Драконье лето

Земля последний раз качнулась под ногами. Мы прибыли.

— Отвернись, — шепнул Марек, помогая мне слезть. — Это болезненно.

— Всегда?

— Часто.

— Не то чтобы очень, — Квентин запахивал на груди мантию. — Но спина болит до сих пор. Марек, вы не пробовали есть поменьше?

— Ты шутишь, потому что тебе страшно? — спокойно спросил Марек.

— Я не хочу, чтобы Вельер погиб, — Квентин присел на камень, тяжело дыша. — А часть меня хочет, чтобы все закончилось. И нашептывает, что гибель Вельеpa от рук Анри — лучший выход. Хороший выбор, правда? Вельер — или война.

— Война будет все равно. Безвременье все равно долго бы не продлилось. Ты ведь заметил, что историю делают одиночки? Вельер, я, ты. Достаточно одного человека, чтобы все вспыхнуло.

— Вулкан, который извергается каждые двадцать лет? — Квентин покосился на него. — Хорошо же вы представляете себе наш мир.

— У тебя есть блестящая возможность все изменить, — Марек указал на плиту между статуями. — Драконлор.

А мэтр, наверное, сейчас на Серых холмах и ни о чем не подозревает…

Квентин встал.

— Ты впервые на море, Лин?

Я кивнула.

— Тогда постоим тут немного. Просто постоим…

Я прислонилась к нему и обхватила обеими руками. Марек стоял рядом, и плащ его колыхался, как крыло. В ушах шумело море.

— Наверное, пора, — наконец прошептала я.

— Да… — Квентин очнулся, тряхнул головой. — Корлин был из рода Кор. Значит, тайник с книгой примет мою кровь. Марек, вы поможете?

— Уж чем-чем… — Марек невесело усмехнулся. — Подать руку, подставить ногу — всегда пожалуйста.

Он достал из кармана тонкое лезвие и протянул Квентину. Тот опустился на колени и вытянул руку над плитой. Его губы беззвучно шептали, но я не слышала ни слова.

— Давайте, Квентин, — мягко сказал Марек. — Нам некого ждать.

Квентин поднял голову и посмотрел на меня.

— Ты знаешь, где мы? — тихо-тихо спросил он.

— Сорлинн… четыре изваяния…

— Это врата времени, Линка. Все, что осталось от бывшей столицы. Знаешь, прошлое не меняется. А те, кто возводил врата, хотели его изменить. Жить, ошибаться — и возвращаться в точку, когда врата были построены. В огненный век. И снова делать ошибки, уже другие, потому что все дозволено…

— Правда?

— Нет, — Квентин покачал головой, закашлялся. — Они всего лишь хотели предотвратить первое убийство. Но пришли бы к тому, о чем я сказал. Хорошо, что прошлое не меняется. Мир мудрее нас… скорее всего.

— И поэтому врата — наказание?

— Да нет, наверное. Какая разница, в каком веке жить — по большому-то счету? Но ты права. Разлука с близкими… С друзьями. Страшнее, должно быть, только увечье или смерть.

— Или промедление, которое смерти подобно, — заметил Марек.

Квентин отмахнулся.

— Марек, вы не понимаете, что сейчас будет? Капля крови на плите — и откроются врата. Один неосторожный шаг, и вы уже не здесь. Точнее, здесь: точки входа и выхода неподвижны относительно врат; но какая вам будет разница? Врата не действуют на тех, в ком нет нашей крови, но проверять не стоит.

— Я предупрежден и вооружен, — кивнул Марек. — И готов забрать у вас книгу, кстати. Начинайте.

Квентин устало посмотрел на него. Я попробовала представить, о чем он сейчас думает, и не смогла.

Книга или Вельер? Ответы на все вопросы — или одна жизнь? Жизнь того, кто хочет развязать войну; жизнь врага; жизнь дракона и человека, который совершал преступления, калечил… Дален в тонких перчатках… нянюшка, которая плакала по ночам… Марек…

И Драконлор.

Марек молча смотрел на Квентина.

Квентин медленно надрезал палец. Еще медленнее положил лезвие и коснулся рукой плиты.

Ничего не произошло.

— Не получилось? — сочувственно спросил Марек. — Неужто придется размазывать кровь по всему камню?

Я выразительно посмотрела на него.

— Не думаю, — хрипло сказал Квентин. — Началось.

Гладкая поверхность замерцала. На секунду мне показалось, что на камне проступили черточки, буквы, слова… Я моргнула, и все исчезло, кроме света, который, казалось, исходил из земли.

Радужное сияние разрасталось. Отблески упали на лицо Марека, на грубо вытесанные морды статуй, на склоненную голову Квентина… на мрамор, песок, набегающую лазурную волну…

Яркий цветной свет, заслоняющий остров, небо…

И ничего. Плита оставалась гладкой и пустой.

— Нет, — глухо сказал Квентин. Сияние начало гаснуть.

— Нет книги, — Квентин упал на землю. — Только врата. Может быть, она уже в прошлом, а? И огненный век наступил?

Он засмеялся. Мне стало не по себе.

— Квентин, соберись, — Марек потряс его за плечо. — Где она? Где она может быть?

— Я знаю, — вдруг сказала я.

Я врала. Все, чего я хотела, — чтобы Марек отступил. Но Квентин посмотрел на меня неверящими глазами, и я вдруг поняла, что действительно знаю.

— Марек, отойди, — попросила я. — Ты же все равно поймешь.

— Конечно, — Марек обнажил в улыбке желтоватые зубы. — Но хотелось бы поскорее.

— Ему и самому страшно, — пробормотал Квентин. — Эйлин, Дален, все эти мальчишки и девчонки из Галавера… А дирижабли горят так жарко…

— Прекрати, — отрывисто сказал Марек.

— Хотел бы, да не могу. Я тоже боюсь, — Квентин протянул руку. — Лин, скажи мне на ухо.

Я сказала.

— Я так и думал, — он улыбнулся. — Думаешь, нам повезет?

— Где? — быстро спросил Марек. — Куда?

Квентин уже расстегивал мантию.

— Садитесь, если хотите успеть до рассвета. — Его голос менялся, подрагивал. Я закрыла глаза; что-то твердое и острое коснулось запястья, и я вдруг поняла, что чуть не случилось в тупичке возле библиотеки. — Мы должны успеть.

Последние слова прозвучали так низко, что я едва их расслышала. В ушах стоял сплошной гул.

— Куда мы летим? — повторил Марек.

Я обернулась к нему. Пепел, как же это было приятно: он не знал, а я знала!

— В Галавер.

Кожаные ремешки были холодными на ощупь. В последнюю минуту я хотела спрыгнуть и коснуться рукой волны, но увидела, как Квентин морщится от случайных брызг, и не стала.

Солнце садилось. Марек натянул кожаные перчатки и протянул мне вторую пару. Я не стала отказываться. Закуталась в плащ, обмотала вокруг себя ремешки — и постучала по гребню.

Когда я в последний раз обернулась к островку, радужный блеск почти погас. Врата времени… бедные драконы. Интересно, если высокая вода скроет Сорлинн окончательно, врата тоже исчезнут? Или путешественникам придется нырять?

Через полчаса море исчезло, как ни вертись. Было холодно и темно. Марек за спиной молчал, но когда я начала ежиться, просто обхватил крепче и прижал к себе. Стало немного теплее.

Квентин мерно взмахивал крыльями. Внизу темнели деревья, гряда за грядой. Я закрыла глаза и стала думать о Галавере.

Я была на крыше замка лишь дважды. Один раз, когда по просьбе-приказу Марека искала золотую булавку — и нашла, проведя пять часов на раскаленной черепице. И второй раз, когда Квентин, ошалевший от бесконечных занятий, нагрузил корзинку снедью, решительно схватил меня за локоть и потащил любоваться звездами. Наверное, в ту ночь я окончательно поняла, что его тепло кружит мне голову.

«У меня никогда не было друзей. Но если бы были… я не представляю, чтобы они были лучше, чем ты».

Квентин…

Я не заметила, как задремала. И проснулась от крика Марека:

— …В воздухе! Ты соображаешь, что делаешь?

— Что?

— Ничего, — он встряхнул меня за плечи. — Не спи, замерзнешь. И свалишься, что куда ощутимее.

Я кивнула и выпрямилась. Ветер с новой силой ударил в лицо.

Статуи на крыше замка… Что, если я ошиблась? И Квентин ошибся? Вдруг книга в другом замке? Сколько их выстроено вдоль побережья, у реки, в скалах, в долинах? Почему Галавер?

Да потому, что Корлин — волшебник, шепнул внутренний голос. Он должен был вернуться домой.

Но школы магов еще не было…

Думаешь, он не знал, что она там будет? Он встречал Далена; он знал прошлое. Чародей такого дарования видит будущее, не может не видеть.