Кулаком и добрым словом (СИ)

— Ну, давайте, поганцы, посмотрим, чья возьмет! — крикнул Возгривый, потрясая только что приобретенным дубьем.

Двое печенегов, улюлюкая, уже подлетали к смоловару.

— Это зря вы так, скопом, — пробурчал смоловар, вышибая из седел ретивых степняков. — Удовольствие растягивать надобно!

Глашатай ворвался в Золотую Палату и кинулся в ноги Владимиру.

— Князь, не казни! Вели слово молвить!

Князь удивился — давненько такого не случалось — но виду не подал.

— Говори!

— Посол от печенежского хана Толмана… — глашатай замолк, видимо не зная, что говорить дальше.

— Ну, продолжай, — улыбаясь, сказал Владимир, оглядывая золотую палату. Богатыри тоже с любопытством переглядывались.

— Так нету больше того посла, — едва слышно прошептал глашатай. — И отряда, что с ним… дюжина была… Только волхв, что в ихнем отряде был, уцелел…

— Кто посмел понять руку на посла?! — гневно выкрикнул князь, сверкая глазами.

— Привели этого душегуба — сам страже сдался! — проблеял челядник, исчезая за дверьми.

В Палату, хромая, вошел ражий детина со всклоченной шевелюрой. Он отер тыльной стороной ладони залитое кровью лицо. Зыркнул по сторонам глазами, украшенными большими фиолетовыми синяками. Рубаха на нем была разорвана в клочья, и непонятно каким образом держалась на мощных плечах.

— Вот это богатырь! — хохотнул за плечом князя не унывающий Претич. — Ты кто, паря?

Паря исподлобья глянул на воеводу, не долго думая, схватил с крайнего стола большую братину с дорогим вином и в два глотка осушил её не малое содержимое. Богатыри загалдели: кто недовольно, а кто — одобрительно.

— Ого! — вновь хохотнул Претич. — Вот это по-нашему!

Князь покосился на верного служаку, но промолчал, ожидая, что последует дальше. Детина поставил братину на место, а его хмурое лицо прояснилось.

— Смоловар я, — поклонился он князю. — Все зовут Возгривым. Недалече от града смолокурня моя стоит.

— Так это ты ханских послов приголубил? — продолжал вопрошать воевода, с молчаливого одобрения князя.

— Я, — честно ответил Возгривый.

— Один, али помогал кто? — хитро прищурившись, допытывался Претич.

— Один, — подтвердил смоловар. — Твоя стража только одного отбить успела.

— Да ты я смотрю не иначе богатырь! — шутливо воскликнул Претич. — Кучу печенегов голыми руками положил! А чем же тебе послы ханские не угодили?

Смоловар шмыгнул носом:

— А чего эти козлы… то есть послы, — тут же поправился он, — ведут себя не по-людски? На нормальных людёв кидаются? Ну не стерпел я, князь! — Возгривый рванул на груди остатки ветхой рубахи. — А теперь хошь — казни, хошь — милуй!

— Так, — Владимир решил взять суд в свои руки, — как на самом деле все происходило? Свидетели есть?

— Есть! — ответил один из гридней городской стражи. — Бабулька одна. Если надо мы её перед твои очи, светлый князь, быстро доставим.

— Пока не нужно! Сказывай ты! — распорядился Владимир.

— Значит этот, — страж указал на Возгривого, — шел в город, никого не трогал. А эти псы степные, послы то есть, — поправился он, — нагайкой его! И лошадью в канаву загнали!

Было видно, что симпатии стражника целиком на стороне смоловара. Богатыри одобрительными выкриками тоже поддерживали поступок смоловара.

— Ну, этот детинушка, — страж смерил оценивающим взглядом фигуру Возгривого, — взял камень… затем второй… выворотил дубинку, не хуже, чем у Ильи Жидовина… ну и… одного только спасти удалось! Нам смоловар препятствий не чинил — на суд к тебе сам без понуканий пришел!

— Ну не вериться мне, что этот мужик-лапотник дюжину воинов, лучших, раз для охраны посла — голыми руками! — воскликнул Владимир.

— А ты князь вспомни того же Илью, Микулу Селяниновича, — зашептал на ухо князю воевода, — то же ить — мужики лапотные, а силищи на сотню таких возгривых хватит!

— Так что ж, я, по-твоему, этого смоловара и наказывать не должен? А взять его под белы рученьки, да и в Золотой палате на красное место усадить? А?

— Нет, конечно, — воевода уже знал, как выкрутиться, чай не первый год при князе, — наказать ты его должон! Только наказаньице, — жарко зашептал он на ухо князю, — так себе придумай, ну там нужник княжий пусть пару седьмиц почистит, либо еще чего! А потом в младшую дружину определи… к такой силушке надобно немного уменья добавить, а там глядишь — новый богатырь в Золотой Палате объявится!

Шаман Горчак сидел над обезображенными остывающими телами соплеменников, небрежно сложенными в груду на заднем дворе княжеского терема. Горчак до сих пор не мог поверить, что погубить лучших воинов хана смог всего лишь один человек! Да даже и не человек, а так сермяга, мужик-лапотный. А ведь и не было у него в руках даже захудалой сабельки, побил всех голыми руками! Прав, тысячу раз прав Толман — с наскоку Русь не взять! Здесь любой мужик сильнее десятка лучших степных бойцов! А богатыри… Обидно одно: призрачный шанс вернуться невредимым — провалился! Некому его теперь прикрыть! Что ж он готов и умереть! Горчак еще раз проверил правильность составленного заклинания, по многолетней привычке вознес хвалу Матери Кобылице, поднялся на дрожащие ноги и, не торопясь, вошел в терем. Теремная стража, стоявшая у ворот, пропустила Горчака без вопросов — они получили от князя соответствующие указания. Шаман медленно поднимался по большой скрипучей лестнице, прошел мимо Серебряной Палаты, откуда доносились веселые крики.

— Жаль, на пащенков сил не останется! — с сожалением вздохнул Горчак. — Этих тоже не мешало бы утихомирить! Если хватит сил — и эти навечно лягут!

Наконец шаман подошел к воротам Золотой Палаты. Тут сейчас лучшие из лучших, сильнейшие из сильнейших, стальной заслон Киева от степи — богатыри. Правда и здесь не вся сила Руси — некоторые уже несутся на встречу своей гибели, приготовленной искусными в колдовстве цареградскими магами. А он, Горчак, должен упокоить навсегда оставшихся в городе богатырей, пускай и ценой собственной гибели. Шаман постоял мгновение перед воротами, сосредоточился. Ошибки быть не должно. Затем толкнул тяжелую створку и вошел в палату к пирующим русским витязям. Золотая Палата показалась шаману огромной. У дверей Горчак столкнулся со смоловаром, что недавно перебил всех его попутчиков. Взгляды повернувшихся к нему богатырей давили, Горчак чувствовал, что все присутствующие настроены против него. Стараясь не поддаваться панике, шаман неторопливо пересек Золотую Палату и остановился напротив княжеского кресла, стоявшего на возвышении. Сидевший на княжьем столе человек, любезно улыбнулся, но Горчаку показалось, что он ощерился волчьим оскалом.

— Мне нужен князь Владимир! — хрипло выкрикнул шаман.

Ему ответил воевода Претич, предварительно переглянувшись с князем:

— Может быть, тебе нужен Великий Князь Владимир?

— Пусть будет, хоть повелителем поднебесья, — заносчиво крикнул Горчак, — но он нужен мне здесь и сейчас!

— Что нужно тебе от князя? — не обращая внимания на поднявшийся в палате гул, продолжал Претич.

— Справедливости! — потрясая кулаками, воскликнул Горчак.

— Справедливости? — удивился Претич. — А разве ты её не получил?

— Этот человек, — шаман указал подрагивающим пальцем на смоловара, — убил посла и его охрану! Я требую, чтобы его наказали! Наказали немедля! Мне нужна его голова!

Горчак в гневе картинно топнул ногой, однако эффект оказался противоположным ожидаемому — Золотая Палата взорвалась смехом.

— Нет, вы посмотрите на него, — заливался тоненьким смехом Фарлаф, — он еще и ножками сучить умеет!

— Требует он, — рявкнул нелюдимый Волох, — на кол его! Чтоб в следующий раз нашего мужика за версту объезжали!

Богатыри бушевали, требуя вместо смоловара распнуть шамана. Со своего места поднялся Владимир, поднял руку, призывая к молчанию. В палате мгновенно установилась гробовая тишина.

— Ты и вправду думаешь, что я должен отдать смоловара тебе на растерзание? После всего того, что случилось?