Ярлинги поневоле (СИ)

Тот был совершенно спокоен. Ярик чувствовал это. Как чувствовал и некоторое его разочарование. Причем словно тот не жизни сейчас мог лишиться, а всего лишь партию в шахматы проиграл. Не было ни злобы, ни страха. Император был готов умереть. Не хотел этого, но не мог себе позволить унижаться и умолять о пощаде. Он смотрел на Ярика, как на топор палача, ставший неотвратимой рукой Создателя. И от этого в душе у парня всё переворачивалось и закипало.

Не мог он вот так взять и лишить жизни этого человека. Может не самого лучшего в этом мире, но и не самого плохого. Да нормального, собственно, человека, не сделавшего лично ему ничего ужасного. Старающегося, по крайней мере, ничего не сделать.

Все внутри юноши протестовало против такой развязки, и он, плюнув, развернулся обратно, буркнув «Живи» и собираясь помочь гоблину.

Вот только помогать тому уже было не надо. Уложив своего последнего противника, зелёный посмотрел удивлённо на удаляющегося от живого и невредимого императора Ярика, нахмурился и что-то проскрипел себе под нос. Отбросил ставшую совершенно кровавой пику, подхватил с пола чей-то меч и, преодолев расстояние в два прыжка, оказался внезапно рядом с Валтусом, одним плавным движением перерезав тому горло.

У Ярика словно что-то оборвалось внутри.

- Ты что!? – заорал он. – Сдурел!? Зачем!?

Ответить кобл не успел. В открытую дверь с воплем ворвался Лексус Устимэ, про которого как-то и позабылось совсем. Размахивая мечом он ринулся на юношу, только и успевающего уворачиваться от разящего клинка. Парень пятился, не в силах что-либо противопоставить, казалось, ополоумевшему дознавателю. А тот всё напирал, заставляя сдвигаться в сторону Славки. Нелепо замершей где-то слева от Ярика и пытающейся сделать глоток воздуха, который от чего-то отказывался поступать во внезапно сжавшиеся и словно окаменевшие лёгкие.

Уворот, еще и еще. Юноша отступал. А Лексус продолжал наносить удары один за другим. Пока Ярик не поравнялся с сестрой. Тогда этот пышущий злобой мерзкий дознаватель сменил направление и, размахнувшись, рубанул мечом, целясь в девушку.

Как Ярик среагировал, он даже и сам не понял. Но он только и успел оттолкнуть сестру рукой, убирая её с линии атаки. Руку отдёрнуть уже не успел. И меч Лексуса, прочертив дугу, прошел по пальцам, даже не заметив препятствия.

В бок дознавателя вонзился клинок, с хрустом пронзая плоть и выскакивая с другой стороны. Лексус заверещал, поворачиваясь к проткнувшему его коблу, замахнулся своим мечом и получил фаербол от сестры прямо в лицо. Его вопль оборвался, а сам он плавно осел на пол.

Забумкали где-то снаружи шаги, становясь всё громче и ближе. Забряцали латы и оружие. И в кабинет мёртвого императора величественно вплыла в окружении суровых воинов молодая и красивая женщина в ярком наряде. Гордая осанка, надменный взгляд. Повелевающим голосом она стала раздавать какие-то указания.

Ярик же стоял и смотрел на свою левую руку. Боли, как ни странно, не было. То ли зашкаливший адреналин был тому причиной. То ли состояние сатэ. Не было боли, и всё тут. Только пульсирующими толчками выплёскивающаяся из обрубков пальцев кровь. Плавно закручивающийся по спирали потолок и куда-то уходящий из-под ног пол.

эпилог

- Ну и чего вы тут расселись-разлеглись? – голос вахтёрши бабы Дуси был суров, но доносился словно сквозь вату. – Завтра детей на спектакль приведут из лагерей школьных. Да подготовишек садиковских. А вы тут мне что за бедлам устроили? Лестницу всю кровью заляпали! А зеркало! Кто зеркало испортил, ироды!? – бабулька растревоженной вороной вещала откуда-то сверху, стоя над лежащим на полу Яриком, категорически не желающим открывать глаза. - Трещина от пола до потолка идёт! Это ж как постараться надо было!? Не иначе братец твой оглашенный своей железякой проклятущей расколошматил, - это она, сто пудов, Славке. - Вот не зря Марсель Фанисович запретить её хотел. Не послушались, и вот результат. Кто за зеркало платить будет!? Кто, я вас спрашиваю!?

Открывать глаза – значит, рисковать опять оказаться в этом урацком пригрезившемся мире. С его дурацким колдовством, сражениями и морем крови. Чужой и своей. Нет уж, увольте. Лучше так полежать.

Тем более, что вахтёрша раздухарилась и умолкать, похоже, не собиралась:

- Я, вот, родителям вашим пожалуюсь! И Марселю пожалуюсь! И директору! И императору!

- Какому, нафиг, императору!? – не выдержал Ярик. – Вы, баб Дуся, чего говорите то?

И открыл глаза.

Лучше б он этого не делал.

- Сам ты баба Дуся!

Ярик уже даже не удивился, когда в очередной раз обнаружил перед собой зелёную морду гоблина. Только поморщился да вздохнул тяжело.

В левой руке пульсировала тупая ноющая боль. Юноша поднял её к глазам и огорчённо замычал, отворачиваясь – замотанная какой-то тряпкой, та была, явно, короче, чем положено.

- Яр, нам надо поговорить, - проскрипел кобл.

Парень показал ему окровавленную культю:

- Учти, если ты сейчас скажешь: «Люк, я твой отец», - я прибью тебя прямо здесь. И никакой гоблинский Шао-Линь тебе не поможет.

- Опять ты невесть что болтаешь. Я серьёзно.

- Да не вопрос, - Ярик огляделся по сторонам. Они находились в какой-то небольшой комнате с таким же огромным, как в кабинете императора, окном. Вдоль стен – шкафы полные книг. Сам Юноша лежал и не на полу вовсе, а на немного жестковатой кушетке с резной деревянной спинкой. Такой же вычурно-изящной была и спинка стула, на котором устроился напротив парня Генордалтрис. В комнате никого больше не было.

- А где сеструха? С ней всё в порядке?

- Нормально всё с ней. Пошла за Агаей. Заберёт её, приведут себя в порядок и вернуться.

- За Агаей? – переспросил Ярик. – А где она?

- Да где ж ей быть? Их, как скрутили возле «Старого мерина», так в казематах в одну камеру и запихнули.

- Вместе схватили? – решил уточнить юноша.

- Ну да.

- Значит, она нас не предавала? – Ярик чуть склонил голову набок и пристально взглянул на заелозившего на стуле гоблина.

- Я об этом и хотел поговорить, - опустил глаза тот. Затем исподлобья зыркнул на юношу. – Нужно было так. Видела она кое-что, чего не должна была. Вот и не хотел я, чтоб рассказала тебе раньше времени.

- А что она должна была рассказать? – парень, казалось, сейчас дырку мог прожечь взглядом во лбу зелёного. – Что ты шпион императора? Хотя о чём я? Ты ж ему собственноручно горло перерезал. Так кто ты? Чей агент?

- Ничей, - пожал плечами кобл. – Я наёмник. И хороший. В этот раз меня наняла Мадрыся Кавакасская. Чтоб я братца еёного жизни лишил и дорогу к трону империи освободил.

- А как же ты тогда меня имперцам сдал? Ты ж меня с потрохами продал! – возмутился Ярик.

- Я шёл к главной цели, и это был самый верный и красивый путь, - голос кобла был твёрд, и Ярик понял, что тот ничуть не сомневается в правильности своих поступков. – К тому же мне было предложено доставить тебя или твою сестру в нетронутом виде. Это не должно было повредить вам и играло на руку мне. Сам видел, как легко я попал в покои императора, имея тебя в пленниках. То, что попалась и твоя сестра – это лишь случайность. Однако и она нам помогла.

- Да уж, - фыркнул Ярик, - помогла. Да она всю работу за тебя сделала, Даркуса победив! Тебе только и осталось, что безоружного мужика укокошить.

- Вообще-то, я рассчитывал, что это сделаешь ты.

- Это с какого ж перепугу!?

- Так это же по его приказу за вами гонялись. Магёныша, вон, даже вашего убили и капитана.

- Не он же убил! – вскинулся юноша. – Вполне нормальный чел был.

- Не он, - согласился гоблин. – Но по его приказу.

- Ладно, - отмахнулся Ярик. – Не в этом суть. Ты мне лучше объясни, как ты так умудрился удачно в плен к баронету тогда попасть? Да так, что к нам в качестве приза перешёл. Это же даже Штирлиц отдыхает!

- Так не было никакого плена, - ухмыльнулся довольно Генордалтрис. – Я баронета нанял накануне вашего приезда. Должен он был продать меня за бесценок или в кости проиграть тому, на кого укажу. Да он, дурак, сцепился с тобой раньше, чем я сказать сказать что успел. Хорошо хоть проиграл, и дело само разрешилось. Вот только пожадничал он, - кобл развёл руками. – Прознал, что за вас награда назначена, и решил в обход меня деньжат заграбастать. За что и поплатился жизнью. Если б Агая твоя его тогда стрелами не надырявила, я б сам его порешил.