Империя (СИ)

– Сон дурной? – тихо спросил Ромул.

Луций кивнул и подошел к окну. Солнце постепенно садилось, жара была уже не такой сильной.

– Завтра нас Публий замордует, – с недовольным лицом произнес Понтий, зашнуровывая обувь. – Это сегодня он нас не трогает, а завтра будем ему в ноги кланяться! А если еще и Клементий узнает, что мы под его командованием, а он обязательно узнает, нас точно тут с потрохами сожрут и не подавятся! – не успокаивался он, все сильнее затягивая ремешки, пока один из них не оторвался. – Ну вот, этого только не хватало!

– Да не переживай ты так. Что будет, то будет, – спокойно ответил Ромул. – На все воля богов.

– Что? Что ты сейчас сказал?! – поднимаясь и подходя к Ромулу, произнес Понтий.

– Я сказал, что на все воля богов и от нас мало что зависит.

– То есть ты хочешь сказать, что эти боги за нас все решают?! Что это они, а не люди разграбили наши дома?! Убили семью Мартина?! Лишили свободы наших отцов?! Загнали нас сюда под командование этого выродка Публия?! То есть у тебя вот так все просто?! Свалить все на богов, и дело с концом?! Ты, жалкий священник! – хватая Ромула за грудки и поднимая его с кровати, прокричал Понтий. – А кто ответит за содеянное? Тоже боги?!

– Остынь, Понтий! Остынь, я сказал! – подходя к нему и отталкивая его от Ромула, вмешался Луций. – Между собой еще отношения выяснять не хватало! Что сделано, того не вернешь! Теперь нужно думать о том, как этот месяц продержаться. Я сейчас пойду к Марку, а вы тут постарайтесь не поубивать друг друга до моего возвращения. И присмотрите за Мартином, как бы не натворил чего, – уже спокойным голосом сказал он. – А тебе, Ромул, хватит болтать о божественной справедливости и неотвратимости происходящего! Мы сами себе хозяева, а богам плевать на нас, и, если кто и делает что-то хорошее для нас, так это Марк. Так что, Ромул, можешь молиться ему с этого момента, – зло ухмыльнулся Луций и вышел из казармы.

До Рима юноша добрался, когда уже совсем стемнело. Ему предстояло пройти окраиной города для того, чтобы выйти на дорогу, ведущую к вилле Марка. Пробираться там по узким, темным, не освещенным улочкам Луцию не очень хотелось, но это был самый короткий путь, и, немного поразмыслив, он все же направился туда. Время неумолимо ускоряло свой бег, а ему нужно было до рассвета вернуться обратно. Пройдя один квартал, он остановился, пораженный непривычной, зловещей тишиной, которую нарушало лишь журчание воды за углом, в квартальном фонтане в нескольких десятках метров от него. Оглядевшись, Луций быстрым шагом направился на звук и вскоре увидел перед собой стелу с округлой чашей внизу. Свет от луны, с трудом проникавший в пространство между крышами двух зданий, позволил Луцию разглядеть высеченный на стеле лик божества. Из его уст вытекала струйка воды и, брызгами разбиваясь о поверхность озерца в чаше, манила своей прохладой. Луций поспешно подошел к фонтану, жадно попил и умылся, избавляя руки, лицо и шею от пыли и пота. Немного передохнув, он снова осмотрелся. «Днем здесь, наверное, не протолкнуться», – подумал про себя Луций, разглядывая ветхие окраинные строения.

Он снова прислушался и вгляделся в переулки, которые лабиринтом расползались в разные стороны от фонтана. Вокруг было тихо и пустынно, и только звук текущей воды нарушал царящее здесь безмолвие. Вдруг позади Луция кто-то закашлял. От неожиданности юноша вздрогнул и резко обернулся. Рядом с фонтаном, наклонившись, стоял старец и, зачерпывая ладонью воду, неспешно пил. В лунном свете он был похож на приведение. Вода стекала по его густой седой бороде и падала с нее каплями, сияя серебром. Напившись, незнакомец прислонил посох к чаше, а сам присел на край фонтана. Видя изумленные глаза Луция, он посмотрел вокруг себя и, убедившись в том, что парень изумленно смотрит именно на него, тихо произнес:

– Здесь нет никого, кроме нас. Кто же вас так напугал? Неужели я?

– А почему вы решили, что я испугался?

– Ну, а как же? – кашлянул в кулак старик. – У вас измученный вид и напряженный взгляд, будто вы чего-то боитесь. А может, у вас случилось какое-то горе? Тогда не мудрено, что вы так потрепанно и изнуренно выглядите.

– И что, это так заметно по моему лицу?

– Нет, не по лицу – по глазам. В них гаснет душевный огонь. Вера гаснет в ваших глазах. Я много странствовал и не раз видел таких, как вы, молодой человек. Вернуться из темноты гораздо сложнее, чем войти в нее. В нее человек входит из света, где все видно, все понятно. Но по ту сторону лишь мрак и пустота, и нет ни выхода, ни входа. Человеку там легко потеряться. Там истиной кажется совершенно не то, что является ею на самом деле.

– Спасибо за лекцию, но я спешу.

– Боитесь опоздать туда, куда опоздать невозможно?

– В смысле?

– В прямом. Я бы дал вам совет, молодой человек, но вы вряд ли будете слушать старца. Недавно я убеждал одного стражника в том, что все люди равны и рабом никто не рождается. Я призывал его к мудрости и доброте.

– И? – заинтересовался Луций.

– Финал был привычен и предсказуем, – старик с унынием опустил руку в фонтан и поводил ею по воде. Луций вопросительно сдвинул брови и прищурился.

– Я имею в виду, что люди, ставящие себя превыше всех, сами являются рабами того, кто их создал. Только вот почему-то их создатель не творит с ними то, что они творят друг с другом. Все это привело к тому, что очень сильное и страшное существо пришло сюда, в этот мир, дабы сотворить с вами то, что вы творите друг с другом. И ты, Луций, сам того не ведая, становишься его оружием возмездия, втягивая в круговорот страшных событий всех тех, кто близок тебе и кто имеет к тебе хоть какое-то отношение. В тебя, словно в омут, погружаются его идеи, и ты, сам того не осознавая, претворяешь их в жизнь. Ты принесешь много страданий людям, прежде чем поймешь это. А быть может, ты не поймешь этого никогда.

– Что ты несешь? Как ты узнал мое имя? – изумился услышанному Луций.

Он хотел было подойти поближе к старцу, который пристально смотрел на него мудрым взглядом из-под косматых бровей, но сзади послышался шум повозки. Ее обитые железом колеса дребезжали по брусчатке, и Луций невольно отвлекся на звук, на мгновение потеряв старика из виду. А когда он повернулся обратно, на месте, где еще секунду назад сидел незнакомец, была пустота. Лишь лунный свет, падая на фонтан, переливался серебряной пылью и сказочно красиво мерцал на темной воде. Через мгновение все вокруг ожило и зашевелилось, а улицы наполнились привычным шумом. Стучала выехавшая из-за угла повозка, которая подвозила товар к лавкам, вдалеке слышались возгласы, лошадиное ржание, чья-то ругань. На все это отзывались заливистым лаем собаки. Рим никогда не спит, и даже его окрестности, какими бы захудалыми они ни были, постоянно пребывали в суетливом движении. Луций некоторое время простоял завороженный, но так и не понял, состоялся ли недавний разговор на самом деле или встреча со старцем ему привиделась.

– Б-р-р-р-р! – попытался он избавиться от наваждения и, наклонившись к чаше с прохладной водой, стал умываться. Остудив голову и придя в себя, Луций направился туда, куда так сильно спешил. Вскоре дорога перед ним расширилась, открывая освещенный участок. Лунный свет, падая сверху, словно сказочный водопад, струился на мостовую, вымощенную базальтовыми плитами, и делал ее похожей на панцирь гигантской черепахи. Луций даже остановился, пораженный окружавшей его красотой. Он смотрел, восторгаясь и удивляясь: и это в таких-то трущобах! Проходя по восхитившей его мостовой, он заметил надпись, вырезанную на гранитной табличке: «Клавдию Дементию, который провел здесь свое детство, посвящаю. Клавдий Марк Нерон».

«Надо же! Наверное, Марк и впрямь любил своего родственника. Зря отец сомневался в этом. Сколько же денег нужно, чтобы такое замостить здесь? А главное, для чего? Все равно эта нищета не оценит», – оглядывая обшарпанные и покосившиеся дома, подумал про себя Луций.

Какое-то движение вдалеке привлекло его внимание. Присматриваясь и почесывая руку, юноша медленно направился вперед и вскоре увидел, что в глубине улицы возился человек. Он то останавливался, то опять начинал двигаться и, наконец, шатаясь, прислонился к стене. Громко ругаясь, он несколько раз со всей силы ударил кулаком по каменной кладке. Затем начал биться об нее головой и, наконец, опершись на холодную стену и закрыв руками лицо, засмеялся нечеловеческим смехом.