Игры мастера Ероши (СИ)

     Дариши пригладил седую бороду.

     - Ты говоришь по-другому. Ты как мастер старой школы, без ухмылок и танцев глазами.

     - Ты до этого момента не видел мастеров игры. Только паяцев, которые играют в знатоков. Настоящий мастер ясен и прост. Старые мастера были хозяевами реальности, владельцами своей земли, своих супругов, своих детей и овец в загоне, но никогда не были хозяевами самим себе. Всегда рабы господина и долга. Рабы Омиши и его свиты. Новые мастера пытаются стать мастерами своего судьбы, хозяевами своей жизни. Может мир рухнет под тяжестью нашей невесомой игры. А может, после нас придут игроки, которые будут хозяевами и старой реальности и новой судьбы. И тогда наступит лучшее время, и мир родится заново.

     Долго молчал Дариши. Потом встал и ушёл в дом. Его ученики обернулись к Ероши, и он весь вечер учил их. А на следующий день вышел мастер Дариши и в свою очередь учил людей. Так они менялись, и в людях, которые слушали их, росли два духа. Дух земли, страстный и жадный до жизни, цепко держащийся за бытие. И дух ветра, легкомысленный и часто равнодушный, но способный раздуть паруса мечты и надежд.

     Ероши остался жить у мастера и днём, когда помогал Дариши по хозяйству, любовался на женщину с которой делил кров. И часто забывал слова мудрости, когда смотрел на неё.

     А дочь мастера слушала обоих мужчин, но иногда страстно желала, чтобы появились мастера живительной мудрой воды, а может и разрушительного ужасающего огня. Мудрость женщины и мудрость зла. И только тогда люди станут полными, а людской мир гармоничным. Но никогда не высказывала мысли вслух, а её никто не спрашивал.   

Игра в любовь

     Айюшу недавно исполнилось тридцать лет, но она никогда не была замужем. С детства она слушала своего отца, мудреца Дариши. И ни один мужчина не мог сравниться с ним в мудрости. Ни один мужчина не был достаточно хорош для её тлеющего сердца, которое не могло воспламениться. Слишком много мудрых речей вошло в её уши. Они обострили её разум, но затушили угольки, которые горели в юности. И теперь она совсем уверилась, что никогда не сможет полюбить.

     Но когда пришёл Ероши, она впервые узнала человека, мудрость которого признавал даже её отец. Вначале она злилась на него, и хмурилась в его присутствии. Но потом вдруг заметила, что рядом с Ероши опускает глаза, а иногда наоборот пристально смотрит на него и отворачивается, когда он пытается поймать её взгляд. Что её голос меняется, становится тонким и звенящим, а иногда против воли просящим и жалобным. И она возненавидела Ероши за эту слабость. Говорила хмуро, грубо и тут же злилась на саму себя. Но Ероши посмеивался и часто говорил с ней наедине, но не о мудрости, а о местах, в которых побывал, о людях с которыми общался. И о том, как ушёл из трактира, где прожил всю жизнь, как его проклял хозяин Йериши, как он нашёл город радости, о злосчастном фермере Доши и его жёнах, и о многих других вещах, которые узнал во время странствий. Против воли она слушала его, восторгалась, боялась и злилась вместе с героями рассказов. А потом уходила к себе в комнату, и ей было трудно уснуть. Её окутывали какие-то грёзы, но она забывала их к утру.

     Когда весну сменило лето, они разговаривали около амбара. Ероши приблизился к ней, взял за руку и попытался увести в амбар. Она вырвала руку и сказала.

     -  Я не люблю тебя.

     - Пустое, - сказал, улыбаясь Ероши, наблюдая как она уходит в свой дом.

     Мастер всё так же учил жаждущих, но больше не рассказывал женщине историй своих странствий. Когда они оставались наедине он говорил о том, как на смену сладкой весне приходит жаркое лето, и наступает пора собирать урожай посеянный весной, а вслед за ней неизбежно приходит пора увядания, а потом снег засыпает одинокую могилу. Он рассказывал, как прекрасен росток, пробивающий себе путь сквозь поверхность сытной земли. Он говорил о шаре из колючек под названием перекати-поле, который долго скитался по безводной пустыне, но вот нашёл оазис и пустил в нём корни. И мечтает только о том, чтобы прозрачная вода всегда питала его живую душу. Айюшу слушала, и на её губах играла неясная улыбка. Ероши не понимал, что она была вскормлена молоком мудрости и её дух твёрд и непреклонен. Она знала, что вода свободна, и никто никогда не будет настолько мудрым, чтобы построить плотину на пути её ручья. Поэтому когда на празднике летнего равноденствия Ероши снова попытался увлечь её в амбар, она вывернулась и ушла в дом.

     - Я не люблю тебя, - рассмеялась она на прощанье, радуясь своей свободе.

     - Пустое, - сказал Ероши, но теперь он хмурился. Он был мастером ветра, и мастерство воды утекало у него между пальцев. Ведь она так нравится ему и он уже не молод. И он видел, как она смотрит на него и понимал, что тоже нравится ей. И её красота уже начала перегорать и грозила обратиться в пепел. Так в чём же дело? Он не понимал. Ни созерцание, ни обращение к спутникам Омиши не поможет понять женское сердце.

     Теперь по вечерам они молчали. Старый мастер сидел у пустого очага и смотрел на место, где зимой пылает огонь. Старые кости холодели даже летом. Ероши сидел за столом, глядя на пламя свечи, размышляя над очередной мудростью, которую расскажет завтра ученикам, или мастерил что-нибудь по хозяйству. И всё чаще уходил ночевать на сеновал ещё до наступления темноты. Айюшу шила, пряла, и казалось, не замечала тишину вокруг себя.

     В начале августа Ероши снова попытался увести женщину к себе, но она снова не далась. И теперь уже смеялась открыто. Мастер был смущён. Тем же вечером он пришёл к Дариши и сказал, что передумал оставаться. Он хочет продолжить свой путь до наступления осенних дождей, чтобы успеть найти новое пристанище. Может где-нибудь на юге королевства, куда ведёт широкая дорога. Там столица, где можно найти место мастера при дворе. Дариши кивнул и сказал.

     - Я тебя не держу, вольному воля. Прошу об одном, подожди до первой августовской грозы.

     Ероши согласился.

     Через неделю огромные тучи налились мрачной чёрной тяжестью. Закапали первые капли дождя. Дариши вдруг вспомнил, что забыл закрыть овец в загоне, и они могут разбежаться в страхе перед громом. Айюшу собрала овец, заперла в крытом загоне, и уже первые ледяные струи ударили о землю. Она попыталась открыть дверь дома, но она была заперта. Тело пронзил холод от дождя, она барабанила в дверь, крича:

     - Отец, отец, открой мне. Я замерзаю, гроза пришла.

     Гулко ударил гром и Айюшу вздрогнула. Она с детства боялась грозы. По её щекам поползли слёзы вперемешку с водой.

     - Открой, отец! Я боюсь!

     Но дом молчал. И здесь женщина услышала, как кто-то подошёл к ней сзади. Она обернулась. Это был Ероши. Он стоял под дождём и смотрел ей в глаза. Айюшу замерла, не веря в такое чудовищное предательство. Отец, которого она безумно любила и посвятила всю свою жизнь, которого поклялась никогда не бросать, так подло предал её. Запер перед ней дом.

     Айюшу стояла, распахнув глаза, не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово. Ероши мягко взял её за руку и повёл в амбар. Она покорно пошла следом, не в силах сопротивляться. Вскоре они высохли и согрели друг друга.

     Дариши сидел в кресле и ухмылялся. Бормотал себе под нос.

     - Моя борода слишком седа для отцовства. Пришла пора быть дедом.   

     Свадьбу сыграли в сентябре.

     Ероши, который провёл большую часть жизни в трактире не привык, чтобы женщина принадлежала ему одному. И не когда выпадет случай, а постоянно. Ему понравилось новая игра, хотя тяжело жить рядом с быстрым переменчивым ручьём, в котором столько слёз. Но она утоляла его жажду. Он любовался чистым ручьём, купался в его тёплых водах, иногда тот выливался ему за шиворот водопадом ледяных брызг. В мудрости мастера стало больше томного тёплого южного ветра.