Безумный бог

– Ты ничего не украл, кроме его жизни. Мольбы Адона делают его Лживым и Неверным по отношению к Мистре – и вовсе не делают его твоим Преданным. – Он вырос настолько, что уже глядел на Единственного сверху вниз. – Адон теперь мой. Как и все это царство.

Кайрик вытянул культю, и в следующее мгновение его отторгнутая рука взлетела к горлу Повелителя Смерти и прилепилась там намертво.

– Ты еще не знаешь главного! Тир на моей стороне!

– Тогда обращайся к нему. – Келемвар оторвал руку Единственного от своего горла, лишившись части собственной глотки, и швырнул в Кайрика все это кровавое месиво. – А до тех пор оставь меня в покое. Мне предстоит много дел до суда.

Пока Келемвар говорил, рана на его шее затянулась. Он повернулся к Единственному спиной и продолжил работать над идеальным зеркалом, в котором отражение Кайрика исчезло за появившимися клубами черного дыма.

В ту же секунду вернулся Жергал, ведя за собой изумленную душу Адона.

«Жду ваших приказаний, Повелитель Смерти».

Келемвар уставился на пустую равнину:

– Интересно, вернется ли Кайрик?

Жергал пожал пустыми плечами под плащом:

«Вряд ли это имеет значение. Вы действовали, как предписывает закон».

– Все равно. Повелитель Смерти, – сказал Адон, – я благодарен за то, что ты не отдал меня ему. Келемвар перевел взгляд на патриарха:

– Не благодари, пока не выслушаешь свой приговор, – Он перевел взгляд на желтые глаза, парившие под капюшоном Жергалова плаща. – Отведи его в Хрустальный Шпиль и поставь в конец очереди. Проследи, чтобы он никуда не делся.

Глаза Жергала вспыхнули золотым огнем, и он отвесил поклон.

«Как прикажете».

С этими словами сенешаль разделился на две аватары. Одна поволокла Адона в Город Мертвых, на этот раз все-таки открыв ворота, а вторая встала за спиной Келемвара.

«Если мне будет дозволено заметить, – произнес сенешаль, – я полагаю, что есть решение, как выйти из вашего затруднительного положения, не нарушая при этом ни одного из тех правил, что вы сами для себя определили».

Келемвар удивленно поднял бровь:

– Слушаю.

«Пусть Адон увидит Мистру вашими глазами. Ваши чувства достаточно сильны, чтобы противостоять Кайрику».

Келемвар вздохнул:

– Если бы все было так легко, Жергал, но любовь и почитание бога не одно и то же. Адон должен видеть в Мистре богиню, а для меня она все та же смертная, как и я сам.

40

Хала, опустившись на колени сзади нас, дожевывала бедренную кость с ужасным хрустом. К счастью, почти все прохожие в этом темном переулке лишь вздрагивали и спешили удалиться, особенно не вглядываясь, в чем там дело. Только один раз три дородных охранника шагнули в тень, чтобы посмотреть, откуда доносится это жуткое чавканье, но Сванхилда со своими помощниками быстро с ними разобралась, так что они уже не могли причинить нам неприятности.

Почему Хала не пожелала остаться в храме и закончить трапезу там, было для меня загадкой. После смерти Настоятеля я потребовал, чтобы мы немедленно отправились на поиски Физула Чембрюла, и тогда служители Кайрика привели меня в этот тайный туннель. Хала тоже захотела пойти, она ползла сквозь узкий проход на коленях, не выпуская из зубов целую ногу Форнолта. Ее общество вынудило нас идти по городу, выбирая закоулки и окольные пути; даже в Зентильской Твердыне лошади, питающиеся мясом, были редкостью, и мы не желали заранее оповещать шпионов Физула о нашем приближении. В эту минуту я стоял перед Южными Воротами, прикидывая, как нам потихоньку провести вымазанную кровью кобылу мимо часовых.

– Чего ты ждешь?

Хотя вопрос прозвучал за моей спиной, я сразу понял, кто его задал: внезапно повеяло холодом и запахом смерти, а в ушах у меня зазвучала тысяча голосов. Я развернулся на каблуках и оказался лицом к лицу с окровавленным призраком в черных кожаных доспехах. Кайрик скрежетал зубами, работая голыми челюстями, наполняя всю улицу жутким звуком, а в проваленных глазницах под надбровьями горели ярче обычного его черные глаза. Если он и заметил шестнадцать обомлевших служителей, павших позади него на колени, то даже виду не подал. Видимо, он не произвел впечатления только на Халу: кобыла продолжала жевать свою кость и не обращала на него внимания.

Кайрик поднял три костлявых пальца;

– До суда осталось три дня. Я промолчал, опасаясь, что заклинание Блудницы принудит меня выпалить что-то неразумное, сказать правду: «Тысяча извинений, великочтимый Бог, но я не могу выполнить твою просьбу, ибо занят другим делом – ищу способ вылечить твое безумие».

Скелет Кайрика опустил руку на мое плечо:

– Есть хорошая новость: я обманом заставил Мистру напасть на Маска, так что теперь она заперта в тюрьме у Хельма. – Воистину, в своей хитрости Единственный не знал себе равных, ведь все остальные боги верили, что Блудница угодила в тюрьму из-за собственной глупости. – Больше она не будет нам досаждать, но мне нужен «Кайринишад».

При упоминании о священной книге Сванхилда и несколько ее помощников подняли головы.

Единственный так крепко сжал мне плечо, что заныла ключица, а он тем временем продолжал:

– Этот пожиратель гноя Келемвар украл мою улику.

– Какую улику?

– Душу Адона. Я забрал его у Мистры.

– Значит, теперь патриарх Блудницы молится тебе? – Я пришел в неописуемый восторг, так как в то время еще ничего не знал об усилиях Единственного совратить Адона. – Вот чудесно!

– Никому он не молится. – Единственный отпустил мое плечо и оглядел улицу. Через ворота шла толпа грязных каменщиков и разнорабочих, вернувшихся со стройки, чтобы переночевать в безопасности Зентильской Твердыни. – Я этого и добивался. Довел его до сумасшествия, он отрекся от Мистры и теперь вообще не молится. Если одно это не делает его моим рабом, тогда что?

– Не знаю. – Не успел я это произнести, как тут же понял, что на самом деле знаю ответ, и, конечно, магия Блудницы тут же заставила меня неразумно добавить: – Не знаю, почему ты считаешь, что, доведя его до сумасшествия, сделал его своим. Если он не молится никакому богу, значит, он Неверный, а потому принадлежит Келемвару.

В следующую секунду я полетел к стене за моей спиной и выбил из нее с десяток камней, которые обрушились мне на голову; если бы не защита Тира, мне пришел бы конец. Я не видел, чтобы Кайрик шевельнулся, но внезапно почувствовал, как его костлявая рука пригвоздила меня к разломанной стене, и вот уже мои глаза смотрят в две сферы черного льда под надбровьями.

– Я устал от твоей честности, Малик.

– Я тоже, Всемогущий. Постараюсь впредь вести себя умнее.

– Просто добудь «Кайринишад», – прошипел Единственный. – Иначе ты присоединишься к Адену в Городе Мертвых, причем гораздо скорее, чем тебе хотелось бы.

Кайрик отпустил меня. Ноги у меня подогнулись, и я упал на колени, а когда поднял глаза на Единственного, того уже и след простыл.

Служители прилепились ко мне, как выводок щенков, и принялись целовать землю, где секунду назад стоял Единственный, и мое красное одеяние, до которого он дотрагивался, и стену, о которую он меня чуть не разбил. Пришествие нашего Темного Повелителя меньше всех взволновало Сванхилду и Тиру, но они, тем не менее, крепко прижимались ко мне с обоих боков.

– Надо же, разговаривал с нашим Темным Повелителем таким тоном и остался жив! – заявила Сванхилда. – Должно быть, Малик в самом деле очень ему близок! – Говоря это, она заглянула в глаза каждому служителю, ведь борьба за место Форнолта уже началась. – Разве нам не повезло, что я сразу признала его у ворот?

– Если только Единственный не станет винить нас за его неудачу, – возразила Ода, тоже желавшая стать новым Настоятелем. Она протолкалась вперед и ткнула в меня пальцем. – Если ты хочешь раздобыть «Кайринишад», то что ты делаешь здесь? Мы давным-давно разослали по всем храмам Фаэруна письма, где сообщалось, что Ринда забрала книгу и покинула город!