Мычка (СИ)

- Там, в роще. Я набрел на ключ и теперь у нас вдосталь воды.

Щеки девушки запылали, прерывающимся от возмущения голосом, она спросила:

- Здесь неподалеку ключ, а ты едва не насильно вливаешь в меня воду?

Улыбка потускнела, Мычка сказал с грустью:

- Ты хотела пить...

- Я думала, это последняя вода!

- А в чем разница? - Мычка развел руками.

- В чем разница? В чем разница!? - Зимородок задохнулась, заверещала тоненько и зло: - Болван лесной, дикарь неотесанный! Я думала, ты от всего сердца, не хотела обижать, пила - давилась, а ты, ты...

Зимородок метнула бурдюк с такой силой, что Мычка едва успел перехватить, с трудом избежав неприятного шлепка по лицу, бросилась вглубь рощицы. Прислушиваясь к затихающему треску кустов, Мычка пожал плечами, спрятал изрядно полегчавший бурдюк в заплечный мешок, после чего лег, с наслаждением предавшись долгожданному отдыху.

Накатила дремота, мир отодвинулся, и хотя звуки по-прежнему слышны, доносятся словно через толстое одеяло. Вот неподалеку хлестнула ветка, отведенная, и раньше времени отпущенная неумелой рукой, раздался обиженный вскрик. Невольно представив недовольное лицо спутницы, Мычка улыбнулся, но глаза открывать не стал. Прошуршали легкие шаги, затихли рядом. Над головой посопело, брызнуло мелкими капельками. Вновь зашуршало, но уже чуть дальше, завозилось деловито. Послышалось чавканье.

Когда слух привык, и почти перестал различать сопенье и плямканье, чавк прекратился. Вновь зашуршало, но уже гораздо ближе. В бок толкнуло, заерзало, устраиваясь удобнее, вздохнуло тяжко. Краем уха Мычка прислушивался, с любопытством ожидая продолжения, но кроме умиротворенного сопенья ничего не услышал. Бок нагрелся, будто рядом нагребли неостывших угольев, от тепла и забытого ощущенья уюта потянуло в сон.

Мычка проснулся с неясным ощущением тревоги. Что-то изменилось вокруг. Вот только что? Мгновенье он лежал недвижимо, вслушиваясь в малейшие звуки, затем приоткрыл глаза, немного, совсем чуть-чуть. Кто бы ни находился рядом - зверь, или человек, ему вовсе ни к чему знать, что охотник проснулся. Ничего. Все те же деревья, трава, разве тени несколько сдвинулись, следуя движению солнца, да примолкли птицы. Ага, птицы! Вот и разгадка. Конечно, здесь не лес, и, вполне вероятно, в это время птицы не поют, но расслабляться все же не стоит.

Мычка поднялся, накинул перевязь, стянул и забросил на плечо мешок, и лишь тогда, ощутив себя увереннее, вздохнул с облегчением. Даже если неподалеку кто-то есть, и этот кто-то не слишком дружелюбен, это уже не важно: перевязь привычно сдавливает плечи, ноги крепко стоят на земле, а сон сделал свое дело - усталости как ни бывало.

Взгляд перешел на спутницу. Зимородок лежит разметавшись, лицо расслаблено, на губах легкая улыбка. Мычка поколебался, стоит ли будить спутницу, что наверняка не успела восстановить силы, однако осторожность взяла свое. Он подошел ближе, коснулся плеча.

- Просыпайся.

Веки дрогнули, поднялись, открывая затянутые пеленой сна глаза. Зимородок некоторое время смотрела прямо перед собой, наконец в глазах протаяло узнавание, она вздохнула, спросила с зевком:

- Что случилось?

Мычка улыбнулся, но голос прозвучал строго:

- Пора двигаться дальше.

Зимородок потянулась, так что хрустнули суставы, сказала обиженно:

- Почему бы еще не поспать? Ведь мы никуда не торопимся.

- Уже торопимся.

Готовый к потоку колкостей, Мычка заготовил подходящий ответ, но, против ожидания, Зимородок не стала спорить, поднялась, взъерошенная и сонная, как разбуженная посреди ночи птаха, протянула жалобно:

- Дай хоть попить. У меня от этой жары опять в горле пересохло. Да и помыться не мешает.

- Пойдем мимо источника, там и попьешь и умоешься.

Не допуская возражений, Мычка взял девушку за руку, повлек за собой. Вялая со сна, Зимородок покорно пошла следом, не в силах сопротивляться, чем вызвала у спутника вздох облегченья. Однако Мычка зря радовался. Зимородок не сопротивлялась, но и не спешила помогать, клевала носом, подолгу перетаптывалась возле малейшей ямки, не в силах решить, как именно преодолеть столь сложное препятствие, словно специально цеплялась одеждой за кусты, а когда ветви царапали кожу, всхлипывала и ныла.

Мычка издергался, переводя девушку через ямки и спасая от коварных ветвей, сказал с досадой:

- Не могла бы ты идти хоть чуточку быстрее?

- Куда еще быстрее, я и так несусь, как лань, - произнесла Зимородок с обидой.

Желая подстегнуть подругу, Мычка сказал, придав голосу тревоги:

- Все же попробуй, соберись с силами. Мне кажется... мы здесь не одни.

Зимородок остановилась так резко, словно налетела на дерево. Глаза распахнулись, мгновенно очистившись от сна, а голос зазвучал с вызовом.

- Что значит не одни?

Мычка помолчал, подбирая слова, сказал с запинкой:

- По-моему, где-то неподалеку люди.

Зимородок воскликнула с возмущеньем:

- И ты все это время молчал?!

Голос девушки заметался под кронами, унесся вглубь рощи. Мычка нахмурился, сказал с досадой:

- Не хотел тебя пугать. И будь добра, не кричи так. У меня все в порядке со слухом.

Зимородок скрестила руки на груди, сказала с великолепным презреньем:

- Со слухом может и в порядке, да только со смелостью не заладилось. Это ж надо, после стольких дней пути нам попадаются люди, а он, словно речная крыса, спешит прошмыгнуть незаметно!

Мычка покачал головой, сказал с осужденьем:

- Я уже говорил о смелости и безрассудстве, только, похоже, впустую. Но дело не в этом. Ни я, ни ты не знаем этих людей, не ведаем чем живут, какие исповедуют обычаи.

Зимородок фыркнула.

- Какая разница? Все что нам нужно - поесть, помыться, да поговорить. - Она запнулась, поправилась: - Вернее, нужно мне. Тебе, похоже, вообще ничего не нужно, раз боишься лишний раз людям на глаза показаться.

Мычка прищурился, сказал замедленно, роняя слова, как камни:

- Помню, зашел я в одну деревню. Я погибал от голода и едва стоял на ногах, что не помешало местным устроить на меня охоту и почти убить. Если бы не некий отшельник, волею случая отыскавший мое остывающее тело, мы бы сейчас не разговаривали.

Зимородок с неудовольствием произнесла:

- Не пытайся меня разжалобить. Все равно никогда не узнаю, что произошло у вас с местными на самом деле, а ты не скажешь.

Мычка пожал плечами, сказал невесело:

- Ответ не настолько сложен, чтобы не догадаться самой.

Зимородок кивнула, сказала злорадно:

- Не дура, поняла. Только мне как-то все равно, какого цвета твоя кожа и форма у ушей. А уж за других не отвечаю. - Ощутив, что перегибает, добавила примирительно: - А вообще, если так боишься, прикрой голову, вымажи лицо землей. Впрочем, последнее не обязательно, ладно бы еще мылся почаще, а так...

Она махнула рукой, стремительно пошла вперед, легко огибая кусты и перепрыгивая ямки, что еще совсем недавно представлялись непреодолимыми препятствиями.

ГЛАВА 2

Не доходя до источника, ухо уловило не характерные для безлюдной рощи звуки. Мычка вслушался до боли в ушах, но производимые Зимородок хруст и шуршанье заглушали все вокруг. Пытаясь догнать девушку, Мычка ускорил шаг, однако, та словно почуяла, пошла шибче. Он закусил губу, бросился следом, ухватил за руку, но в этот момент кусты разошлись, взорам открылась лужица ключа и... три мужские фигуры.

Мычка резко остановился, потянул спутницу, но та вырвалась, сделала несколько шагов, сказала с подъемом:

- Приветствую. За столько дней ни единой живой души... Если бы вы знали, как я рада!

Мужики разом повернулись и улыбка девушки поблекла, а глаза испуганно расширились. Небритые лица с густыми шапками спутанных волос, рты перекошены в недобрых улыбках, глаза заинтересованно обшаривают нежданных гостей. Тела курчавятся густым волосом, прикрыты рубахами без рукавов, да короткими, до колен, штанами. На потемневшей от загара коже заметны многочисленные светлые пятнышки - старые шрамы. У каждого в кулаке тяжелая палка, а у того, что в центре, повыше, и пошире в плечах чем остальные, за пояс заткнут нож - длинный и кривой.