Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)

— Это была не ты, — медленно произнес Гарри, — у истоков всего этого стояли другие люди, и, не соверши они своей ошибки, Волан-де-Морт бы на тебя никогда не обратил внимания. Ты попала бы в Гриффиндор и…

— И что? О чем ты говоришь? — удивленно переспросила Лили.

— Ни о чем, — быстро ответил он. — Надо будет с Дамблдором поговорить после… потом, позже. Продолжай, извини, что прервал тебя.

— Все наши отношения с Гриффиндором состояли из постоянных попыток напакостить друг другу так, чтобы соперник никогда больше не смел головы поднять, — чуть помедлив, сказала она. — Мы прессовали друг друга куда как сильнее, чем вы в этом году. Строго говоря, то, что вы устроили — ерунда в сравнении с тем, что мы делали с гриффиндорцами. Из наших больше всего доставалось Снейпу, но он не особенно жаловался, да и мы старались всегда его прикрывать. В Гриффиндоре же козлом отпущения был Питтегрю — уж как бы Мародеры не старались, он за все их выходки получал «втридорога». Впрочем, и Ремусу Люпину приходилось несладко, но его — тихоню-заучку — очень скоро оставили в покое, сосредоточив основные силы на Джеймсе Поттере и Сириусе Блэке. Последнего же вообще не переносил никто из наших — его считали предателем семьи, и каждый старался, так или иначе, показать свое к нему презрение. И вот на фоне этой масштабной школьной войны внезапно выясняется, что я в ближайшем обозримом будущем выхожу замуж за Джеймса Поттера. Вот уж чего я не знаю, так это того, как его уговорил на это дело Дамблдор. Хотя, с другой стороны, у гриффиндорцев всегда было перед ним какое-то нездоровое благоговение. Нет, я тоже к нему с уважением отношусь — так ловко проворачивать воистину гениальнейшие комбинации, но никакого слепого поклонения ему никогда и в помине не было. Кратко говоря, это был натуральный взрыв. Весь Слизерин буквально на ушах стоял: как же это так — Эванс выходит замуж за Поттера? Решили, что меня Дамблдор как-то по-хитрому заколдовал во имя восстановления межфакультетского мира… А я все это время тихонько сидела и зыркала по сторонам, пытаясь определить, куда же я все-таки попала, заново оценивая обстановку с помощью полученного… опыта. И, знаешь ли, выяснила я удивительные вещи. Оказывается, никакого единогласного желания служить Темному Лорду даже и в природе не существовало, и, в первую очередь, среди моих ближайших друзей, среди которых только я одна фанатично верила с вою правоту, до того как узнала… правду. Люциус, например, вообще начхать хотел на всю эту войну — его главной жизненной целью было и остается благополучие своей семьи. Нарцисса, опекавшая меня первое время, была ему под стать. Эта парочка потом еще показала всем зубки и наглядно пояснила, что Малфоев недооценивать не стоит. Рабастан и Регулус сошлись во мнении, глядя на Рудольфуса и Беллу, уже занявших свое место возле трона Темного Лорда, что будь, как будет, а они все равно выкрутятся. Северус Снейп к тому времени еще не решил, что ему конкретно надо, но, во всяком случае, был твердо уверен, что никому подол мантии целовать не будет ни за какие коврижки. А мне было очень смешно на все это смотреть — уж кто-кто, а я знала, что случается с людьми и их планами на жизнь, когда неподалеку оказываются такие маги как Дамблдор или Темный Лорд. Чтобы окончательно убедить себя, что я оказалась совсем не там, где хотела быть изначально, я обратилась за помощью к Беллатрис — она всегда меня поддерживала и помогала. Картина, признаюсь, была еще та: Белла, услышав от меня все то, что я только что тебе пересказала, сначала долго не могла взять в толк, зачем я к Дамблдору полезла, а потом попыталась меня убедить, что в участи, уготованной мне Волан-де-Мортом нет ничего плохого, и это большая честь — быть его правой рукой и исполнять его волю. Вот так я и металась до конца учебы то туда, то сюда, судорожно пытаясь выбрать, где и на чьей стороне мне теплее и уютнее в последствии будет обосноваться. А потом просто махнула рукой и поступила, как Регулус Блэк, к тому времени принявший мою сторону после того, как и сам, похоже, кое-что вызнал. Мы оба постаралась убраться как можно дальше от Волан-де-Морта и порвали все отношения со своими сокурсниками и друзьями из Слизерина. Мне, с помощью Дамблдора и по-слизерински хитрых уловок Поттеров, это удалось, Регулусу — нет. Я до сих пор не знаю, что с ним стало, но это было предупреждением Темного Лорда. Предупреждением для меня. Дальше было только хуже. Нападения совершались постоянно, в том числе и на мою семью. Их решили переправить в безопасное место, но в результате устроенной Пожирателями облавы отец и мать были мертвы, Петунью удалось спасти только чудом. Представляешь, она так и не поняла, что напали на них из-за меня! — Лили нервно хихикнула. — Пет даже благодарила меня за то, что я спасла ее, говорила, что обязана мне жизнью! Потом напали на родителей Джеймса… Стало ясно, что кто-то передает все наши планы Темному Лорду. Грешили, понятное дело, на Северуса, но Дамблдор его всегда выгораживал и ставил вне подозрений. Только Грюм все равно не верил и львиную долю времени капал именно под него, занимаясь совсем не тем, чем надо. Ну а о том, что случилось после, тебе известно. Я не знаю, кто из вас двоих его остановил, но, Гарри, честно, я не хочу, чтобы это оказался ты. Пусть лучше это будет… да, пусть лучше Джереми, который с детства привык к этому званию и к возложенной на него ответственности. Он привык нести на плечах эту тяжкую ношу, и теперь я не знаю, как помочь ему — Джеймс мне даже видеться с ним не позволит… — на глазах Лили Поттер выступили слезы.

— Не идеализируй моего брата, мама, — грубо прервал ее Гарри. Для полного счастья ему только не хватало, чтобы мать разрыдалась из-за «тяжкой судьбы», ожидающей его братца. — Ни черта он не привык и даже не собирается. Как ты там говоришь? Тяжкое бремя ответственности? Ха! Да все, к чему он привык и без чего теперь уже жить не может — это слава и известность. Мой брат — законченный эгоист, и я в этом плане рядом с ним — тьфу. А о какой-либо ответственности тут и речи нет! Мама, ну очнись же, где Джереми и где — ответственность? Это два совершенно несовместимых между собой понятия! Думаешь, почему он всякий раз оказывается по уши… в неприятностях? Из-за того, что он такой весь благородный и честный? Еще чего! Ему просто покрасоваться хочется, показать себя крутым. Всем тем, что я знаю сейчас, я обязан исключительно книгам и своему упорству, а его этим с самого детства с ложечки кормили, чуть ли не пережевывая ради него все магические истины и выдавая уже в удобоваримом виде! Только полнейший идиот и лентяй, каковым он и является, не смог все это усвоить с первого раза. Ему же все готовое давали — ни в чем разбираться самому не надо, только запоминай, и дело с концом! Да с ним постоянно носились как с писаной торбой! Грюм умилялся при виде того, как он меня гонял, и прочил в «скором будущем» на свое место Главы Аврориата. Блэк на пару с отцом одну за другой ему метлы дарили и все вздыхали: «Не переутомись, миленький!» — с гримасой отвращения передразнил он Поттера-старшего. — А ты всему этому потворствовала! Зачем? Зачем ты это делала, после того, как сама едва-едва выбралась из этой же пропасти? Ты ведь знала, к чему это приведет! Почему нельзя было и мне… хоть чуть-чуть, совсем немного внимания уделить? Почему ты про меня вспомнила только после того, как я начал сутками пропадать у Малфоев и вытворять черте что в школе? Ответь!

— Я надеялась… я думала, что отсутствие излишней опеки с моей стороны сделает вас с Джереми сильнее, научит полагаться только на себя. Но я просчиталась — Джеймс взял воспитание твоего брата в свои руки. Он был уверен, что именно Джереми победил Волан-де-Морта, и, в пику мне, решил сделать из него «истинного гриффиндорца», а на деле — просто свою точную копию. Поэтому у нас дома постоянно торчали его друзья — чтобы у Джереми были «примеры для подражания» перед глазами. Мне же было категорически запрещено упоминать о школе и о том, на каком факультете я училась. Впрочем, я и сама не очень-то жаждала поддерживать какие-либо отношения с моими бывшими товарищами. Теперь я очень сожалею о том, что проявила тогда такое безволие, но, похоже, менять что-либо уже поздно…