Изобретатель чудовищ

— Сумасшедший ты парень, Феликс, — проворчал в усы часовщик.

У Орхидеи перехватило дыхание.

— Феликс! Если мне суждено будет вырваться из логова Магога, я принесу весть в Ледяной форт о том, что ты сделал. Тебя это не вернет…Но в форте веками единственной наградой героям была лишь честь. О нашем рейде сложат легенды.

Феликс улыбнулся. Он редко задумывался о том, как еще молода Орхидея и как горячо она верит в идеалы, уже почти забытые на поверхности. Честь, легенды… Феликсу не хотелось разочаровывать ее своим скептицизмом. Наоборот, он ответил:

— Да, Орхидея. Выживи и расскажи о нас. Это будет справедливо.

— Пей настойку, разденься до пояса и ложись на стол, Феликс, — взяв себя в руки, приступил к своим обязанностям ученый. — Я запускаю диагностику. Хирург тебя изучит, чтобы войти в режим совместимости — ты все же не Магог.

Феликс поднес к губам флакон, опорожнил его и устроился на операционном столе.

— Остальных попрошу отвернуться, — добавил ученый. — Сразу после диагностики манипуляторы произведут вторжение в область грудины.

— Ты-то сами не упадешь в обморок, Исидор? — натянуто пошутил Феликс.

— Мне придется потерпеть.

— Успехов.

Манипуляторы над столом ожили и зашевелились.

— Я рядом, Феликс, — дрогнувшим голосом произнесла Орхидея.

Феликс зажмурился. Тонкая игла шприца вошла ему в вену на руке. Голова закружилось, мысли начали путаться. Похоже, это был наркоз, но сознание не отключалось. То ли "последнее средство" позволяло ему сопротивляться даже наркозу, то ли так и должно было быть. Феликс с отвращением ощущал, как нечто инородное копошится в его груди, вызывая приглушенную, тупую боль. Мрак в закрытых глазах стал окрашиваться в разные цвета, потом опять накрыла темнота. Его ужаснуло, что вокруг больше ничего нет, весь мир исчез, и он — точка, которая вот-вот тоже исчезнет.

…Феликс проснулся. Сначала он даже не сознавал, где находится, сообразил только, что на операционном столе. Голова все еще кружилась, трудно было сфокусировать взгляд.

— Полежи немного, сейчас пройдет, — сквозь туман проступило покрытое испариной лицо Исидора. — Ох… Феликс, ты меня слышишь? По-моему, обошлось…

Феликс выждал еще немного и заставил себя сесть. Он предполагал, что от слабости ему будет трудно пошевелиться. Но каждую жилу Феликса наполняло какое-то странное возбуждение, неестественный переизбыток энергии, который хотелось тут же выплеснуть, что-нибудь сокрушив, разорвав. Его сухожилия натянулись, как стальные тросы.

— Я вживил тебе все три элемента питания, как ты и просил, — отчитался Исидор.

Не отвечая, Феликс слез со стола и стал одеваться. Прежде чем застегнуть рубашку, он опустил взгляд на свою грудь, пытаясь рассмотреть шрам. Вместо шрама он увидел сияющее напротив сердца пятно: имплантированные элементы питания просвечивали прямо сквозь плоть.

— Феликс, ты в порядке? — настойчиво повторяла Орхидея. — Ты в порядке?

— Да… Нам пора!

Феликсу чудилось, будто он переселился в чье-то чужое тело, к которому еще не привык. Оно было напоено мощью. И явственнее, чем когда-либо, Феликс испытывал ужас смерти. Доселе болезнь разрушала его постепенно. Феликс научился жить сегодняшним днем, прогоняя от себя мысли о грядущем, в котором его самого, вероятно, уже не будет. Но теперь мифическая старуха с косой вторглась в его сегодняшний день, и отсрочки больше не предвиделось.

Орхидея тенью скользила по коридорам, разведывая дорогу. Она заглянула в проем, за которым стеной стоял мрак, абсолютно поглощающий пространство. Разведчица посветила перед собой тусклым переносным фонарем. В стене торчал рубильник неизвестного назначения.

— Здесь какой-то рычаг!

— Попробуй переключить, — распорядился Феликс.

Рубильник у самого входа, по логике вещей, мог отвечать за освещение. Орхидея потянула вниз ручку. После контрастов жуткой скотобойни, экзотической оранжереи и уникальной обсерватории отряд был готов к чему угодно, но в этот раз по всему периметру помещения просто вспыхнули лампы.

Судя по всему, Феликс и его спутники очутились на универсальном заводе, приспособленном для выполнения самых разных работ. В необъятном зале были размещены диковинные аппараты. Все имело нечеловеческие масштабы, и это зачастую мешало путникам распознать, что за предмет перед ними. Здесь имелись и плавильные печи, и оборудование для формовки и ковки, слесарные верстаки, подъемные и транспортировочные машины.

— Мастерская Магога, — покачал головой Седоус

В мастерской царил рабочий беспорядок. Подлежащие ремонту изделия и новые заготовки были сложены там и сям: корпуса, лопасти, незаконченные таинственные конструкции. В углу скопилась целая куча крабов-погрузчиков, подобных тем, что Феликс и его спутники встретили возле батискафа. Скрючив неподвижные металлические лапы, крабы ожидали, когда у мастера выпадет свободная минута заняться такой мелочью, как они.

Именно на этом заводе и появлялись на свет сложные и необъяснимые изобретения Магога. Здесь — или в такой же мастерской — был собран и батискаф, транспортное средство, способное перемещаться в кипящей лаве, и система, управлявшая "живым" лабиринтом под Огненным городом, и взрывное устройство, на котором подорвал себя и множество секвестров Тёрн у рва Ледяного форта.

— Седоус, ты сумеешь отремонтировать себя? — спросил Феликс.

Часовщик покосился на крабов-погрузчиков:

— Из их конечностей могут получиться неплохие руки. Подведите-ка меня к ним.

Феликс, подхватив почти парализованного часовщика, гремящего разболтанными протезами, проводил его к сломанным крабам. Седоус раскрыл дорожный сундук с инструментами.

— Мы пока осмотримся, — сказал Феликс. — Не найдется ли что-нибудь стоящее. Исидор, побудь с Седоусом.

Вдвоем с Орхидеей они углубились в мастерскую, обходя колоссальные агрегаты.

— Ужасно, Феликс… — произнесла разведчица.

— Что ужасно? Эта бездушная техника?

— Нет. Ужасно, что Магог обладает такими знаниями… Оранжерея, где погиб Тим… Она чем-то напомнила мне Галерею Грез. Свой красотой! Магог умеет создавать красоту, как мало кто еще… А Исидор так восхищался обсерваторией! Говорил, что в ней можно проводить удивительные исследования. Притом Исидор — астроном, и сам всю жизнь изучал звезды. Получается, о звездах Магогу известно больше, чем даже Исидору… И часовщик, посвятивший жизнь механике, — он всегда повторял, что Магог — великий изобретатель. Значит, Магог во всем опередил нас, во всем достиг большего, чем мы. Зачем же он убивает людей и создает из них монстров? Неужели он относится к нам, как к скоту, который выращивает для бойни?

— Так и есть, — не отрицал Феликс. — Но для нас нет повода считать Магога высшим существом. Учти, Орхидея. Как ни искусен Магог и какими знаниями он ни обладает, он не стоит выше нас. Исидор — сведущий астроном. Но не он открыл, что планета Земля вращается вокруг Солнца. Часовщик разбирается в часах, но даже часовую башню соорудили, когда его еще не было на свете. Магог намного опережает нас, но это не его заслуга. Он только злобное существо, овладевшее чужими знаниями. Технологии, что он применяет, не могли быть открыты кем-то одним. Магог — паразит, использующий их во имя собственного величия. Он не вправе смотреть на людей, как на скот. И мы не должны унижать себя, признавая его божеством.

Между тем Исидор терпеливо наблюдал за тем, как Седоус потрошит одного из вышедших из строя крабов-погрузчиков.

— Ну, как техосмотр?

— Плохо!

— Недостает деталей или инструментов? — с участием спросил Исидор. — Я мог бы поискать то, что тебе нужно.

— Тут хватит деталей на десятерых, — буркнул Седоус.

— В чем же загвоздка?

— Все запчасти с Магоговых тараканов, — часовщик кивнул на разобранного погрузчика., - надо подгонять, кое-какие вытачивать заново… Само собой, они ведь делались не под меня.

— Для тебя это не проблема, — обнадежил Исидор.