Слезы дракона

Когда Уолтер и Бонни отошли назад, профессор вернулся к Билли. Он стоял, покачиваясь, перед ним, и от него во все стороны шло мерцающее сияние. Билли попытался обнять своего обожаемого учителя. На мгновение он испытал только легкое покалывание, но когда он закрыл глаза, кулон снова завибрировал, и теплые сильные руки его мудрого старого ментора обхватили его. Не осмеливаясь снова открыть глаза, он прошептал:

— Я люблю вас, профессор. И мне будет жутко не хватать вас.

Знакомый голос профессора шепнул в ответ:

— И я люблю тебя, Уильям… еще с того дня, когда выловил тебя из затопленного туалета.

Билли живо вспомнил себя, когда он влез на стул вместе с Адамом Ларком, а эта вода хлестала с потолка из всех спринклеров, обливая его с головы до ног. Когда профессор вошел в ванную, его глаза весело заискрились — чем бы он ни занимался, в них всегда было такое выражение. Его энтузиазм и радостное отношение к жизни никогда не теряли своего накала, хотя теперь-то Билли знал, как он был одинок после смерти своей жены.

Билли почувствовал, как его хлопнули по спине, и услышал:

— Я надеюсь, Господь позволит мне наблюдать за тобой с небес. Ни за что на свете я не хочу пропустить твою свадьбу.

Кулон замер на месте. Билли открыл глаза и сделал шаг назад, когда четыре искрящиеся фигуры оторвались от земли. Когда они улетали в небо, оно открылось им навстречу — сияющий разрыв, который, поглотив их энергию, распахнул перед ними Рай. Через несколько секунд после исчезновения их душ десятки драконов, вынырнувших из кулона, выстроились в линию, чтобы двинуться к настоящему приюту драконов. Когда исчез последний, разрыв сомкнулся и небо померкло.

Понурив плечи, Билли медленно повернулся. Экскалибур лежал на земле рядом с густой маслянистой лужей — тут Моргана испустила последний вздох. Он пнул ногой эту черную массу, и капли ее, взлетев в воздух, шлепнулись обратно в грязь.

Нагнувшись, он ухватил рукоять Экскалибура, великого меча, который профессор Гамильтон так долго искал и который оставил ему. Билли поднял клинок и залюбовался его гравировкой — два дракона сошлись в яростной битве. Ведь все это имело глубокий смысл. Каждое приключение, каждое пророчество, сказанное или спетое, каждая опасная дорога — все несло в себе простую истину: борьба между добром и злом не прекращается ни на один день.

Билли уставился в небо. Ему казалось, что он снова видит полосы огня, которые, мерцая в сумерках, уничтожают выбросы темноты. Отважные драконы и рыцари бились с неисчислимыми силами зла. Он кивнул тем образам, которые возникли у него в мозгу. Эти сражения напоминали о его собственных схватках. Порой они представали у него перед глазами. Порой он воспринимал их всем сердцем. И вот пришло время, когда король должен вступить в бой ради себя самого, чтобы раз и навсегда положить конец этому конфликту. За себя… и за всех драконов… И вот этот день пришел, и король нанес поражение всем своим врагам.

Билли выпрямился, благоговейно вложил Экскалибур в ножны и медленно направился к двоим своим лучшим друзьям на этом свете.

Бонни взяла Билли под руку и двинулась с ним рядом:

— Я слышала, как профессор что-то шептал. Не расскажешь ли мне, что он сказал тебе?

Билли наконец нашел в себе силы искренне улыбнуться:

— Кое-что. Он сказал, что любит меня. Я думаю, на самом деле это главное. — Он вскинул голову и посмотрел в ее блестящие синие глаза. — Как твоя мама?

— С ней все будет хорошо. После того как мы счистили всю эту черноту, она словно заново возродилась. Она с Ньюманом отправились искать Эдмунда, но наткнулись на двух Стражников и несколько миль гнались за ними. Кроме того, она счистила черный налет с пары других драконов. Поэтому ее так долго и не было.

Уолтер, подпрыгивая, шел рядом и, разговаривая, загибал пальцы:

— О’кей, у нас еще есть кое-какие дела, которыми надо заняться. Все женщины в безопасности, но твой отец хочет, чтобы твоя мать занялась больницей. В нее надо отправить также Фиске и Вудроу. Фиске сломал ногу, а Вудроу, похоже, несколько ребер, но остальные рыцари в полном порядке, если не считать синяков и ссадин. Змеиный укус сэра Патрика больше не проблема — благодаря Эшли. У нас четверо раненых драконов, но все они доставлены к стоянке, и Тигозия занимается ими, так что скоро они смогут снова взмыть в небо.

Билли остановился. Бонни с Уолтером тоже замедлили шаг, вопросительно глядя на него.

— Драконы, — сказал Билли, глядя прямо перед собой.

Уолтер помахал рукой перед глазами друга:

— А что с ними?

Билли перехватил руку Уолтера, остановив ее:

— Песня Мерлина. В ней сказано, что они должны выбрать.

— Что выбрать?

Билли зажал уши. Песня Мерлина снова звучала у него в голове, и он хотел правильно разобрать все слова.

— Слушай. В ней говорится, что они должны сами выбрать, как ходить по земле — касаясь ее когтями или ногами. — Он опустил руки и сжал кулон. — Это означает, что они могут стать людьми и это свечение может преобразить их, если они сделают такой выбор.

Уолтер подставил руку под луч белого света, бивший из камня, который ярко высветил пятно грязи у него на ладони.

— Кто захочет стать человеком? Я думаю, что быть драконом — это просто классно.

— Можно не сомневаться, — ответил Билли, — но они не захотят обладать человеческой душой? И уж конечно, они не захотят в конечном счете снова оказаться в Гадесе.

У Бонни блеснули глаза. Ее ореол немного померк, но все продолжал светиться, придавая ей разительное сходство ангелом.

— В этой песне говорится о чем-нибудь еще? — спросила она.

— Да. Говорится, что антрозилы тоже могут сделать выбор.

Бонни ткнула пальцем себе в грудь:

— Ты хочешь сказать, что и мы можем сделать выбор? Какой же?

Билли снова заткнул уши, на этот раз зажмурив и глаза, чтобы полностью сосредоточиться на стихах.

— В песне говорится, что свойства дракона обретут человеческие черты, и чешуя отпадет.

Бонни вскинула брови. Она проглотила комок в горле, и ее крылья затрепетали.

— Но как?

— Не это ли случилось с сэром Патриком? — спросил Уолтер. — Я хочу сказать, когда-то он был Валкуром, а теперь говорит, что в нем ничего не осталось от дракона.

— И его турмалин стал белым. — Билли поднял руку и показал кольцо Бонни и Уолтеру. — Турмалин моего отца сейчас красный, но когда я носил его в поселении, он был белым.

— Мой тоже, — сказала Бонни, показывая одолженное ею кольцо. — В нас сейчас нет свойств драконов.

Билли сунул руки в карманы и ускорил шаг. Уолтер и Бонни поспешили за ним.

— Есть только один способ прикинуть, что делать, — сказал Билли, приковавшись взглядом к стоянке перед центром посетителей.

— То есть прямо из первоисточника?

— Ага. Я думаю, сэр Патрик знает гораздо больше, чем рассказывал нам.

20

Оракулы огня

Когда Билли и его друзья появились на стоянке, она выглядела как лазарет для сортировки раненых. «Субару» Карла был единственной машиной на виду, а несколько драконов и рыцарей осторожно ковыляли с места на место, словно проверяя, выдержат ли их тела путешествие. Эшли ухаживала за ранеными, склоняясь то к одному, то к другому, каждому говорила что-то ободряющее, но сама была уже полумертвой от усталости.

Билли заторопился, чтобы помочь отцу и Карлу усадить Фиске в «субару». Когда они пристроили его рядом с Вудроу, рыцарь, подавив стон, улыбнулся и кивнул Билли:

— Спасибо, юноша. Для меня было честью сражаться рядом с вами.

Билли хлопнул его по плечу:

— Как и для меня. — Откровенно говоря, он не знал, что еще сказать, и поэтому только кивнул и отошел.

Джаред заглянул в багажник.

— Смотрите, что я нашел! — воскликнул он, извлекая Fama Regis.

Отец открыл книгу где-то на середине, и Билли глянул из-за его плеча. На обеих страницах были знакомые древние руны.

— Ты когда-нибудь думал перевести ее всю целиком?