Феникс в пламени Дракона. Часть 2.

Есть! Амадин Ролан позволил себе на мгновение отвлечься, чтобы проводить взглядом падающую жертву. Этот явно готов - первый на его боевом счету! Между тем к строю пикировщиков пробилось еще несколько "Сейкеров". Сразу два "Дайбингу" полетели вниз, пылая и дымя, а несколько резко отвернули в сторону. Черные цилиндры бомб отделились от захватов под фюзеляжами и бесцельно полетели в море - самолеты спешили избавиться от груза и выйти из боя. Их никто не преследовал - эти уже не опасны.

Оставшиеся ивирцы, однако, сохраняли плотный строй и огрызались очередями пулеметов, торчащих сзади из кабин. Амадин обстрелял еще один, зацепил, но не сбил, а затем ивирские истребители снова ввязались в бой, отвлекая ксаль-риумцев на себя. В какой-то момент лейтенант Ролан потерял из вида своего ведущего, и искать его было некогда - "Фаэтта" крепко села на хвост его "Сейкеру". Ролан сделал вираж, второй - безрезультатно. Ивирец нещадно жег боезапас, трассеры проходили вплотную к плексигласовому фонарю пилотской кабины, а некоторые пули находили цель. В левом крыли "Сейкера" уже зияло несколько отверстий. К счастью, самолет сохранил управляемость. Ролан внезапно, на пределе возможностей машины, ушел вниз - в пикировании "Сейкер" был много быстрее "Стрекозы". Это сработало - обернувшись, Амадин не увидел противника. Либо тот потерял его, либо ивирцем занялся кто-то другой из ксаль-риумцев. Он потянул рычаг, выводя самолет из почти отвесного пике, и стиснул зубы от перегрузки. В какой-то момент в глазах потемнело, но, к счастью, слабость сразу отступила. Амадин сглотнул. Его лицо было покрыто липким потом.

- Кайрен, не вижу тебя! - окликнул Амадин. - Ты жив?

- Жив, но слегка потрепан, - пришел ответ с небольшой задержкой.

Амадин перевел дух. Впереди уже повисло в воздухе несколько клочьев серого дыма - пушки "Красотки Тар" вступили в дело. Ролан начал набирать высоту, когда внезапно сбоку заметил несколько одномоторных бипланов. Каннивенские "Айзштарне" с подвешенными под брюхом длинными, темными сигарами - торпедоносцы! Пользуясь тем, что ксаль-риумские истребители связаны боем, самолеты прорывались к "Тамарии" и уже выходили на курс атаки.

- Даэмогос... - буркнул Амадин. - Внимание всем, это "Сфирани-10"! Три торпедоносца заходят на "Красотку", направление - восемь часов. Иду на перехват!

Рискуя попасть под заградительный огонь собственного авианосца, Амадин Ролан повел "Сейкер" на сближение. Три "Айзштарне" приближались к "Императрице Тамарии" с правого борта, выстроившись уступом; между машинами было не больше пятнадцати метров. Пользуясь превосходством в скорости и маневренности, Амадин быстро нагнал атакующих, заходя сзади, но и его быстро заметили. Расстояние сокращалось, левый в ряду из трех торпедоносцев впозлал в тройное кольцо коллиматорного прицела. Затем ксаль-риумец увидел, как взмахнул рукой, указывая в его направлении, стрелок хвостового пулемета. Он торопливо развернул свое оружие, у дульного среза часто-часто замигала бело-золотая звезда, но ивирец промазал, а в следующую секунду уже Амадин Ролан вдавил гашетку.

Резкий злой треск двух "Темпестов" над мотором был заглушен мощным "гранг-гранг!" автоматической пушки, стрелявшей через втулку винта. Залп ударил точно: Амадин увидел, как брызнули в стороны клочья обшивки. Отлетел оторванный пулемет, затем в воздухе промелькнуло нечто странное, темное и продолговатое. Рука, вдруг понял Амадин. Это оторванная рука. Снаряды попали прямо в стрелка и разорвали человека в клочья. Амадин Ролан почувствовал, как в горле образовался мерзкий ком, и судорожно сглотнул.

Лейтенант увел "Сейкер" вплаво-вверх, уходя из сектора обстрела пулеметчиков с двух других самолетов, сделал резкий разворот, готовясь повторить атаку, но в том уже не было необходимости. Один "Айзштарне" - тот, который подбил Ролан - клюнул носом и рухнул в воду, а два других отвернули в сторону. Торпеды отвалились от захватов под фюзеляжами и полетели вниз, но это не была атака: ивирцы поняли, что обречены, если немедленно не выйдут из боя, и, стремясь облегчить самолеты, скинули смертельный груз наугад.

Амадин повел самолет вверх, туда, где продолжался ожесточенный бой, и самолеты с красно-желтыми и черно-золотыми знаками различия метались среди разрывов зенитных снарядов. Уходящие торпедоносцы он не пытался преследовать - те не опасны, а врагов в небе было еще предостаточно.

150 миль к северо-востоку от острова Метмер.

Рвануло в опасной близости, и "Дайбингу" содрогнулся, как раненая птица. Юкио Като вцепился обеими руками в рычаг, удерживая самолет на курсе. Вокруг громыхало и вспыхивало, ревели моторы и трещали выстрелы. Подобного капитан-лейтенант не видел ни над Сафири, ни даже в небе Тэй Анга три года назад. Ксаль-риумцы защищали свой авианосец отчаянно и, к сожалению, успешно. Не похоже, что "Тамария" пострадала. Атакуй ее полноценная агинаррийская ударная группа, несомненно, имперцам пришлось бы тяжелее, но большинство пилотов Като были ивирцами. Их обучали долго, и они стали довольно хорошими летчиками, однако, увы, они все равно остались ивирцами. В свое время Юкио Като, направленный в султанскую армию в качестве воздушного инструктора, приложил много усилий к тому, чтобы его подопечные сравнялись с пилотами из Агинарры, но не преуспел. Как бы он ни старался, какие жестокие тренировки ни устраивал своим подопечным - чего-то недоставало. Като долго пытался понять, в чем тут дело, но, в конечном итоге, просто смирился. Должно быть, дело именно в том, что они ивирцы. Горячий народ, порой смелый до абсолютного безрассудства, жаль - с выдержкой и хладнокровием, которых требует воздушный бой, у них дела всегда обстояли скверно. Как и с упорством. Ивирцы могли проявить отчаянную храбрость и свирепость в стремительном натиске, но если не добивались успеха сразу, быстро теряли боевой дух.

В общем, бой складывался неудачно. Агинаррийцы делали, что могли, но было их мало, а пилоты-ивирцы стали легкой добычей для ксаль-риумцев. Пилоты Империи превосходили их выучкой, и "Сейкер-Марины" были много лучше и "Раймеев", и "Фаэтт". Юкио Като видел, как несет потери его группа. Один за другим самолеты с ивирскими опознавательными знаками срывались вниз и летели к воде.

Агинарриец выругался. Он не имел возможности следить за ходом боя, да и, в любом случае, не мог бы отдавать приказы: далеко не все устаревшие аэропланы были оборудованы рациями. Все, что он мог сейчас - вести свою эскадрилью из пяти пикирующих бомбардировщиков вперед, к "Тамарии", силуэт которой был уже отчетливо виден на синей водной глади. Белый шлейф кильватерной струи выгибался причудливым зигзагом - корабль постоянно менял курс, уклоняясь от атак. Оранжевые вспышки выстрелов вдоль бортов казались крошечными, как булавочные уколы.

Внезапно Шимицу, стрелок, вскрикнул:

- Юкио, "Сейкер" у нас на хвосте! - и тут же затрещал его пулемет.

Като немедленно увел самолет в сторону, уходя от пуль. Оглянулся - и верно, позади маячил ксаль-риумец. Воздушный винт слился в туманный диск, пушка и оба пулемета вспыхивали желтоватыми огоньками. Шимицу отвечал, разряжая диск пулемета, но огневая мощь была явно неравна. Истребитель не отставал, и через несколько секунд очередь прошила левое крыло "Дайбингу". Затем крупнокалиберные пули пробили плексиглас фонаря, невидимая смерть пожужжала над самой головой Като. Закричал Шимицу, и крик замолк одновременно со стрекотом пулемета. Юкио Като не стал оборачиваться - все было ясно и так. Бомбардировшик внезапно вильнул в сторону, из-под обтекателя мотора потянулась дымная струя, и брызнуло масло, пятная издырявленный пулями фонарь кабины.

Спасение пришло так же неожиданно, как и угроза. Откуда-то снизу вынырнула "Фаэтта" и разрядила пулеметы, пропоров брюхо "Сейкера" от крыльев до хвоста. Ксаль-риумский истребитель задымил и устремился вниз, а затем внезапно огромный сноп пламени поглотил его. Только теперь Като позволил себе обернуться. Разумеется, Шимицу было уже не помочь. Стрелок бессильно обвис на ремнях, его тело было навылет прошито пулями, и липкая кровь покрывала лицо и руки.