Забытая дорога

Багдасаров покосился в сторону окна и начал:

– Значит так, Ромочка. Последний перстень, номер шесть – это вовсе не перстень Степана Гурьева. Тот перстень был среди тех двух, что попали к женевскому лавочнику. Либо это тот, который принес ты, подарок (хотя, какой к чертям это подарок – за деньги) твоему отцу, либо тот, что успел побывать в Болгарии. Во всяком случае, эти два перстня когда-то принадлежали Гурьеву и Марату Мурзаеву, правда какой кому, уже вряд ли удастся узнать.

Ромка слушал, раскрыв рот. Багдасаров продолжал:

– Но мы этого даже не предполагали, считая, что перстень Гурьева в Сибири. И пошли по неверному пути. На самом же деле у нас не хватало перстня Клауса Морке, который, как мы считали, давно был у нас в руках. Найти его в который раз помог случай.

Багдасаров задумчиво провел ладонью по волосам.

– Я еще подумал, не слишком ли много случаев помогало мне в поисках? Словно вел кто-то сквозь туман и неизвестность.

– Разве это плохо? – тихо спросил Ромка.

– Кто знает? – неопределенно отозвался Багдасаров после недолгой паузы.

– В общем, когда я вернулся из Киева домой, – возобновил он рассказ,

– меня ждало письмо. От кого, думаешь?

– От женевского торговца? – храбро предположил Ромка.

Багдасаров улыбнулся и покачал головой.

– Нет. От моего сослуживца – Леокса Тита. Помнишь?

Ромка кивнул.

– Так вот. Леокс теперь живет в Таллинне. Работает в порту. Этой весной он заметил на шее одного иностранного моряка цепочку, а на цепочке…

– Перстень! – догадался Ромка.

– Два перстня, – поправил Багдасаров. – Целых два!

– Как два? – опешил Ромка. – Их же семь! А получается уже восемь!

И подумал: «Снова восемь! Магическое число!»

– Вот и я так же удивился. Леокс познакомился с моряком. Его зовут Эрвин Гийс. А девичья фамилия его бабки, – Багдасаров сделал паузу, – Морке.

– Морке, – выдохнул Ромка. И повторил: – Морке.

– Да, Морке. Он служит матросом на судне, которое ходит по маршруту Антверпен – Таллинн. Поэтому он часто бывает в Таллинне.

– И ты помчался в Таллинн, в Эстонию?

– А что оставалось делать? Мы с Димой собрались и живо уехали. Четыре дня назад Гийс, вместе со своим судном, разумеется, пришвартовался в Таллинне. Мы за него взялись. Леокс еще раньше пытался уговорить его обменять или продать перстни. Но тот неожиданно уперся, заявив, что если и продаст когда-нибудь, то только человеку, собирающему их. Я его все же уломал, хотя он упирался донельзя.

Тут-то и началось самое интересное. Перстни Гийса значились под номерами шесть и два. Я поинтересовался – откуда они? Тот ответил, что это семейная реликвия, передающаяся по наследству – стандартный расклад, значит правда. Истории перстней Гийс не знал, но догадывался, что их несколько штук. У него возникла смутная идея сделать себе целое ожерелье. Гийс в первые часы даже пытался склонить меня к продаже моих перстней. Боже, как я с ним намучался, пока уболтал!

В общем, теперь у меня было восемь перстней, среди них два вторых. Я обратился к одному старому искушенному ювелиру, и оказалось, что… – Багдасаров вдруг замолчал.

– Что? – не выдержал Ромка.

– Что перстень Яна Вылчека, присланный мне из Польши – поддельный.

Ромка ошарашенно фыркнул, всем своим видом показывая: «Вот это да!»

– Да, подделка. И подделка настолько искусная, что внешне их практически не отличить, все подогнано до микрона. А различаются они вот чем: настоящие перстни изготовлены из сложнейшего сплава, который и в наше-то время получить непросто, а тогда и вовсе невозможно…

– Когда – тогда? – перебил Ромка.

– В середине восемнадцатого века. Когда сработали поддельный перстень, – ответил Багдасаров. – Видишь ли, он изготовлен знаменитым ювелиром-фальшивомонетчиком Уильямом Кроу, настолько искусным, что вскоре подделанные им драгоценности стали цениться не дешевле, чем настоящие, чем оригиналы. Так что этот перстень тоже солидная редкость.

– А поляки тебе его так, за здорово живешь, отослали? – ухмыльнулся Ромка.

– Выходит так, – пожал плечами Багдасаров. – Но вернемся к нашим баранам… Так вот, в сплаве поддельного перстня начисто отсутствует иридий, в настоящих же перстнях и металле оправы замка иридия довольно много. И камень: в настоящих перстнях, ну и замке, конечно, какой-то необычный минерал со странной кристаллической структурой, редкими примесями и анизотропными свойствами. В подделке – самый заурядный александрит, правда до неправдоподобия похожий на этот самый минерал.

– Вот она, подделка, – Багдасаров протянул Ромке перстень, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных. – И вновь нам остается только гадать кому и зачем понадобилось подделывать такой перстень.

– Чем дальше заходит эта история, тем больше в ней темных мест, – заметил до сих пор упорно молчавший Дима. Ромка никогда не понимал говорит ли он серьезно или шутит. Не понял и в этот раз.

Багдасаров тем временем открыл дипломат и поставил на стол завернутый в хрустящий целлофан замок и коробку с перстнями. Теперь все семь ее ячеек были заняты.

Освободив замок от упаковки, Слава сказал:

– Пожалуй, самое время вставить ключ в замок…

Они неторопливо соединили перстни в нужном порядке. Толстая составная трубка, в которую превратились семь перстней, приятно утяжеляла руку. Все трое по очереди подержали ее в ладонях. Потом Багдасаров перевернул ее камнями вниз и решительно вставил в замок.

Трубка уверенно встала на место, тихо щелкнув.

Минута тянулась за минутой, в комнате повисло напряженное молчание. Они ждали, но ничего не происходило.

Наконец Ромка не выдержал:

– Где же дорога?

Его вопрос прозвучал на удивление жалобно.

– Я ничего не вижу…

Багдасаров внимательно взглянул на Ромку и отрешенно прошептал:

– Дорогу не обязательно видеть. По ней нужно просто идти. Где-то я это читал…

Шаг к столу они сделали одновременно, к столу, где покоился вставленный в замок ключ.

– Откуда я знаю? – сердито сказал Багдасаров, словно огрызнулся. – Не сработала, и все.