Торлон. Война разгорается. Трилогия

Она не стала обходить всех поверженных мергов. Ни один не подавал признаков жизни. У ближайшего была отрублена голова. Другой лежал в неестественной позе, как будто ему перекрутили нижнюю половину тела. Третий свешивался вниз головой с голых кустов, пронзенный в живот мечом, возможно, собственным. Наконец, четвертый лежал на животе, придавленный тушей мертвого коня, и тоже не шевелился и не стонал.

Пенни сделалось до слез их жалко, поскольку ее посетила догадка, точнее, надежда, что отряд был послан именно за ней. Но ведь они видели ее и раньше, с кляпом, и тем не менее позволили телеге спокойно проехать мимо. Правда, быть может, их уже потом подговорила на этот отчаянный шаг бабушка? Да только как-то сомнительно, чтобы мерги специально гнались за ними и рисковали жизнью ради нее, простой деревенской девчонки. И бабушка тут ни при чем. Наверняка им был нужен тот, мелкий и гадкий…

Из-за кустов прямо на нее выскочил новый конный отряд. Неужели она настолько задумалась, что не услышала их приближения? Или настолько вырос снежный покров, что заглушил топот копыт. Передний конь наверняка налетел бы на нее, если бы вокруг не лежали его павшие собратья.

— Стой! — как-то глухо крикнул через плечо всадник. — Ты кто?

— Пенни, — ответила Пенни.

Она поняла, что он уже все и так знает, потому что в отряде было пять всадников и шесть коней. Шестым был тот, которому удалось ускакать.

— Ты была в телеге? Бежала?

— Да…

— Ты видела, как это произошло?

— Очень быстро. Вы тоже погибнете.

— У нас приказ, — зачем-то пояснил всадник, глядя не на нее, а на трупы товарищей.

— Каур, Ангус и Бриан хорошо сражаются.

— Какое у них оружие?

— Не знаю я… Мечи, топоры, палицы, я думаю…

Всадник погарцевал вокруг Пенни и повернул коня мордой к остальным.

— Все слышали? Врасплох нам их уже не застать. У кого при себе луки?

Двое подняли руки в толстых перчатках.

— Маловато. Вон я еще один вижу. Забирайте. Будем брать их издали и прицельно. А тебя как зовут?

— Я уже сказала: Пенни.

— Ты ведь из тех изб?

Он не уточнил, из каких именно, но она согласно кивнула.

— С лошадью сможешь справиться?

— С Веселкой зим десять справлялась.

— С кем?

Пенни указала на свою околевшую кобылу, отличавшуюся от хорошо откормленных трупов боевых коней коротковатыми ногами и узкой грудью с выступающими ребрами.

— Тогда садись вон на того гнедого и мчи обратно. Расскажешь все, что видела. Поняла? Скажи, что Ронан убит, а Хафган врагов не упустит. Запомнила?

— Да запомнила я, запомнила, — бросила Пенни, с трудом забираясь в высоченное седло. Мелькнула мысль, что, если придется падать, хорошо, что вокруг столько снега. — Вы там только их всех не перестреляйте. Там один, главный, мелкий такой. Вот его можете хоть из лука, хоть из чего. А остальные хорошие. Если бы не он, Каур никогда бы не стал никого вот так… — Она посмотрела на висевшего на кустах.

— Да уж мы как-нибудь решим, с кем чего делать, — отмахнулся тот, кого, видимо, звали Хафганом. — Луки на изготовку! Стрелы вложить! Стрелять по моему сигналу!

Все пятеро рванули с места и исчезли в надвигающейся тьме. Пенни стоило больших трудов удержать своего нового коня, норовившего последовать за ними. Не доверяя уздечке, она обхватила обеими руками сильную шею и, морщась навстречу пронизывающему ветру и длинной, щекочущей нос гриве, отправилась в далекий обратный путь.

Верхом она не ездила уже давным-давно. Бабушка запрещала ей садиться на Веселку после того случая, как старая лошадь свалилась под ней и чуть не поломала себе передние ноги. Было это ровно две зимы назад. То, что внучка больно ударилась плечом и затылком, бабушка как будто не заметила вовсе.

Сейчас замерзшее тело Пенни вспомнило уроки, которые давал ей отец Эйна, да и седло было хоть и большим, зато удобным, и вселяло ощущение надежности. Пенни вглядывалась вперед, стараясь не проскочить развилку и надеясь на то, что в крайнем случае конь сам остановится в ожидании указаний. Отец Эйна, служивший когда-то конюхом при замке, рассказывал ей самые невообразимые истории об уме и находчивости тамошних коней. Сейчас под ней был один из них, так что Пенни чувствовала себя спасенной и мечтала лишь о том, чтобы поскорей увидеться с бабушкой.

Между тем ночь сгущалась. Сколько же времени она провела в телеге? Ведь выезжали они совсем еще засветло, когда ничто не предвещало метели и скорых сумерек. Пенни с самого начала решила не паниковать и не радовать своих похитителей слезами и мольбами об освобождении. Она даже сделала вид, будто спит, и, похоже, в какой-то момент заснула по-настоящему, потому что остановивший их отряд разбудил ее.

Впереди замаячил черный силуэт. Кто-то двигался ей навстречу. Пенни решила на всякий случай не сбавлять хода. Одинокий путник всегда успеет посторониться. Так и вышло. Конь промчался мимо, обдав отшатнувшуюся фигуру тучей снежных брызг. И только через несколько мгновений что-то внутри Пенни екнуло и заставило изо всех сил натянуть уздечку. Удивленный конь послушался и, раздраженно мотая головой, перешел на ходьбу, а когда она потянула его обратно, насмешливо заржал. Вероятно, он тоже слышал немало историй про женщин-наездниц…

— Бабушка, — вырвалось у Пенни, когда они нагнали продолжавшую нелегкий путь фигуру.

Фигура остановилась и обеими руками подняла край капюшона.

— Доченька! Ты сбежала! Какое счастье! Тебя спасли мерги? — Последний вопрос старуха прошамкала уже в крепких объятиях соскочившей в снег внучки.

— Меня спас Бриан, бабушка. А мерги сейчас гонятся за ними. Часть мергов они уже побили, а часть собирается перестрелять их всех из луков. Мы как-нибудь можем этому помешать? Потому что Каур не виноват. Тот человек заставляет его так поступать.

— Я все знаю… Каур… он, считай, что заколдован… А братья вынуждены помогать ему просто потому, что он их отец.

— Заколдован?! Я думала, колдовство бывает только в сказках…

— В жизни есть вещи и посильнее колдовства. Откуда у тебя такой конь?

— Веселка погибла, бабушка. Главный всадник подарил мне его.

— Эх, Веселка, Веселка…

— Но он велел мне спешить обратно и рассказать, что видела. Его зовут Хафган.

— А я шла за помощью в Обитель Матерей. Если где и могут справиться с недугом Каура, то только там. Если, конечно, еще не слишком поздно.

— Мы можем попробовать поскакать туда вдвоем. Седло мне велико…

— Я думаю…

— Они будут стрелять в Каура стрелами, издалека, чтобы не приближаться…

— Глупости! Глянь вперед. Много ты видишь в такую темень?

— Да, не очень.

— У Каура и его сыновей есть возможность и во второй раз уйти от верной гибели. Но они не будут свободными до тех пор, пока матери не снимут с Каура заклятие. Ты правильно заметила, что тот человек, которого я, старая дура, подобрала на дороге, управляет им. И он может не отпустить его от себя, когда доберется до дома. Или того хуже: прикажет убить сыновей и покончить с собой.

— Что ты такое говоришь!

— Говорю, что знаю. А еще я знаю, что нам лучше поспешить. В Обители Матерей нас примут и выслушают в любое время.

— В Обители Матерей! А как же друзья этих воинов? Им ведь нужно помочь.

— Сомневаюсь. Сколько их было? Человек десять?

— Ну да, ровно десять…

— Значит, никакой подмоги у них там нет. Десяток, он десяток и есть. В крайнем случае один какой-нибудь из их начальников остался дожидаться остальных. Кажется, я даже знаю почему.

— Из-за раненого, которого мы нашли?

— Умница! Именно. А тот, который отдал тебе коня, вспомни, разве просил он тебя звать помощь?

Пенни задумалась.

— Пожалуй, что нет. Говорил, что сам всех разгромит.

— Ну вот видишь. Полезай-ка обратно в седло.

— А ты?

— Пристроюсь сзади. Авось не свалимся.

Окончательно сбитый с толку, конь даже не заржал, когда заметно потяжелевшая ноша в четвертый раз вынудила его скакать обратно. Нельзя сказать, чтобы ему было все равно и что он любил ночные скачки в полной темноте, но сейчас его хоть не заставляли мчаться галопом, как при прежнем хозяине, да и метель, пока эти двое о чем-то разговаривали, как будто поутихла. Он задрал морду и увидел справа выглянувшую из-за туч луну.