Колдун (СИ)

К молодухе поспешил муж, обнял за плечи и увел в толкучку людей.

- Эй! Что тут происходит? - стражники заглянули в вынесенные с петлями двери дома. Там ответили.

За стражниками кто-то сбегал, один из детин пообещал найти это деятеля и дать по морде.

- А, храмовые стражи... реквизировать имущество? Приказ? Ага, вижу. Печать? Нет у меня никаких вопросов. - В толчее слышно было только стражника. Тетка у дверей продолжала выть и всхлипывать. Стражник неохотно дотронулся до ее плеча и миролюбиво посоветовал: - Не переживай, мамаша, сейчас они магиковы вещи растрясут, никто тебя не тронет.

- Сволочи! - "мамаша" плюнула стражнику на сапоги. Среагировал тот рефлекторно, мысок обувки тут же взмыл вверх, угодив женщине под ребра. Стражник нагнулся и вытер сапог подолом ее платья, а потом отряхнул руки о штаны.

- Даже не жалко такую. - Буркнул он и махнул напарнику. - Пойдем. Храмовники сами разберутся.

Горану об этом сообщили только ночью. Семь домов обыскали и реквизировали имущество магов, прикрываясь его и Консата именами. В трех из семи маги снимали комнаты, хозяева, за исключением вздорной тетки, пострадали только морально. Но народ зашумел. Ночью разгромили еще четыре дома. Здесь урон был значительней - два из них подожгли. Колдунов, пришедших тушить пожары, не закидали камнями и ледышками только из-за сопровождавшей их стражи. Тем более магию против толпы Горан применять запретил.

В отместку не покинувшие Вирицу, но залегшие на дно, маги сожгли телепортационную башню на востоке города и примыкающую к ней городскую библиотеку.

Консант клялся, что распоряжения никакого не отдавал и узнал о произошедшем позже Горана. Опять запахло заговором.

Но "на воре и шапка горит". Выяснилось, что жрец, из приближенных к Консату, послал своих людей по-тихому обшарить дома "магиков на предмет ценности". Консант пообещал разобраться с дураком. Да было поздно - народ понял, что "можно и надо", и принялся за дело с небывалым энтузиазмом. Потушенные было, погромы вспыхнули с новой силой.

Консант выпытал у жреца нечто новенькое. До "изъятия имущества" тот додумался не сам. Запах заговора сделался сильнее. Горану мерещился легкий душок, всегда сопровождающий Черный меч. Доказательств никаких.

Архимаг встал из-за стола. Подошел к окну и снова умылся снегом. Сколько ещё до настоящей весны? Март наверняка будет холодным, эта оттепель сменится новыми морозами. Потом заплачет апрель, потечёт по улицам вода, а к концу месяца, если повезёт, и дождь прольется. Весной всё кончится. Должно.

Глава 16

У Ивена раскалывалась голова.

Казалось, вчера его головой выбивали двери. Он не помнил кто, но мнилось, это был Майорин. Видно он решил перестать попусту растрачивать силу и нашел другой метод в уничтожении преград...

- Надо опохмелиться. - Простонали слева. - Ох, матушка моя, как пить хочется... Неужели ни капли?

Осторожно, боясь расплескать разжиженный мозг, маг повернул голову. Менестрель стоял посреди комнаты и неуверенно шарил по столу руками. Валья приподнял кружку, поднес ко рту, брезгливо поморщился, но отхлебнул.

- Вода? - прошелестел Ивен, непослушным голосом.

- Нет. - Сдавленно ответил менестрель. - Самогон. Фу....

- Лучше?

- Нет. - И опять отхлебнул. Ивен отвернулся. Видеть, как кто-то что-то употребляет внутрь, было невыносимо, у мага наоборот все рвалось наружу. - Помнишь, что вчера было?

- Не очень... Но наливал, кажется, Майорин.

- Серьезно? - менестрель начал оживать, даже удивленно приподнял пепельную бровь. - Вообще ничего?

- А ты?

- Я... - Валья задумчиво оглядел комнату, отставил кружку. - Урывками.

Маг растерянно слушал, как менестрель торопливо упаковывает лютню в чехол. Валья же, ругая, на чем свет стоит, неловкие с похмелья пальцы, путался в петлях и пуговицах чехла и чертыхался. За дверью менестрель столкнулся с Майорином.

Колдун был обидно трезв и впечатления похмельного человека не производил. Растрепанный, он немного зевал, чуть щурился - но больше походило на то, что только проснулся и не успел умыться. Майорин на ходу перевязывал спутанные волосы шнурком. С неудовольствием Валья отметил, что колдун если не улыбался, то немного отошел после вчерашнего.

- Доброе утро.

- Доброе? - поразился менестрель, Ивену он соврал, вчерашнее плотно запечатлелось в его памяти. - Ты уверен?

- Ну... маг же ничего не помнит...

- Вот именно! А ты куда пропал? Куда тебя бесы унесли? Я уж подумал, ты решил взять Цитадель в одиночку!

- Я конечно хотел... - Хмыкнул Майорин, продолжая бороться со шнурком. - Но решил, что без Ивена заблужусь и напортачу. Как считаешь?

Валья закатил глаза:

- В своем ли ты уме? Все! Все вчера видели, как ты тащил его за шкирку по коридору. А теперь он единственный, кто об этом забыл. И как?

- Тише, менестрель, не вопи, не на помосте. Я ему помог... совсем чуть. Ты прав, я вчера был не в себе. С истоками иногда случается.

- И что теперь делать?

- У тебя хватило ума не рассказывать Ивену о вчерашнем? Думаешь, у других недостанет?

- Уйди с глаз моих, сумасшедший! - возопиял Валья, справил священный треугольник, нацелив тот на Майорина, и пошел по коридору, чересчур прихрамывая.

- Эй, Валья.

- Чего еще? - огрызнулся менестрель.

- Спасибо, что остановил. - Майорин решительно распахнул дверь и вошел.

Нужно было собраться поскорее. Бледный маг сидел на кровати, баюкая в руках голову.

Щелчок пальцами и ловко пододвинутое ногой ведро.

- Доброе утро, маг!

- Пошел ты! - маг согнулся над ведром, остальные эпитеты потонули в рвоте протрезвляющего заклятия. Колдун в это время достал из-под кровати сумку и принялся раскладывать вещи.

Валья постоял немного, а потом широко улыбнулся, поудобней перехватил лютню, и та взволнованно ответила ровным гудением. Однажды он напишет про них балладу. Про менестреля, вечно ищущего приключений и новых слов. Про колдуна, который был рожден правителем, но стал колдуном намного больше, чем кто-либо другой. Про мага, перепутавшего ум с мудростью. Про исток, что никак не хотела быть истоком. Про отважного оборотня и ехидных близнецов. Про чародеев и магов. Вот только вряд ли все уместятся в одной балладе.

Видно придется писать цикл...

А именно эту он назовет: "Песнь уходящих". Где будет воспета жажда справедливости и отвага, сила и доблесть, добродетель и...

Валья так задумался, что перестал прихрамывать. А может, это крылья музы сделали тело легче и подарили некрасивому лицу блаженную улыбку безумца, свойственную всем творцам.

На всю Сопку были одни единственные ворота, которые, как раз сегодня, тщательно заложили камнями. А тоннели гномы пообещали обрушить в самый неподходящий момент, коли тот наступит. Неподходящим момент, разумеется, был для атакующих город магиков.

Братья Оверкаллены, так и не сдюжившие починить портальный переход, умудрились повернуть кристаллы так, что теперь в радиусе трех верст во всех направлениях телепортация стала невозможной. Разгневанный Люта не пожалел слов на обоих, но возвернуть "как было" у близнецов не вышло, а кроме них в телепортах никто не смыслил. Люта, который после снятия проклятия стал подозрительно разговорчив, разразился тирадой о шаловливых ручках и куда их нужно засовывать, если занять нечем. Оверкаллены пристыжено молчали. Удовлетворившись раскаяньем, Молчун поставил братьев в известность, что отправил в Инессу ворона, и Орд Бобр будет рассчитывать переносы с учетом этой особенности.

- К тому же, теперь мы можем не беспокоиться за безопасность наших союзников.

- А чего тогда недоволен? - взвился Орм.

- Тем, что вы, рукоблуды клятые суете свои носы, куда вас не просят! - после этого оба Фотиевича надолго потеряли дар речи, присущий им, как и неуемность.