Цветок Грина

   Тяжело вздохнув, Эрду продолжил: - К сожалению, наши потери не в пример велики: погибли сотни людей, число раненых перевалило за тысячу, а линия укреплений местами разрушена до основания. На этом плохие новости не заканчиваются: знать бежит из города, никто больше не желает возглавлять сопротивление. Перед тем как прийти сюда, я заглянул в шатер командования и как раз попал на чрезвычайное совещание. Чиновники и несколько оставшихся в живых офицеров низкого ранга призывают немедля покинуть город. Я попытался образумить их, сказал, что тем самым они обрекают Аколис на полное разрушение, но из присутствовавших меня поддержал лишь сержант Уинсли.

   "Сражаться?!", - с насмешкой спросил дрем Марелл Каррадо. "За что?! За дома?! Это всего лишь камни и дерево. Рано или поздно враги уйдут, а мы вернемся и отстроим свои жилища заново".

   Вот такие доводы привел самый богатый и влиятельный человек Аколиса. Представители знати за редким исключением поддержали Каррадо. Выслушав поток трусливых оправданий, я уведомил господ, что с этого момента желаю возглавить оборону Аколиса, что естественно вызвало очередную волну едких замечаний и высокомерных насмешек. Скажу больше, какой-то толстосум из толпы не постеснялся обвинить нас в "узурпаторстве" и желании захватить власть в городе.

   "По какому праву? Разве вам мало смертей или вы тоже торопитесь погибнуть? Одумайтесь, зачем вам это?" - на разные лады твердили знатные горожане. "Делайте, что хотите", - сказали они, в конце концов, - "мы покидаем город, а вы можете сидеть тут хоть до скончания веков или пока твари из этого замка не сожрут вас с потрохами".

   "Но что бы ни случилось", - сказал перед уходом дрем Каррадо, - "с этого момента мэром Аколиса являюсь я".

   С этими словами знать чинно удалилась. Со мной остались лишь сержант Уинсли да несколько верных долгу офицеров.

   - Постой, мы не можем долго оставаться в городе, - удивленно воскликнул Бэнкси, - наш путь лежит в Гардемию.

   - Все верно, Бэнкси, планы остаются прежними, - спокойным тоном произнес Эрду. - Вы выступаете сегодня ночью. Я говорю "вы", ибо мне, надеюсь, ненадолго, но придется остаться в Аколисе.

   После этих слов воцарилось напряженное молчание. Трое защитников открыли от удивления рты и непонимающе уставились на гардемийца. Как только к ним вернулся дар речи, друзья попытались протестовать, но безуспешно: несмотря на все уговоры Эрду оставался непреклонен. Когда всеобщее негодование уже грозило перерасти в бунт, северянин поднял ладонь, призывая к тишине.

   - Долг зовет меня в Гардемию, - твердо произнес он, - но совесть и честь велит иное. Да, друзья, это мы навлекли беды на Аколис, а если быть честными до конца, то главным виновником являюсь я! Ведь именно по моему совету мы отправились сюда, зная, что по пятам следуют враги. Я должен остаться и не допустить окончательного разрушения города, иначе до конца жизни буду ненавидеть себя, и винить в случившемся. Обещаю, что разыщу вас, как только черный замок покинет пределы Аколиса.

   - Как же так?! - недоумевая, воскликнул Грин. - Если Лексиор отправится в горы, а ты останешься тут, получается, мы вчетвером должны идти в Гардемию?

   Северянин с теплотой посмотрел на юного Коэла, затем подошел ближе и положил на плечо ладонь. Он заглянул в ясные глаза юноши и внезапно, всего на мгновение, почувствовал, что на душе стало легче.

   Несмотря на возмущение и разочарование, одолевавшие Грина, он все же заметил, как в сосредоточенном взгляде гардемийца всего на мгновение блеснула задорная и яркая, словно луч солнца, искра.

   - Ты справишься, мой юный друг, - улыбнувшись, сказал северянин. - За время, что мы вместе, ты доказал, что достоин быть защитником алинтара. Беспокоиться не о чем: тебя будут сопровождать верные друзья, которые не бросят в беде.

   - Почему бы нам не остаться с тобой, а когда замок будет побежден, отправиться вместе? - спросил Грин.

   - У нас нет на это времени, - ответил Эрду. - Угрены не будут ждать, черное пламя тоже. Кто знает, сколько еще Аколис продержится в осаде? За это время враг подступит к Гардемии, если уже до нее не добрался. Ко всему прочему существует еще одна опасность: нет гарантий, что вслед за замком не нагрянет черное воинство. Каждую минуту, находясь в Аколисе, мы рискуем цветком, потому медлить нельзя.

   Ночью, как только стемнеет, мы с Лексиором проводим вас до городских ворот. Чтобы не привлекать лишнего внимания Алнара и Карл с детьми отправятся через час.

   Вас будут сопровождать пятнадцать гвардейцев, - продолжал Эрду, обращаясь к сестре. - Им дан приказ следовать до самой Думерили.

   - А как же вы, сэр Фэйдерленд? - спросил огорченный предстоящим расставанием Грин. - Когда вы отправитесь к арниксам?

   - Я на некоторое время задержусь в Аколисе, - промолвил вардарим. - Приготовления к экспедиции займут не меньше трех дней. Нужно собрать команду, провиант и оружие; забот в эти дни, как видишь, хватит с излишком.

   - Я вынужден вас покинуть, дела не ждут, - сказал Эрду. - Постараюсь вернуться как можно быстрее, а вам советую перед дорогой хорошенько отдохнуть; этой ночью мало кому удалось выспаться.

   - Постой, как же ты решил... - Бэнкси запнулся на середине фразы и с силой поборов возмущение договорил, - решил все без нас? Почему ты не оставляешь выбора?

   - Потому что за свои ошибки я должен отвечать сам! - неожиданно резко ответил Эрду и на мгновение замолк.

   Снаружи лицо гардемийца осталось беспристрастным, но глубоко внутри него в этот момент как будто что-то надломилось. Когда он заговорил снова, от некогда спокойного и вразумительного тона не осталось и следа. Голос мужчины креп с каждой секундой, постепенно становясь громче. Гардемиец чеканил каждое слово, словно эмоции, что так долго копились внутри, решили вдруг вырваться наружу.

   - Не оставляю выбора? - в сердцах произнес Эрду. - А какой выбор предлагаешь ты?! Бросить людей на растерзание врагам?! Знать говорит: "Аколис пуст", но и вы и я знаем, что это ложь. Многие отказались покидать дома, остались и те, кому это не под силу. А они?! - северянин обвел рукой вокруг. - Солдаты и люди, пришедшие на помощь городу, что делать с ними?! Какой выбор у них?! Совершив предательство, я обреку алинтар и всех нас на гибель, - немного смягчившись, продолжил гардемиец.

   Он посмотрел на Бэнкси, затем перевел взгляд на Лексиора и медленно, словно с трудом вспоминая слова, произнес:

   В нашем мире больше добра, чем кажется. Многое простым смертным знать не дано, а объяснить невозможно: найдись мудрец, посвященный во все тайны мироздания и тот не смог бы, ибо в наших умах нет таких понятий, а в языках слов. Я способен видеть многое, сударь гальмитл. Дланью аргалитов нарекают не за умение в нужный момент закрывать глаза и затыкать уши, но даже мои знания - капля в море, потому вам придется поверить мне на слово. Добрые дела на чужом горе не вершатся. Еще никому не удалось спасти душу, пожертвовав чужой жизнью или свободой. Гардемийцы верят в цветке, что несет Грин, заключена душа. В нем сосредоточено все то светлое и доброе на что способны жители Соры. Если мы проявим черствость, бросим людей на произвол судьбы, оставив погибать в разрушенном городе, нам не удастся спасти алинтар, мы не сможем защитить Сору, ибо будем этого недостойны.

   Я много размышлял над тем, почему они исчезли, почему покинули нас, и вот сейчас, спустя годы, кажется, начинаю понимать. Много столетий назад наши предки решили, что алинтары больше не нужны, со временем о них просто забыли. Когда они исчезли, большинство гардемийцев этого даже не заметили, а ведь они потеряли не просто поющие цветы, вместе с ними ушло нечто большее. Мы и оглянуться не успели, как Гардемия всего за несколько десятков лет пришла в упадок и тому, как оказалось, есть весомая причина. Горькая правда состоит в том, что жадность и злоба завоевали сердца людей намного раньше, чем пришли угрены. Доброта, любовь и сострадание утратили для них всякий смысл, уступив место чуждым для гардемийцев идолам. Выгода, успех, первенство, - с невеселой усмешкой перечислил Эрду. - Честный труд превратился в бесконечную погоню за одиночеством на потеху горстке чванливых богачей. Последней каплей стала разразившаяся из-за жадности самозванца война. Алинтары погибли в реках крови, и не нашлось для них в Гардемии ни единого уголка, где бы теплилась людская вера в жизнь и созидание.