Пять ночей. Вампирские рассказки (СИ)

— У него был… кто?..

— Сателлит, Дагни.

— Это невозможно.

— Да ну. Ты знаешь Демона три дня, а я — целую вечность, и то ничего не могу утверждать так категорично. Это же Демон, что о нем можно знать точно? Кроме того, что сателлит у него действительно был, его звали… кажется, Майк. Да,

Майк Норман.

На мгновение я потеряла дар речи. Я, но не Сидди:

— Он что, тебе не рассказывал? Хотя он же не обязан, на самом деле. Но это так.

— Почему… был?

— Потому что его больше нет.

Я тупо смотрела на нее насколько секунд, и она поспешила добавить:

— Ну не то чтобы совсем нет… но вроде того. Он превратился в то, что Демон любит больше всего на свете, — в растение.

— Как… это произошло?

— Разбился на машине года два назад, в Бостоне, вместе с наследницей Кортес.

— С кем?..

— С Барт, единственной внучкой Сони Кортес, подружкой Демона. Они гоняли по городу и попали в аварию, точно подробностей не знаю, но говорят, машина сгорела как петарда. Майку еще повезло, что он не был пристегнут — хотя какая теперь разница? Через пару месяцев и Соня умерла, а казалась такой железной старушенцией. Какое совпадение, правда? — они все имели отношение к Демону… ну,

или он имел отношение к каждому из них. А потом — бах! И все. И никого больше нет.

У меня язык просто замерз, а Сидди все не замолкала:

— Так что с такой гиблой кармой советую тебе держаться от него подальше — вон

Джорджия в свое время от него ушла, и где она теперь? На верхушке мира. А они все — в могиле.

— Что за машина была?.. — спросила я наконец почти шепотом.

— Машина? Кажется, белый порше, если та, о которой я думаю. Монти подарил ее наследнице Кортес на какой-то день рожденья, не знаю. Лет пять назад я была у

Эркхам в Бостоне, и они подвезли меня до гостиницы. Умненькая была эта Барт как для человека. И Майк чудесный мальчик, такой ласковый. Я бы сама не отказалась от такого сателлита.

— Сидди, ты можешь уйти?..

— Нет, — сказала она совсем другим голосом. Я посмотрела на нее и увидела совсем другое выражение лица — куда и подевалась юная сплетница. Ее глаза мягко светились начищенным серебром, губы были сжаты, а на лице, будто отблеск кинопроектора, — все ее годы, десятилетия, века. Вся тысяча или сколько их там у нее. В голове у меня раздался противный звук лопнувшей струны, я только почувствовала, как рушатся стены и проваливается купол… и больше ничего.

Когда я очнулась, Сидди была рядом. Она не делала никаких попыток причинить мне вред или привести в чувства, просто сидела и ждала.

— Ой… — сказала она, изумление было в голосе, но не на лице. — Я и представить не могла. Вот это да… Ничего себе, Дагни.

— Убирайся… — прошептала я. Она провела холодной ладошкой по моему лбу, и это было даже приятно.

— Ну не думай, что если Демон поставил тебе в мозги сигнализацию, я не смогла бы ее обойти. Но я этого не делала, ты это сделала сама.

Я постаралась сесть, хотя голова еще кружилась.

— Если ты хоть слово скажешь…

— Не скажу. Меня это не касается, но прости, Дагни, в голове у тебя бардак,

который ты считаешь порядком. И если ты ничего не изменишь, можешь пострадать.

— Какое тебе дело?

— Ты мне нравишься, правда. Я бы предложила тебе уехать со мной, но ты не согласишься. Это я уже поняла.

Я смотрела на нее, с трудом соображая.

— Ты делаешь мне предложение?

— Нет, не делаю. Мне, как и Демону, ни к чему смертные любовники, и на его примере я вижу, что это ничем хорошим не закончилось бы. Он дал мне возможность поучиться на его ошибке, и я благодарна. Просто ты мне нравишься. Прими это.

Сидди приблизилась и коснулась губами моей щеки — горячо, будто упала капля воска.

— И раз ты не будешь моей, я хочу, чтобы ты кое-что знала. Не дружи с нами. Не люби нас. Мы совсем другие, и оттого, что так похожи на вас, пропасть не становится меньше. Только глубже. Ты ищешь в нас человеческое, но его нет и быть не может, как небо не может стать землей. Это очень опасное заблуждение, и оно многим стоило жизни. То, что мы были людьми, не имеет значения — бабочка тоже когда-то была гусеницей, и если это сравнение кажется тебе неубедительным,

просто подумай дважды. Ты пытаешься оценивать наши поступки с точки зрения людей,

потому что сама человек и другого опыта у тебя нет. Но это опасно. И приводит к непоправимым последствиям. Не делай так, Дагни, я хочу тебе добра. Ты знаешь, о чем я говорю. Просто держись от нас подальше, насколько это возможно, и бойся.

Очень сильно бойся.

Она встала, чтобы уйти, но вернулась и склонилась снова, в этот раз чтобы сказать мне на ухо:

— Демон всегда был очень трезвым и рассудочным, но в таких делах ум не помощник.

И если он вдруг захочет повторить свою ошибку или совершить другую, не позволь ему. Так будет лучше для вас обоих.

От нее остался лишь тонкий и совсем не ядовитый запах олеандра. Да, я знала, о чем речь. Но Сидди — расхитительница подсознаний, взломщица кодов, королева ментальных хакеров Сидди и понятия не имела.

Я не плакала, просто тупо смотрела в одну точку очень долго. Потом собралась с силами — они все понадобились мне, чтобы толкнуть противоположную дверь. И вошла без стука.

Демон находился все в той же позе, что и час назад, изменилась только бутылка с коньяком, стоявшая рядом, — там осталось едва на дне, и окурков прибавилось.

— И о чем вы говорили? — произнес он, не поворачиваясь.

— В основном о тебе. Кроме тебя и Пенни у нас нет общих знакомых, но о Пенни я и так все знаю. Так что мы говорили о тебе.

— Я же велел тебе держаться от нее подальше.

— А что мне ее бояться? Сидди может быть очень милой с теми, кто ей нравится… а вот тебя мне следует бояться гораздо больше.

— Ты о чем?

— И что значит «велел»? Ты посоветовал. Как ты можешь мне приказывать, я же не твоя любовница и не твоя собственность, я никто. Кстати, о собственности. Почему ты не сказал, что у тебя был сателлит?

Он впервые посмотрел на меня.

— Ты не спрашивала.

— Перестань, ты понимаешь, о чем я. Ты рассказал мне о своей подруге, о Байле.

Но о нем не сказал ни слова, хотя он был с ней в той проклятой машине. Ты должен был мне сказать, это ведь естественно.

— Какая разница?