на плечи ровной волной. Черты лица были аккуратными. Тонкий нос, полные губы и необычайно серые глаза, чистого цвета, без всяких примесей голубого или зеленого. У него были широкие плечи и ровная осанка и что-то такое во взгляде, что я невольно замерла.

— Пиво принеси, — раздался прямо возле моего уха чей-то голос. Вздрогнув, я оглянулась, и увидела стоявшего рядом с собой полного коренастого паренька. Его голубые глаза светились озорством, а невероятно густые вьющиеся темные кудри спадали на широкий лоб забавными завитками. Парни, сидевшие за столом буквально покатились со смеху и я, покраснев, внезапно поняла, что непонятно, сколько долго неприлично пялилась на этого молодого мужчину.

— Пи-во! — повторил смешливый парень по слогам, словно я была умалишенная. Мое лицо тот час залила краска. Я кивнула и поспешила к деревянной стойке. Встретившись глазами с Радомиром, только пожала плечами на его настороженный взгляд.

— Пристают? — только и спросил он.

— Нет, — я покачала головой, следя, как он разливает пиво по высоким деревянным кружкам, затем взяла их в охапку и поспешила обратно к столику. Мой приход был встречен взрывом хохота. Я поставила кружки на стол и оглядела смеющихся. Сероглазый, тот, что мне так понравился, внезапно схватил меня за талию и силой усадил к себе на колени. Я, было, дернулась, пытаясь освободится от его захвата, но он только сильней прижал меня к себе одной рукой, вторая же быстро забралась в вырез моего платья, грубо сминая грудь. Я взвизгнула и тут же была отпущена под смех его дружков.

— Дурак! — крикнула я на сероглазого и, прежде чем он успел что-то произнести в ответ, схватила стоявшую на столе кружку с пивом и вылила ее содержимое ему на голову.

— Ах ты!!! — парень вскочил и тряхнул мокрыми волосами. Я рванула обратно к бару, он следом за мной, но путь ему тут же преградил Радомир. Окинув того холодным взглядом, он оттолкнул его рукой назад и произнес:

— Ничего, Кнут, тебе полезно было немного охладиться. Сам виноват, я все видел и Влада права.

— А что она тогда на меня так глаза пялила? — довольно резко спросил молодой мужчина, — Разве она не внимания добивалась? Что не так?

Радомир рассмеялся.

— Ой, ну подумаешь, глянули на него, — сказал он, — Тоже мне писаная торба нашлась. Может она что интересное и увидела, да ведь это не повод сразу девку лапать!

Сероглазый покосился на меня через плечо моего защитника и погрозил мне кулаком. Я, почему-то рассмеявшись, показала ему в ответ язык и гордо вскинула голову.

— Тронешь девочку еще хоть пальцем, — сказал Радомир Кнуту, — Ноги оторву. И даже отец не спасет!

Кнут пожал плечами, показывая всем своим видом, что ему все равно.

— Да ну ее, — сказал он, — Пусть живет! — и вернулся обратно за столик, демонстративно не глядя в мою сторону.

Когда Радомир поравнялся со мной, я с благодарностью кивнула ему.

— Поосторожнее с ним, — предупредил меня тихо хозяин, — Мальчишка вспыльчив и мстителен, хотя, в принципе, не злобен.

Я кивнула. Радомир позвал мою напарницу Илю, дородную девушку с пышными формами.

— Теперь ты обслуживаешь Кнута и его компанию, — сказал он, — Поменяйтесь.

Девчонка обрадованно забрала у меня последние кружки с пивом и почти бегом направилась в сторону столика, где сидели молодые люди. Я равнодушно пожала плечами. Пусть себе бежит, подумала я, если ей нравятся те, кто позволяет себе вольности.

Я взяла себе столик Или.

Спустя неделю после происшествия с Кнутом, в один из вечеров, когда я работала, Радомир послал меня в погреб за солеными огурцами. Я накинула на плечи теплую накидку, поправила на голове шерстяной платок и выскочила из таверны. Ранняя осень в этом году была необычайно холодной. С темного неба, затянутого темными, кучевыми облаками, моросил прохладный дождик. Я пробежала до погреба и нырнула внутрь. Набрав полную миску маленьких, хрустящих, пахнущих зеленью и чесноком огурчиков, вылезла из погреба и прикрыла за собой дверки. Но едва моя нога ступила на размоченную дождем землю, как кто-то подхватил меня за талию и прижал спиной к стене погреба. Я взвизгнула. Миска с огурцами упала в грязь, а моей щеки коснулись чьи-то теплые губы. Я дернулась в сильных руках, придавливающих меня к стене, и узнала в мужчине своего недавнего знакомого.

— Вот ты и попалась, курица, — рявкнул он.

— Пусти, — я попыталась ударить его ногой, но тщетно. Кнут увернулся.