Подобная Сильмариллу (СИ)

- Я знаю, что вас уже предупредили об этом, - ответила я. – Но мне хотелось бы верить, что Владыка Гил-Галад поможет Эрегиону в случае опасности.

- Я в этом не сомневаюсь, - кивнул герольд Гил-Галада. – Ему, как и мне, очень жаль, что Эрегион, несмотря на наши предупреждения, связался с этим проклятым Валар лжецом, но мы всегда поможем нашим братьям-эльфам.

- Его влияние и способность дурачить невероятно, - задумчиво произнесла я. – Что же он сможет сделать с людьми или гномами, если уж так повлиял на нас? – а уж если он захочет забрать шестнадцать колец….

В покоях было тепло, но я ясно увидела, что Элронд содрогнулся, и отнюдь не от холода.

- Мы даже не знаем, где он, - Полуэльф был очень грустен и задумчив. – Гортхаур может обитать где угодно. Может, он даже затаился где-то между Эрегионом и Линдоном. А, может, где-то еще, на востоке, севере или юге. Я не знаю этого.

Мы не продолжили беседу. Мрачно замолчали, погрузившись в собственные мысли.

***

Я приехала в Линдон меньше, чем через год после предательства Гортхаура и создания Единого Кольца. Никто не отсылал меня из Эрегиона – я уехала сама, и, зная недоверие родных к себе, собиралась привести из Линдона доказательства моего пребывания там, на подобии письма от Гил-Галада, а перед отъездом несколько раз предупредила не только тех, кто когда-то считал меня своей подругой, но и охранников границы.

После всего произошедшего для жителей Эрегиона я стала призраком. Меня никто не осуждал в открытую, никто не плевал мне в лицо, никто не пытался мне навредить. Все просто старательно меня избегали. Мои бывшие подружки чуть ли не убегали в ужасе, завидев меня. «Да, конечно, я очень злая жена очень злого злодея, - с усмешкой отвращения думала я, завидев очередное побледневшее лицо. – Бегите, детишки, а то я вас всех съем». И это при том, что мало кто знал о том, что Аннатар – это Гортхаур Жестокий, ученик Мелькора. Келебримбор решил скрыть это, чтобы не провоцировать панику среди эльфов, и все думали, что Аннатар – просто лживый Майа, обманувший Келебримбора.

Что-то подобное я пережила в Дориате, после того, как Ангрод разболтал всем о прегрешениях Феанора и его детей до и во время Исхода Нолдор, а Владыка Элу Тингол запретил Квэнья. Тогда тоже многие держались от меня подальше, и я частенько бродила одна по Дориату и его окрестностям. Но тогда у меня были подруги - Галадриэль и Лютиэн, наставница Мелиан, и я познакомилась с Трандуилом, который поддерживал меня, и мне больше никто не был нужен. Да и среди феанорингов я была далеко не худшей, раз уж Тингол даже не пытался выгнать меня из своей страны. В конце концов, все поняли, что не я виновата во всех грехах моего семейства, и стали относиться ко мне, как и прежде, дружелюбно. Тут все было куда хуже. Моя вина не была тайной ни для кого, даже для меня самой, и никому я теперь совсем не нравилась. И в Нарготронд, к любящему брату, я уехать больше не могла. Нарготронда больше не было, как не было Дориата и Гондолина, да и всего Белерианда. И я прожила уже так много…

Мои бывшие друзья были слишком заняты, очевидно, разгребая последствия наших ошибок. Естественно, чем они занимались на самом деле, и что стало с кольцами, я понятия не имела – о таком меня никто больше не оповещал. Принудительно осанвэ ко мне так и не стали применять – наверное, Галадриэль решила, что в моей голове слишком много грязи. А может, она и действительно поверила, что я не знала про Единое Кольцо. Однако, заговаривать со мной больше никто не спешил.

Устав от изнурительного одиночества в Эрегионе, я решила отправиться в Линдон, надеясь, что Элронд и Кирдан будут ко мне добрее. Зная, что из писем они прекрасно осведомлены обо всем произошедшем, я рассказала им то же, что сказала Келебримбору и остальным. Несмотря на то, что отнеслись они ко мне мягче, видимо, потому, что не их стране грозила опасность, я видела, как Кирдан и Гил-Галад меня презирают. Именно презирают, а не ненавидят - ненавидеть у них не было повода. Другое дело, Элронд. Он был очень добр. Он единственный, кто понял меня, и это легло целебным бальзамом на мою душу. Поэтому я старалась проводить больше времени с Элрондом, как когда-то давно с его отцом, Эарендилом. Полуэльф познакомил меня с Глорфинделем, гондолинским военачальником, убитым балрогом Готмогом. Этот эльф тоже недавно вернулся из Чертогов Мандоса, и теперь стал советником Гил-Галада. Поначалу мне было так стыдно, что я в глаза не могла смотреть Глорфинделю, вспоминая, что я помогла Мелькору разрушить его город. Но потом я почти переборола стыд, а Глорфиндель был из тех, кто относился ко мне наиболее дружелюбно, и мы, оба перешагнувшие черту жизни и смерти, лучше всех понимали друг друга. Да, дружба Элронда и Глорфинделя много для меня значила, пока я была в Серых Гаванях, да и Гил-Галад и Кирдан позже сменили гнев на милость. Но вечно так продолжаться не могло. Я не хотела возвращаться в Эрегион, но, надеясь, что Келебримбор и Галадриэль уже остыли, решила вернуться.

«Если нет, - мрачно размышляла я по дороге в Эрегион, - уеду опять в Гавани». Или…

Именно тогда меня впервые серьезно посетила мысль уехать в Нуменор. Почему бы и нет, семья меня больше не держит, я одна, а впереди лишь множество длинных одиноких лет. Можно попробовать сменить обстановку. Я давно уже хотела узнать мир людей ближе, и эльфов на западном берегу Нуменора тоже хватает. Правда, говорят, что жить эльфам так стало чуть похуже, чем во времена, когда я наблюдала за жизнью острова… А жители Серой Гавани жаловались, что нуменорцы стали наглее, и приезжают к средиземским людям намного чаще и даже берут с них небольшую дань. Но какая разница!

За все время путешествия меня терзал страх, которого не было еще тогда, когда я отправлялась в Линдон. Со всех сторон мне мерещились злобные глаза наблюдателей и различные опасности. Я с трудом засыпала по ночам на пару часов, и при первых же лучах рассвета продолжала путь. Разумеется, добралась я довольно быстро, но совершенно расстроенная и издерганная.

Приехав во дворец, я в первую очередь отправилась к Галадриэль.

- Вот письмо от Гил-Галада, - произнеся краткое приветствие, бросила я. – Тут дата, когда я приехала в Линдон, тут дата, когда уехала. Прибавь сюда время на дорогу до Эрегиона.

- Сильмариэн, - Галадриэль оторвала глаза от письма, - ты вовсе не обязана отчитываться.

- Я так не думаю, - резко сказала я. – А то вы подумаете, что я была с Гортхауром и вернулась шпионить, разве не так?

- Нет, - растерянно сказала сестра. – Владыка Гил-Галад писал, что ты в Гавани. За то время, что тебя не было, я много думала обо всем, что с тобой произошло, и я думаю, что ты виновата лишь в своей наивности. Ты попала к Намо совсем юной, и…

- Спасибо, - усмехнулась я. Упоминание о Чертогах Мандоса разозлило меня. – Впрочем, это неважно. Я снова уезжаю. Заехала попрощаться и поговорить в последний раз.

- Ты не можешь, - твердо произнесла Галадриэль. – Границы закрыты. Мы пустили тебя лишь потому, что знали, кто ты и где ты была. Надвигается война.

- Гортхаур угрожает нам? – встревоженно спросила я, мигом забыв о прекрасном видении Арменелоса.

- Саурон бросил нам вызов, - голос Галадриэль был мрачен, как никогда.

- Саурон? – недоуменно спросила я. – А ему что надо? Я уже о нем совсем забыла.

- Ты не поверишь, - вздохнула Галадриэль, - ведь Саурон – это Аннатар.

- Что? – я тяжело рухнула в кресло. – Такого быть не может! Получается, что Саурон – это Гортхаур, и теперь он – главное зло на Арде? – ошарашенно спрашивала я.

- Именно, - подтвердила сестра.

- О Эру! – воскликнула я, поднимая руки к небу, - Сколько же у него имен? Кто же он такой?

- Тебе лучше знать, - ядовито бросила Галадриэль.

Я метнула на сестру злобный взгляд.

- Извини, - смутилась она.

- Надеюсь, - устало спросила я, - ты не думаешь, что я это знала? Про Саурона?

- Не думаю, - ответила Галадриэль. – Я тебе верю, Сильмариэн. Послушай, я должна тебя спросить. Не замечала ли ты ничего странного на пути сюда?