Факты и реальность

— Идут!! — перепугано шепчу я, вжимаясь в стену. Тьфу ты! Я ведь невидимая.

Адриан, скользнув в тень, спокойно дожидается, пока стражники пройдут мимо.

— Это что, воины? — презрительно морщится он. — Городские сплетницы на прогулке. — И, почти не таясь, направляется к торцу чисто выбеленного здания оружейной. — И тут наружного караула нет, — вздыхает Адриан. Достав из кармана уголек, поднимает руку и… Прячет орудие мести обратно.

— Я не могу, — обреченно признается драгоценный, обернувшись ко мне. — Да, начальник гарнизона — бездарь и подлец, но осквернять оружие…

— Я отказываюсь от своего желания, — быстро произношу я. — Ты узнал все, что хотел. Пошли домой.

— Лика! Ты втянула меня в ужаснейшую авантюру, можно сказать, силой заставила поступиться принципами и теперь отказываешься? — В глазах драгоценного мальчишеский азарт. — Я категорически не согласен! Да я сейчас на личной резиденции напишу…

— Адриан… — закрываю ему ладошкой рот. — Это же через центральную площадь… там охрана…

— Сомневаешься во мне? — с вызовом улыбается милый. — Смотри!

Виртуозно преодолев опасные участки, мы оказываемся у заднего крыльца дома начальника.

— Жди здесь, я должен сам убедиться! — Милый исчезает за незапертой дверью.

Тяжело вздыхаю. Похоже, информация верная — из дома доносятся шум, женский смех, звон пустых бутылок.

— Пьяный разгул и разврат во всей красе. — Адриан бесшумно встает рядом. — Что ж, назовем вещи своими именами.

И размашисто выводит на белой стене гоблинское ругательство.

Выбравшись за крепостную стену, прижимаюсь к драгоценному, пытаясь изобразить в воздухе телепорт. Эх… Недовольно поджимаю губы — поднявшийся ветер раздувает руны.

— Безответственность… безалаберность… своими руками бы… — непрестанно бормочет милый. — Проклятое оружие… серые эльфы… да с такими тупицами и без этого обойтись можно!

— Адриан, — мягко произношу я, примирительно положив руку на плечо драгоценному, — давай к лесу подойдем. Тут сильный ветер, никак заклинание не сплету. Ой! А нашу дорожку завалило.

Мой будущий муж, конечно, человек достойный, но как заведется, коснись дело темы долга и порядка, не остановишь!

— Меня смущает одно, — кипятится Адриан, направляясь в сторону леса, но непрестанно оглядываясь в мою сторону, — всю жизнь презирал анонимщиков, а теперь, выходит… — Еще несколько шагов вперед. — Погоди, Лика, я придумал! Ты сделаешь телепорт, и мы с Теодором утром явимся с проверкой. И я скажу, что написанное на стене… именно это я думаю про их организацию и дисциплину! Что готов подписаться под каждым словом!

Осторожно беру Адриана под руку. Ох, ну и разошелся! Еще шаг вперед… А-а-а-а! Нога проваливается в пустоту. Бамс! С размаху налетаю на ветку. Хрясь! У-у-у! Мои соболя! Хлоп-хлоп-хлоп! Шмяк! Кувырком спустившись по крутому склону, падаю на Адриана.

— Тут же овраг, — убитым голосом произносит драгоценный. — И как я мог забыть?

Потираю здоровенную шишку на затылке, поворачиваюсь к милому… Мамочки! Под глазом Адриана медленно наливается огромный темно-лиловый синяк. С трудом сдерживаю нервный смешок… Вот это красавец — в темном переулке встретишь, заикаться начнешь! Осторожно пошевелив пальцами рук и ног — вроде в порядке, — укладываюсь рядом на снег.

А папа утверждает, что у милого особое предназначение — такое бывает раз в несколько тысяч лет. Будто в его руке, как у одного из Высших, нить к божественной вязи мироздания. Можно, резко потянув за ниточку, распустить, вырвать, уничтожить целый фрагмент бытия. А можно, аккуратно пройдя по цепи, распутать мертвые узлы истории. И, наконец, можно, вооружившись вдохновением, сплести новый, яркий и прекрасный, жизненный узор.

Осторожно кошусь на милого. Тоже мне — равный Высшим! Бандит с большой дороги. Улыбаюсь. Да, путь предстоит длинный. И это только начало. Поднимаю глаза к небу. Странные эти мужчины. Вот обязательно им нужно изменять мир! Завоевывать, разрушать, строить… А ведь можно просто его любить, искренне и всем сердцем. И тогда мир улыбнется в ответ, нежно коснется ладошки, словно изголодавшийся по ласке уличный котенок, и, уютно свернувшись клубочком, сам ляжет к ногам. Облизываю губы. А это, наверное, уже мое предназначение.

— Цел! — Милый ощупывает грудную клетку.

— Вот и замечательно! — улыбаюсь я. — А синяк вылечим. Утром будешь свеж и прекрасен в своем праведном гневе. Только про свадьбу не забудь, ладно?

— Да не я цел. — Драгоценный посылает мне таинственный взгляд. — Боевой трофей не разбился. Хотя я тоже в порядке. До свадьбы доживу. — Адриан вытаскивает из-за пазухи бутылку пятизвездочного гномьего коньяка. — Будешь?

Возмущенно хлопаю ресницами. Я же не пью! Совсем!

— Буду! — бесшабашно отвечаю я. Не знаю, как пить, а губы намочу.

— Как красиво… — восторженно шепчет милый, оглянувшись вокруг. — Настоящая зимняя сказка. А я так давно мечтал провести с тобой вечер наедине.

Возмущенно открываю рот и тут же выдыхаю ставшие ненужными слова. И как я раньше не замечала! Деревья в причудливых белых шапках, березка в короткой шубке… Рядом со мной на ветке кустарника таинственные ледяные узоры, похожие на старинные, давно забытые руны. Но я точно знаю, что это руны Жизни! И вся земля, облачившись в белоснежный наряд невесты, восторженно затихла в ожидании чуда.

Да, прав Адриан, достойной или недопустимой, прекрасной или отвратительной делаем жизнь мы сами — отношением, поведением, мыслями.

— Восхитительный вечер! — с блаженной улыбкой уютно устраиваюсь на любимом плече.

А с неба падает снег. Такой же чистый, нежный и реальный, как наши самые заветные мечты.