Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)

— Кирстен, — ответила она. — А тебя?

— Феликс. Феликс Ягер.

Она вновь улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть внутри повозки. Феликс стоял и смотрел на закрытую дверь, слегка ошеломленный. Затем, чувствуя себя словно летящим по воздуху, он бросился обратно к фактории.

— Ты с ума сошел? — поинтересовался Готрек Гурнисон. — Ты хочешь, чтобы мы отправились с опальным князьком и его сбродом? Ты забыл, куда мы направлялись?

Феликс огляделся, стремясь убедиться, что никто не смотрит на них. Но никто не смотрел. Он и Победитель троллей потягивали пиво в темном углу лавки. Несколько выпивох навалились на грязные столы, но угрюмый взгляд гнома не давал повода для любопытства.

Феликс заговорщицки наклонился вперед.

— Но послушай, это может быть разумно. Мы собирались пройти через землю Порубежных Князей, так же как и они. И будет безопаснее, если мы пойдем вместе.

Готрек кинул на него недобрый взгляд.

— Ты думаешь, я боюсь дорожных опасностей?

Феликс покачал головой.

— Нет, я только хочу сказать, что так будет проще, нам даже могут оплатить наши услуги, если барон согласится взять нас в качестве наемников.

Готрек оживился при упоминании денег. «Все гномы скряги в душе», — подумал Феликс. Готрек, казалось, размышлял какое-то время, потом покачал головой.

— Нет, если барон сослан, значит, он совершил какое-то преступление, и он и близко не подойдет к моему золоту! — Он наклонил голову и огляделся вокруг с навязчивой осторожностью. — Это наш клад, твой и мой! В основном, конечно, мой, потому что я беру на себя большую часть сражений.

Феликс едва не рассмеялся. Не было ничего плохого в том, что гном мучается от вожделения золота.

— Готрек, мы даже не знаем, есть ли там вообще золото. Мы просто следуем словам дряхлого старателя, который утверждал, что видел потерянные сокровища Восьми Вершин Карака. Фарагрим то и дело забывал даже собственное имя.

— Фарагрим был гномом, человечий отпрыск. А гном никогда не забудет, что он видел золото. Знаешь, в чем беда твоего племени? У вас нет уважения к старшим. Среди моего племени Фарагрим пользуется уважением.

— Тогда не удивительно, что твой народ оказался в столь стесненных обстоятельствах, — сказал Феликс.

— Ты это о чем?

— Да так. Просто ответь мне, почему Фарагрим не вернулся за золотом сам? У него на это было восемнадцать лет.

— Потому что он осторожен в денежных делах.

— Скуп, ты имеешь в виду.

— Попридержи язык, человечий отпрыск! Он был искалечен стражем и больше никому не может доверять.

— Тогда почему вдруг разговорился с тобой?

— А по-твоему, я не внушаю доверия?

— Я думаю, он просто хотел избавиться от тебя, хотел, чтобы ты покинул его таверну. Мне кажется, он выдумал эту небылицу о самом большом в мире кладе, охраняемом самым большим в мире троллем, потому, что знал, что ты на это клюнешь. Он знал, что это проложит сотни верст между тобой и его пивным погребом.

Борода Готрека затряслась, он гневно встал.

— Я не такой дурак, человечий отпрыск! Фарагрим клялся бородами всех своих предков!

Феликс громко прыснул.

— И ни один гном ни разу не нарушил своей клятвы, я полагаю?

— Ну, изредка случалось, — неохотно признал Готрек. — Но этой клятве я верю.

Феликс понял, что это бесполезно. Готрек хотел верить в эту историю, и она была для него правдива.

«Он как влюбленный, — подумал Феликс. — Не видит недостатков своей любимой за стеной иллюзий, которую он возвел вокруг нее». Готрек тряхнул бородой и уставился в пространство, уйдя в раздумья об охраняемом троллем сокровище. Феликс решил разыграть свою козырную карту.

— Значит, мы никуда не пойдем? — сказал он.

— Что? — очнулся Готрек.

— Если не присоединимся к барону. Мы можем путешествовать на повозке. Ты всегда жалуешься, что у тебя болят ноги. Так вот, это — возможность устроить им отдых. Подумай об этом, — добавил он вкрадчиво. — И деньги получим, и ноги не устанут.

Готрек, казалось, еще раз задумался.

— Я вижу, мне не будет покоя, пока я не соглашусь с тобой. Я пойду с ними, но при одном условии.

— Каком?

— Не упоминай о нашем задании. Никому ни слова.

Феликс согласился. Готрек поднял вверх свои кустистые брови и испытующе поглядел на него.

— Ты думаешь, я не догадываюсь, почему ты так рвешься сопровождать барона, человечий отпрыск?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты влюбился в эту девчушку, с которой повстречался здесь, а?

— Нет, — пролепетал Феликс. — С чего ты это взял?

Готрек разразился таким громким смехом, что разбудил нескольких мирно посапывавших пьяниц.

— Тогда почему ты так покраснел? — торжествующе произнес он.

Феликс постучал в дверцу фургона, принадлежавшего, как ему говорили, старшему телохранителю барона.

— Заходи, — откликнулся голос изнутри. Феликс открыл дверцу, и в нос ему сразу же ударил знакомый запах медвежьего жира. Феликс схватился за эфес своего меча.

Внутри фургона сгрудилось пятеро мужчин. В троих Феликс узнал охотников, с которыми он встречался накануне вечером. Четвертым был богато одетый молодой человек, с приятными чертами лица, коротко стриженный по моде военной знати. Пятый — высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в оленью кожу. Загорелый, лет тридцати, хотя волосы его были серебристо-седыми. Колчан стрел с черным опереньем висел у него за спиной, а рядом лежал мощный длинный лук. Между двумя мужчинами было какое-то семейное сходство.

— Это ше тот фыродок! — прошипел Ларс сквозь выбитые зубы. Два незнакомца обменялись взглядами.

Феликс настороженно поглядел на них. Седовласый человек рассматривал его, оценивая на всякий случай.

— Так это вы тот молодой человек, который выбил зубы одному из моих проводников? — спросил он.

— Проводников?

— Ну да. Мы с Манфредом наняли их в прошлом сезоне, чтобы они провели нас через нижние земли вдоль Гремящей реки.

— Это же горцы, — сказал Феликс, выждав некоторое время, пытаясь понять, насколько серьезна ситуация.

— Они охотники, — сказал хорошо одетый человек с выговором образованного человека. — Они спускаются в долину в том числе и для того, чтобы позабавиться.

Феликс развел руками:

— Я не знал.

— Чего вы хотите? — спросил седовласый.

— Мне нужна работа в качестве наемника. Я искал начальника охраны.

— Это я, — сказал седовласый. — Дитер. А также Главный лесничий барона, Старший псарь и сокольничий.

— Для поместья моего дяди наступили трудные времена, — промолвил молодой человек.

— Это Манфред, племянник и наследник Готфрида фон Диела, барона Веннландского пограничья.

— Бывшего барона, — поправил Манфред. — С тех пор, как графиня Эммануэль сочла более подходящим изгнать моего дядю и отобрать наши земли, вместо того чтобы наказать истинных виновников. — Он заметил испытующий взгляд Феликса. — Религиозные противоречия, вы знаете? Моя семья происходит с севера и исповедует религию благословенного Ульрика. Все остальные южные соседи — истовые Сигмариты. В наш век нетерпимости одного этого было достаточно для того, чтобы они захватили вожделенные земли. А поскольку они приходятся двоюродной родней графине Эммануэль, нас сослали за то, что якобы именно мы начали войну.

Ягер с омерзением покачал головой.

— Вот это и называется Имперской политикой, не так ли?

Дитер вздрогнул. Он повернулся к горцам:

— Обождите на улице. У нас деловой разговор с господином?…

— Ягером. Феликсом Ягером.

Охотники отправились восвояси. Поравнявшись с Феликсом, Ларс бросил на него взгляд, полный ненависти. Феликс посмотрел горцу прямо в налитые кровью глаза. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ларс ушел, оставив отвратительный запах медвежьего жира, повисшего в воздухе.

— Я боюсь, вы успели нажить здесь врагов, — сказал Манфред.

— Меня это не беспокоит, — ответил Феликс.

— А должно бы, господин Ягер. Подобные люди злопамятны, — сказал Дитер. — Вы сказали, что ищете работу?