Экзорцист и демон (СИ)

Но ни мгновения не хотелось оставаться более рядом с этим человеком.

Не одержимым никем, кроме своих страстей.

Господин Ванаро начал сердиться:

— Вы просто не хотите делать свою работу!

— Моя работа — изгонять демонов. Но демонов в вашем сыне нет! Ни единого. Никакой связи с ними.

— У вас медальон недействующий! — кипятился управитель.

— Действующий. Он освящён и проверен в храме.

— Значит, вы что-то не так поняли!

— Я проводил такие проверки десятки раз. Ваш сын не одержим. То, что он делает — делает именно он. И его друзья.

В том числе — столичные. Которые слишком много знают. Начинает надоедать то, что его узнают где попало.

— Ну ладно, я разберусь с этим. Незачем докладывать обо всём в столицу. Я прекращу это сам. Вы можете сказать, что сделали свою работу. Я заплачу, сколько надо.

И взгляд ужаса и тревоги. Отец, который давно потерял контроль над своим ребёнком. Но любовь не потерял. И надежду. Он хочет защитить сына, как уже, несомненно, делал раньше. И будет делать снова и снова.

И снова напрасно. Как и раньше.

Потому, что это сын.

Но Вениамин вспомнил отчаянные слёзы служанки, и жуткие слухи, и твёрдую уверенность в том, что только одержимый демонами человек способен творить такое.

Оказывается, нет.

— О чём вы говорите? — холодно и устало ответил экзорцист. — Ваш сын не одержим.

Он встал. Даленрина ждал доклад о ложном вызове.

Глава Коллегии магов казался, мягко говоря, недовольным. А может даже — испуганным.

— Это не тот результат, который ожидают от нас. Что я скажу господину шестому министру?

— Не могу изгнать беса, который не существует. Что вы от меня ожидали?

— Не этого. Я не думал… Мастер Вениамин, я… не знаю, что теперь. Не обернётся ли к худшему всё…

Арест сына управителя будущего города Орифа сам по себе обернулся шумным скандалом. Подробности только подливали масла в огонь.

— Вы понимаете, что выпустили того самого демона, которого должны были изгнать? — вежливо и укоризненно спросил второй министр Вейрин.

Неужели он позвал к себе Вениамина именно поговорить о том, что вообще не находится в его компетенции?

— Я делал свою работу, — пожал плечами Вениамин. — Интриги — я в них не силён. Что, вы полагаете, надо было сделать? Скрыть всё? И бесчинства бы продолжились! Вы этого хотели?

— Вам не следовало волноваться о чужих обязанностях. Это — дело охраны. Уладили бы всё без вас. В конце концов, пострадали несколько слуг, — министр поморщился. — В масштабах государства непринципиально.

— Всё принципиально, — резко ответил экзорцист. — Каждый человек важен.

— Ну, это уж мне лучше знать, чем вам, — всё ещё спокойно сказал Вейрин.

— В таком случае, при наличии у вас знаний и опыта, вы можете придумать, как достойно выйти из ситуации.

— Разумеется, — понизил голос Вейрин, — именно об этом и хотелось поговорить. Выход я вижу только один. Мастер Вениамин, вы — шпион Бейруза, который хочет посеять смуту в нашем царстве. Поэтому вы утаили правду и тянули время. Теперь изгнание беса из сына Ванаро закончится смертью юноши. А вас ждёт суд.

— Вы о чём говорите? — в шоке переспросил Вениамин.

— Это идеальный выход для всех. Кроме вас, да и мне придётся подобрать другого карманного экзорциста… — и громко: — Капитан!

Только этот оклик — и кабинет стала наполнять стража; очевидно, они уже ждали сигнала за дверью.

Камера, больше похожая на комнату в гостинице. Приличная кровать, небольшой стол, на котором разместились графин с водой и стакан. Плетёный коврик на полу. Занавесь на зарешёченном окне.

Это не показная, а настоящая тюрьма. Кандалы подтверждали это — небольшие, но тяжёлые браслеты, перетянутые цепочкой, довольно тонкой. Прочные и тяжёлые оковы были сделаны из иридиево-серебряного сплава. Каким были прошиты и стены, и пол, и даже потолок камеры. Министр Вейрин явно разбирался не только во внешней политике. Его действия уже выходили далеко за его же обязанности. И явно он обезопасил от демонов заключённого, на которого сделал ставку в игре.

Суд оказался тяжёлым.

Неизвестно откуда взявшиеся лжесвидетели и липовые доказательства явно не были приготовлены за несколько дней. Как будто бы Вейрин давно готовился. Планировал ли он это заранее, только искал подходящий момент? Или просто на всякий случай?..

Даленрин, который отвечал на вопросы судей уклончиво, ничуть не помогая ситуации. Он мог повлиять на ход слушания, но предпочёл самоустраниться.

И такого Вениамин никак не ожидал.

То ли он — слишком плохой экзорцист: водит дружбу с демонами и всё такое. То ли слишком неудобен подчинённый, который знает сокровенную семейную тайну. То ли его глава просто трус.

Но не это оказалось самым тяжёлым. А дядя с тётей на скамье зрителей.

Он смотрел на них всё время и не мог понять: верят ли они? Понимают ли, что это всё — навет?

Ни о чём не говорили каменные лица.

Не было особой близости с людьми, его воспитавшими, да. Любви, нежности, как от родителей, Вениамин не видел. Но неужели сейчас будет такое предательство?

Его родных на стороне клеветников маг не выдержал бы.

Демонов только не было. И это оказалось огромным облегчением, потому что в зале дежурили четыре экзорциста из сильнейших его коллег. Кархагор не такой дурак — к счастью. Понятно, что Вейрин в любом случае обезопасил свой спектакль от незваных помощников.

То, что он якобы не изгнал беса — не такая сильная провинность, но второму министру не нужен был после всего этого живой Вениамин. За измену государю полагалась смертная казнь.

И неожиданностью она уже не казалась.

Дядя пришёл вечером, после суда. Тронул за плечо Вениамина, пробудив его из медитации, пододвинул себе стул и сел.

Волнение охватило молодого мага. Поверили ли единственная родная семья в эти обвинения? И позволено ли ему будет оправдаться, только перед своими? Сохранить честь хотя бы для них.

— Дядя, это неправда, всё, что там было! — поспешил он, пока есть шанс, что его выслушают.

Тот качнул головой, недослушав:

— Дай сказать мне.

— Так скажите, вы же не поверили?

— Это неважно. Я знаю тебя, но понимаю так же, какие силы против тебя. Но у меня есть шанс тебя спасти.

Внезапный и нелепый суд, грозящая казнь казались страшным сном, от которого можно очнуться. Паника кипела где-то на задворках сознания — Вениамин хотел жить. Смерть казалась желанным отдыхом под пытками, или неизбежным злом в такой опасной работе. Но какой же она выглядела несправедливой сейчас! И какой страшной. Каждый час мучительного ожидания добавлял отчаяния. Он твёрдо собирался сохранить лицо.

Но — вопреки всему сохранялась и надежда.

— Ты же знаешь, что есть люди, которых казнить нельзя, даже за измену государю.

Вениамин пожал плечами:

— Вас, например. Как и любого землевладельца.

Конфискация имущества, каторга и прочие наказания применимы. Но не смертная казнь. Обычно же это оказывалось изгнание, часто пожизненное. А имение находило другого хозяина.

— Нет, мальчик мой, не меня. А тебя. Вот настоящее завещание твоего отца.

Непонимающе Вениамин уставился на сложенную, пахнущую пылью бумагу в руках дяди. Взял, развернул. Всмотрелся в пожелтевшие буквы.

— Ты был маленьким ребёнком, — хрипло начал дядя. — Учился говорить. А я уже пытался представить, каким ты вырастешь. Каждый, кто воспитывает детей, уверен, что знает, как правильно, а я… Я вот сомневался. Ты мог стать жестоким и эгоистичным, а мог добрым и доверчивым, и любой проходимец… Понимаешь, у меня были жена и дети и ни гроша за душой. Работа — всё, на что мы жили, денег не хватало бы даже на кров, если бы твой отец не выделил нам угол. Было достаточно времени, чтобы понять, что твои родители не вернутся из путешествия в горы, и завещание… решит всё. Я отплатил чёрной неблагодарностью своему брату. Я не прошу, чтобы ты меня простил, но хотя бы пойми. Моя семья… Твоя тётя не знала ни о чём. Позаботься о них, пожалуйста.