Проклятие Эвлона (СИ)

— Ты! Смеешь обвинять моего предка! — сложно представить, что лошади умеют рычать, но сейчас в ее голосе отчетливо слышалось тигриное взрыкивание.

— Я только пересказываю слова Люсеи, — прохрипел он в ответ и закашлялся.

Пытаясь обуздать свой гнев, Синсера изо всех сил стиснула зубы и зажмурилась, от чего на ее мордочке вздулись мышцы. Постепенно эква успокоилась и с тревогой поглядела на Серого.

— Прости, — смущенно пробормотала она. — Я частенько бываю слишком несдержанна…

Сергей ощупал ребра — все было цело. По правде говоря, удар был не слишком сильным, просто он пришелся прямо по солнечному сплетению, поэтому оказался столь болезненным.

— Прости, — еще раз извинилась Синсера. — Эмм… если хочешь, ударь меня в ответ.

Серый подобрал подушку и метнул ее в голову эквы. Присев от неожиданности, королева возмущенно вскинула мордочку, но потом с облегчением усмехнулась.

— Ты — мерзавец! — заявила она. — Впрочем, давай вернемся к… пленнице.

— Давай вернемся, — согласился Сергей и шумно выдохнул воздух через нос. — Мне осталось рассказать совсем немного.

Боль уже почти отпустила, но в животе осталось неприятное онемение. Потирая ушибленное место, он перешел к тому, как появилось проклятие Врат. Рассказ о том, что проклятие было наложено Люсеей, удивило Синсеру, но еще сильнее королеву поразило открытое признание богиней своей вины. «Что это, божественная искренность, или тонкий расчет демонессы?» — читались сомнения на мордочке правительницы. Серый замолчал, и хорния глубоко задумалась. Возле беседки виднелся бутон еще одного лайтилюса, но Синсера на него смотрела не слишком приветливо. Временами она поглядывала на небо, будто надеясь, что оттуда снизойдет создательница и избавит ее от мучительного выбора.

— Итак, Сегри, если в клетке сидит демонесса, то я, выпустив ее на волю, обреку Эвлон на гибель, — поделилась сомнениями королева. — В прошлый раз, судя по официальным легендам, ее смогли победить только короли всех бусин, собравшись вместе. Мне одной ее назад не упрятать.

— А Вы можете ее освободить? — уточнил Серый.

— Да, мой медальон — это ключ, — пояснила она.

— Но если это Люсея?

— Тогда ее надо освободить. Она снимет проклятие, и Эвлон будет спасен, — кивнула хорния. — В этом случае, я просто не имею права медлить. У Врат постоянно гибнут экусы, и в их смерти виновата буду я одна.

— Что еще может послужить доказательством? — спросил Сергей.

— Не знаю. Хотя… ты можешь объяснить, почему лайтилюс расцвел только сейчас? Ты же давно за ней ухаживаешь.

— Она вначале беспокоилась, что я пропал, потом три дня на меня дулась, а вчера мы помирились, — ответил он. — Она сказала, что ей давно не было так легко на душе.

— Интересно. Ты весь день пролежал у нее под крылом. Что же ты там такого мог сделать? — подозрительно проворчала Синсера. — Что-то, чего я не могла рассмотреть?

— Я спал! — быстро ответил ее собеседник и покраснел, припомнив некоторые детали сна.

— Эмм… и правда, ты спящий — такой забавный! — фыркнула королева.

— Вы подсматривали?! — возмутился он.

— Один раз, — призналась хорния. — Не сердись.

— Хорошо, Солния, не буду, — Серый тоже усмехнулся. — Я предлагаю спросить эмм… пленницу.

— О чем?

— Я расскажу ей о Ваших сомнениях и передам ее ответ.

— Так она скажет освободить ее и все, — засомневалась Синсера.

— Подобный ответ, естественно, во внимание можно не принимать, а что если она расскажет о таком доказательстве, что сможет Вас убедить? В любом случае, Вы же сами в итоге будете решать.

— Хорошо, — согласилась королева и поднялась. — Давай прямо сейчас и спросим.

Она спустилась на тропинку и решительно пошла в сторону сада, а Серый заторопился следом. Возле поляны они буквально остолбенели: перед ними колыхалось настоящее синее море. Лайтилюсы росли здесь так плотно, что укрыли своими лепестками всю землю. «Пресветлые небеса! — прошептала Синсера. — Я уже почти готова поверить…» Тряхнув головой, она указала копытом на клетку: «Но я все же боюсь ошибиться, поэтому принеси мне еще доказательство, как собирался». Осторожно раздвигая цветы, Сергей пробрался к клетке и вошел внутрь.

— Эквитаки, Люсея! — поприветствовал он синюю хорнию.

— Привет, Сергей! — кивнула она в ответ. — Что-то опять случилось?

— Да. По всему Эвлону расцвел лайтилюс.

— Ах, как чудесно! — обрадовалась крылатая эква. — Значит, эта магия все еще действует! Мне так хотелось поделиться со всеми своим настроением!

— Да, экусы готовятся праздновать, а королева в сомнениях, — стал объяснять Серый. — Слишком высока цена ошибки. Если она тебя освободит, а ты окажешься демонессой — то Эвлон погибнет.

— Ты сомневаешься во мне? — наморщила носик Люсея.

— Я — нет, но Синсера считает, что высшему созданию слишком легко обмануть простого смертного.

— Да, это правда, — согласилась она. — Я понимаю ее сомнения и нисколько не сержусь. Тогда расскажи подробнее, что от меня требуется.

Сергей быстро пересказал богине свой диалог с королевой, и синяя хорния заинтересовалась ключом от магической клетки. «Как выглядит ее медальон?» — спросила она. Сергей прикрыл глаза, пытаясь вспомнить подробности. Он ни разу не видел вблизи это церемониальное украшение королевы. Синсера одевала его только для сбора магии и быстро снимала сразу по окончании. Кайлубисовый полукруг, поделенный на три равных сектора, носился выпуклой стороной вверх. Центральный сектор украшал треугольник — символ Эвлона, на левом секторе три черты формировали символ в виде буквы «Н», а на правом изображалась такая же «Н», только лежащая на боку. По краям вились какие-то мелкие надписи, но что они значили — рассмотреть уже не получилось. Люсея задумалась над его словами, проговаривая вслух: «Значит, у нее три медальона… все забрали… теперь понятно, почему клетка так прочна… но где тогда остальные?»

— Сергей, спроси, пожалуйста, у королевы, нет ли у нее еще одной части медальона? — попросила она в итоге. — Такой, чтобы составляла полный круг?

— Нет, ни о чем подобном не слышала и никогда не читала, — тревожно ответила Синсера через Серого.

— Ох, жаль… — вздохнула крылатая эква. — Жаль. Сергей, передай своей королеве, что она напрасно мучается. У нее только половинка ключа. Она не сможет меня освободить.

— Но где же тогда вторая? — удивился он.

— Вообще, медальон состоит из шести секторов. У каждого короля была своя часть. Я предполагаю, что Робур и Митис забрали их и поделили между собой. Значит, вторая половинка ключа — на четвертой бусине. В Тирнии.

Пообещав еще вернуться, Серый вышел наружу и передал Синсере последние слова богини. По мордочке белой хорнии сперва промелькнуло облегчение, но оно быстро сменилось печалью. Ушки королевы легли вразлет, она смущенно отвернулась и протяжно фыркнула. В отличие от коротких пофыркиваний смеха, в реакции Синсеры явно чувствовалось недовольство.

— В такие моменты я особо чувствую свое несовершенство, — призналась она. — Я ничего не могу сделать, значит, мне не надо решать, и я почувствовала облегчение. И мне за это стыдно.

— Другим бы и стыдно не стало, так что ты не так уж и безнадежна, — приободрил Серый свою спутницу.— Неужели, мы ничего не сможем сделать?

— Ничего. Нам не пройти сквозь Врата пока там демоны.

— А как же контрабандисты, они же проникают во Врата?

— Они шныряют лишь по границе. Много демонов, пробиваясь сквозь печать, гибнет, и контрабандисты собирают оставшийся от них тарбис. А чтобы попасть на другую бусину, надо добраться до самого стержня.

— Эмм… какого стержня? — удивился Серый.

— Стержня, по которому скользят бусины, — пояснила Синсера, поглядев на него, как на идиота, не знавшего очевидных вещей.

Пока он стоял с открытым ртом, королева засобиралась на полуденный совет и сказав: «До вечера, Сегри!» — ускакала. Кто бы мог подумать, что название «бусины» — это в прямом смысле? Значит, Эвлон и прочие планеты — на самом деле шарики с отверстием посередине? И они нанизаны на «стержень»? Очевидно, эта была одна из тех истин, что усваивалась экусами в жеребячьем возрасте, а потом почти не упоминалась в обычном разговоре.