Тайпэн. Оскал войны

— Рад это слышать, — кивнул благодарно Басо. — И искренне надеюсь, что не только мы с вами сумеем понять всю ценность этих идей и знаний.

— Несомненно, — улыбнулся Кёрнчи. — И именно об этом, я и хотел переговорить с вами особо. Передо мною сейчас не стоит какого–либо вопроса о том, следует ли начать немедленную подготовку к выходу в южном направлении в пределы Жемчужного моря. Несмотря на то, что я и мои люди не выполним поставленной нам задачи, вывезти ваши трофеи будет гораздо важнее. Мы верные слуги правящего дома, но все же в среде моего экипажа может начаться небольшой ропот и возникнут недовольства в связи с тем, что мы уходим от богатого побережья, не набив под завязку корабельных трюмов. Объяснять всем и каждому, что вы доставили и почему это столь важно, я не могу…

— Разве вашего приказа будет для них недостаточно? — удивился Басо.

— Разумеется, но я привык заботиться о своих матросах.

— Мне понятна такая позиция, но чем же я могу вам помочь?

— Эти схемы и рисунки имеют разную степень достоверности, да и запечатленные на них вещи разнятся в своей важности. Тем не менее, за пределами Империи каждый такой чертеж будет уникален. Мы вполне могли бы переснять несколько копий с каждого, не обязательно столь тщательных и точных, а после, когда Ляолян получит это сокровище, сделать так, чтобы ни ваши, ни мои люди не ощущали нужды ни в чем в ближайшие десять–двенадцать лет.

— Вы предлагаете, — насупился Нуен, — продавать эти копии?

— Посредники иных народов при царском дворе с охотой выложат за несколько таких кусочков бумаги все, что окажется в их посольских закромах, — улыбка Вако оставалась спокойно и уверенной. — Кроме того, мне гораздо легче и проще удастся объясниться со своим командованием, если я смогу сделать несколько дорогих подарков. Но не думайте, что я собираюсь принизить ваши заслуги. В случае успеха, я предлагаю разделение прибыли от этого маленького предприятия в равных долях.

Умиротворение и радостная непринужденность разом оставили Басо, равно как и легкость от недавно выпитого вина. Глядя прямо в глаза Кёрнчи и, стараясь сохранять нужный тон, тысячник ответил спустя секунду раздумий:

— Новые механизмы и устройства должны стать залогом будущего восхождения Юнь. Раздав их сиртакам и жителям островов, мы потеряем все, что может получить наше царство, особенно в том случае, если эта война закончится взаимным замирением сторон. Говорить же о возможности нашего поражения я просто не вижу смысла.

— Согласен с вами во всем, — продолжил улыбаться капитан. — Я лишь сделал вам свое предложение, и вы в праве были отказаться. Это ваши трофеи, и поступать с ними следует по вашему усмотрению. Думаю, мы больше не станем возвращаться к этой теме.

— Очень на это надеюсь, — сдержанно кивнул Басо.

— Прекрасно…

Похоже, Вако хотел сказать еще что–то, но приотворившаяся дверь, из которой в прошлый раз появились денщики, отвлекла его внимание.

— Прошу извинить меня, тысячник, но дела команды требуют моего своевременного вмешательства. Продолжайте пока что трапезу без меня, а я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Тяжелая перегородка с гулким стуком закрылась за спиной у Кёрнчи, оставляя Нуена в одиночестве. Хмурое выражение никак не желало покидать лицо молодого командира, а неприятные мысли продолжали роиться голове, подобно растревоженному осиному улью.

Было совсем не похоже на то, что капитан «Ненасытного» глуп. Жаден и корыстен несомненно, но никак не глуп. Более того, высказанные им мысли и то, в какой форме они были, поданы, говорили совсем об обратном. Хитрость и алчность, смешавшиеся со страхом в опаснейшее зелье, придавали командиру десантной галеры способность быстро просчитывать свои ходы. Когда его предложение не нашло у Нуена живого отклика, и Вако понял, что именно за человек сидит сейчас перед ним, то сразу же пошел на попятную, и Басо лишь теперь, спустя какое–то время, сумел оценить «быстроту реакции» капитана и всю «изящность» этого маневра. Нет, Кёрнчи прекрасно понимал, что тысячник доложит об этой беседе, едва они вернутся обратно в столицу или в ближайший союзный порт. Он не мог не понимать этого, а значит…

Длинный кинжал с плоским широким лезвием, напоминавший по форме цзун–хэ, сам скользнул в руку к Басо. Поднявшись и стараясь ступать как можно тише, тысячник прошел к двери, за которой скрылся Вако, и аккуратно потянул перегородку в сторону. В узком проходе, открывшемся глазам Нуена, никого по счастью не оказалось. Двигаясь все также осторожно, Басо направился к ближайшему повороту, отмеченному круглым масляным светильником, и замер, едва впереди стали слышны приглушенные голоса.

— … и когда он уснет, сразу же уберете мальчишку в трюм.

Несмотря на то, что Кёрнчи отдавал команды шепотом, тысячник прекрасно сумел разобрать каждое слово. Сам он в этот момент старался не делать даже лишнего вдоха.

— После этого, немедля, вызовешь на борт всех его десятников, только аккуратно, чтобы офицеры панцирников ничего не успели сообразить. Они итак уже задают чересчур много недовольных вопросов относительно наших целей здесь, а ответить им правду я, понятное дело, никак не могу. Так что, если поднимется буза из–за этих новеньких, то план нужно будет менять кардинально. А поэтому, чтобы через час вся основная команда была на галере. Если и придется уходить, бросив этих умников на берегу, то ничто не должно нас задерживать. Что с припасами?

— Хватит до самого Гуррама, если потребуется, — ответил низкий хриплый голос, владельца которого Басо не знал.

— Отлично, тогда действуйте, а я продолжу развлекать нашего гостя. Через полчаса подашь к столу настойку с сюрпризом…

Слушать дальше Нуен не стал — все, что ему нужно было знать, он уже получил. Быстро, но по–прежнему соблюдая тишину, Басо вернулся обратно в капитанскую каюту, прикрыл дверь и сел на прежнее место. План действий созрел почти сразу же, и царский командир слегка успокоился. Если у Вако не было поддержки со стороны панцирной пехоты, то положение Нуена и его бойцов не было таким уж безнадежным. Главное теперь — опередить заговорщиков и взять ситуацию в свои руки.

Убирать кинжал в поясные ножны Басо не стал, просто положил его на левое бедро и прикрыл полой расшитого манеритского кафтана, который до сих пор был на нем. Когда в помещении вновь появился Вако, тысячник вежливо склонил голову.

— Ничего неожиданного?

— Нет, обычная походная рутина.

Возвращаясь к оставленному в каюте офицеру царской армии, капитан не мог отделаться от мысли, что в этот раз он, похоже, рискует гораздо больше, чем обычно. Правда, если смотреть с другой стороны, его маленькое доходное дельце хоть и осуществлялось весьма успешно, но было это ровно до того момента, когда появился Нуен и его беглецы. Трюмы «Ненасытного» действительно не были заполнены еще и на четверть, а аппетитных целей вдоль побережья Цинхай оставалось пока предостаточно. Вот только теперь ни о каком продолжении разбойных набегов не могло идти даже речи. И по большому счету, Кёрнчи не врал Басо, когда говорил о том, что понимает ценность доставленных им чертежей. Ситуация была патовой, и капитан решил рискнуть, предложив тысячнику сделку, от которой тот в свою очередь отказался. Выбора у Вако фактически не оставалось — всё или ничего, и никакого третьего варианта сложившийся ребус не предусматривал, а капитан при этом прекрасно понимал, что довел до такого положения ситуацию он исключительно своими силами.

Басо, продолжавший уплетать нежнейшее рыбье мясо, встретил Кёрнчи классическим кивком головы и вежливым вопросом:

— Ничего неожиданного?

— Нет, обычная походная рутина, — непринужденно бросил Вако, садясь на свой стул.

— Полагаю, мы сможем выйти завтра к полудню?

— Да, если все отряды панцирников, разосланных по округе вернутся к утру, как и планировалось, то уже к вечеру мы выберемся в открытое море, — ответил капитан, разливая остатки вина по глубоким пиалам.