Выкорчеванная (ЛП)

— С Чащей нельзя справиться лишь одним желанием, — ответила она.

— Но нет смысла отказываться от попытки, если есть шанс! Мы уже уничтожили три очаговых дерева с помощью Призывания и заклинания очищения. И можем уничтожить еще больше. Если бы король дал нам достаточно солдат, мы с Сарканом начали бы выжигать…

— О чем ты, дитя? — ужаснувшись, спросил отец Балло, прерывая нас. — Ты имеешь в виду Призывание Люта? За последние пятьдесят лет никто не произносил это заклинание…

— Ладно, — сказала Алёша, окидывая меня оценивающим взглядом из-под нахмуренных бровей. — Расскажи мне, как именно вы уничтожили те деревья, и подробно с самого начала. Нам не следовало полагаться на то, что Соля сумел все верно рассказать.

Я сбивчиво рассказала о первом разе, когда мы произнесли Призывание. О длинных лучах того яркого света, который добрался до Каси. О том, как Чаща опутывала ее, и пыталась удержать. О том ужасном завершающем моменте, когда Кася по одному разжимала пальцы с моего горла, зная, что я убью ее, чтобы спасти. Я рассказала и про Иржи тоже. В том числе об увиденной нами странной изнанке Чащи, в которой они оба блуждали.

Отец Балло выглядел полностью потрясенным моим рассказом, разрываясь между сопротивлением и желанием поверить. Порой у него вырывалось едва слышное: «Но я никогда не слышал о…» и «про Призывание никогда не сообщалось ничего о…», — которое прерывалось нетерпеливым взмахом руки Алёши, призывающим его замолчать.

— Что ж, — сказала она, когда я замолчала. — Признаю, вам с Сарканом удалось кое-чего достичь. Вы не полные болваны. — Она не выпускала кинжал из рук, постукивая его кончиком по краю каменной столешницы: «динь, динь, динь». Звонко, словно колокольчик. — Но это не значит, что стоило спасать королеву. Спустя двадцать лет блуждания в том темном месте, о котором ты рассказала, что вы ожидали увидеть?

— А мы ничего и не ожидали, — ответила я. — Конкретно Саркан. Но я была вынуждена…

— Потому что Марек пригрозил, что иначе он казнит твою подругу, — закончила за меня Алёша. — Что б ему пусто было.

Я не чувствовала себя ничем обязанной Мареку, но честно ответила:

— Если бы это была моя мать… я бы тоже попыталась что-то сделать.

— Принялась бы поступать не как принц, а как ребенок. Вместе с Солей. — Она повернулась к отцу Болло. — Нам нужно было хорошенько подумать, когда они сами предложили отправиться за девушкой, которую выручил Саркан. — Она с хмурым видом повернулась ко мне. — Я была слишком занята беспокойством о том, что Чаще наконец удалось запустить свои когти в Саркана. Все, что мы хотели, это быстро покончить с ней, а Саркана притащить сюда под надзор остальных. И я все еще не уверена, не лучше ли так и поступить.

— Кася не осквернена! — сказала я. — И королева тоже.

— Это не значит, что они не могут служить Чаще.

— Вы не можете казнить кого-то лишь потому, что может случиться что-то ужасное, учитывая, что это может быть и не их вина.

— Тут я не могу с ней не согласиться, Алёша, — сказал отец Балло. — Учитывая, что реликвии уже доказали их непорочность…

— Нет можем, если это необходимо для спасения королевства от поглощения Чащей, — строго возразила Алёша, победив нас обоих. — Но это не значит, что мне этого хочется, и менее всего, — добавила она, обращаясь ко мне: — вынудить тебя совершить какую-нибудь глупость. Я начинаю понимать, почему Саркан столько тебе позволяет.

Она снова постучала кончиком кинжала по столешнице, и приняла решение:

— Гидна, — произнесла она.

Я захлопала глазами. Разумеется, я что-то смутно слышала о Гидне: это был крупный океанский порт далеко на севере, откуда привозили китовый жир и зеленое шерстяное сукно. Оттуда была родом супруга наследника.

— Это достаточно далеко от Чащи, а океан невосприимчив ко скверне, — объяснила Алёша. — Если король отправит их обоих туда… это может сработать. У графа есть ведьма Белая ласточка. Приставим ее к ним, а спустя десять лет… или раньше, если сумеем полностью выжечь гнилую Чащу, вот тогда я стану беспокоиться не так сильно.

Отец Балло кивнул. И все же — десять лет! Мне хотелось кричать, возражать. Словно Касю снова забирают. Только тот, кто прожил больше сотни лет может с такой легкостью раскидываться десятью годами. Однако я медлила. Алёша отнюдь не была глупа, и я понимала, что в ее беспокойстве есть смысл. Я снова посмотрела на лежащий на столе оскверненный бестиарий. Чаща снова и снова расставляет одну ловушку за другой. Пытаясь поймать Дракона, она наслала химеру на Желтые болота и белых волков на Дверник. Она захватила Касю, чтобы заманить меня. А когда я обнаружила способ ее спасти, Чаща попыталась воспользоваться Касей, чтобы осквернить нас с Драконом обоих. И когда это не вышло, она позволила ей жить, чтобы снова заманить нас к себе. Мы сумели вырваться и из этой западни, но не может ли где-то быть еще одной, чтобы Чаща все равно каким-то образом сумела обратить все наши победы в поражение?

Я не знала, что предпринять. Согласиться, и объединиться с Алёшей — а станет ли король ее слушать? Написать Саркану, чтобы он ответил, согласен ли он? Она вскинула одну невозмутимую бровь, ожидая ответа, пока я кусала губы в размышлении. Потом она обернулась: двери в зал Чаровников распахнулись. Там стоял Сокол, притягивая свет своей белоснежной мантией: белая фигура в темном проеме. Увидев нас вместе, он прищурил глаза, потом изобразил одну из своих улыбок:

— Вижу, вы заняты, — беспечно сказал он. — А у нас, кстати, прогресс. Вы не против сходить на суд?

Глава 21

Пустые коридоры за пределами пристанища в зале Чаровников были наполнены гулом собрания. Музыка прекратилась, но издали гул голосов казался вздымающимися и опускающимися морскими волнами, звучащими все громче по мере того, как Сокол все ближе подводил нас к королевскому бальному залу. Лакеи поспешно распахнули перед нами двери, ведущие на лестницу, которая спускалась прямо на танцевальный пол огромного помещения. Посол в белом камзоле восседал в кресле рядом со стоящим на высоком возвышении королевским троном. По другую сторону от короля расположился принц Сигизмунд с супругой. Король сидел вцепившись в подлокотники в виде львиных лап с перекошенным от гнева лицом.

Перед ним принц Марек расчистил посередине зала пространство, разогнав все шесть рядов танцующих, которые удивленно и ошарашенно пятились от него к стенам. Дамы в пышных юбках были похожи на разбросанные по кругу цветы. По центру с пустым выражением лица стояла королева в белом простом платье узницы. Рядом с ней, держа ее за руку, стояла Кася. Она обернулась, заметила меня, и я увидела на ее лице облегчение. Но подобраться к ним ближе не было никакой возможности. Толпа полностью заполнила лестницу и с любопытством свешивалась с балкона мезонина.

Королевский секретарь, держа перед собой тяжелый свод законов на вроде щита, почти съежился перед принцем, что-то объясняя дрожащим голосом. Я не могу винить его за попытку защититься. Всего в двух шагах от него словно сказочный герой стоял принц Марек в ярко начищенных стальных доспехах, держа шлем подмышкой и с мечом в руке, которым можно перерубить быка. Он стоял, излучая угрозу словно неотвратимость наказания.

— По делам… по делам, связанным со скверной, — твердил секретарь, — согласно уложения Богуслава право судебного поединка не приме… запрещено категорически… — ойкнув, он отступил, Марек взмахнул мечом всего в дюйме от его лица.

Принц продолжил напирать, вращая мечом, поворачиваясь вокруг себя. Толпа, затаив дыхание, шарахалась от него в стороны.

— Королева Польни имеет право на защитника! — выкрикнул он. — Пусть любой волшебник выйдет и покажет, есть ли в ней малейший признак скверны! Эй там, Сокол, — сказал он, поворачиваясь к лестнице. Взгляды всех придворных устремились на нас: — наложи на нее заклинание! Пусть двор посмотрит, есть ли в ней скверна… — Все придворные от герцогов до служанок разом ахнули.