Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

   Как-то совсем неожиданно настал день, когда Гернос объявил, что завтра утром перебирается в лавку к Алексу.

   - Я оставлю лекарство и расскажу, как его принимать, - говорил он уставшей и мало что понимающей девушке.

   В широко распахнутом окне догорали последние отблески заката. Неожиданно она услышала громкие всхлипывания.

   - Останься, прошу тебя! - прерывистым от плача голосом сказала Гарби. - У меня еще идет кровь. Как я одна управлюсь с двумя малышами?!

   - Не могу, госпожа, - сухо ответил евнух. - Я должен помочь в лавке.

   - Опять Алекс! Снова Алекс! - всплеснула руками женщина. - Неужели вы не видите, что этот мальчишка играет вами?!

   - Ему мы обязаны жизнью и свободой! - огрызнулся Гернос.

   - О боги! - Гарби закатила глаза. - Так что же теперь? Пойдете к нему в рабство?

   Айри и евнух удивленно переглянулись.

   - Алекс назвал меня братом!

   - Ему нужны только твои знания! - терпеливо, словно малому ребенку, объяснила она. - Ты будешь зарабатывать деньги, а он тратить на свои забавы.

   - Пока что Алекс тратит свои деньги, - ехидно улыбнулся лекарь и стал складывать пузырьки в сундучок.

   - Но они у него скоро закончатся, - грустно покачала головой женщина. - Тогда он сбежит, бросив вас.

   - Да почему ты так говоришь?! - взорвалась Айри. - Алекс вырвал нас из лап смерти! Он рисковал, сражался...

   - Девочка моя! - загремел голос Гарби. - Он воин, а в их обычаях играть со смертью! Но этот мальчик не способен на упорный труд! Алекс как ребенок. Поиграет, потом бросит. Как ты собираешься с ним жить?!

   Она закрыла глаза и в изнеможении откинулась на подушку. Ночью ей стало плохо, и Гернос остался, но только на один день, и как его не уговаривали, вечером ушел к Алексу.

   Женщина горько плакала, жалуясь Айри на свою судьбу. Та, как могла, утешала, обещала, что обязательно будет заходить к ней в течение дня. Словно почувствовав настроение матери, близнецы устроили громкое представление, успокоившись только к утру.

   Чуть живая от усталости девушка поплелась в харчевню. Весь день у неё все валилось из рук. Выйдя из терпения, Эдай накричал на неё под злорадное хихиканье мальчишки-подавальщика. Но самое страшное, что она совсем забыла о Гарби, вспомнив о ней только вечером.

   Спохватившись, девушка наложила в корзину фиников, лепешки, рыбы и побежала в квартиру, где нашла орущих детей и полоскавшую пеленки, заплаканную Гарби.

   - Прости! - взмолилась Айри, не зная, куда деваться от стыда. - Я забыла!

   - Ты же не обязана мне помогать! - голос молодой матери дрожал от обиды. - У тебя же есть Алекс...

   - Да при чем здесь он?! - вскричала девушка. - Знаешь, сколько сегодня было народа?

   Женщина пошатнулась. Айри помогла ей лечь, и пока та кормила сыновей, перестирала пеленки.

   - Я с утра ничего не ела, - пробормотала Гарби, с жадностью уплетая лепешки. - Кончились и вода, и вино...

   Девушка в сумерках два раза сбегала за водой, вынесла ночной горшок, а молодая мамаша все вздыхала, жалуясь, что её все бросили, и она никому не нужна. Не слушая, Айри потушила светильник и рухнула на кровать. Ночь оказалась очень душной, и она лежала поверх покрывала, с нетерпением ожидая, когда же усталость превратится в благодатный сон.

   - Славная моя, - вздыхала Гарби, ласково гладя девушку по голове. - Ты так измучилась со мной. Я знаю, что бывала несправедлива к тебе. Прости меня, пожалуйста.

   Переход от жалоб и упреков к извинениям оказался столь неожиданным, что Айри всхлипнула, чувствуя набегающие на глаза слезы.

   - Пусть богиня Фрода пошлет тебе счастье, милая девочка, - с необыкновенной теплотой продолжала женщина. Впервые со дня возвращения в Нидос измотанная девушка разревелась. Уткнувшись лицом в подушку, она плакала, жалея себя, Гарби, даже Эдая, который целыми днями не отходил от очага, почернев от копоти и жара.

   - Думаешь, я такая старая и ничего не понимаю? - шептала женщина. - Он молодой, красивый, сильный. Не то, что твой бывший супруг.

   Айри машинально кивнула.

   - Не ты первая бросаешь мужа ради любовника. Просто подумай, как вы будете жить дальше? Рано или поздно страсть утихнет или вообще умрет. И что останется? Каким он будет мужем и отцом?

   Бессонная ночь, тяжелейший день, упреки, а потом внезапное участие навалились на девушку словно тяжелое, душное одеяло в жаркую ночь. Страшно захотелось рассказать хоть кому-нибудь о своей судьбе, о тех чувствах и желаниях, что терзали душу, иссушая её как злой южный ветер хрупкий цветок.

   - Какая страсть?! Каким отцом?! - простонала она, хватаясь за голову и с отвращением чувствуя под пальцами грязные, сальные волосы. - Мы не любовники! Он не коснулся меня даже пальцем!

   Только выкрикнув последние слова, Айри поняла, что сказала.

   - Бедная, несчастная моя девочка! Что же тебе пришлось перенести? - голос Гарби дрожал от слез и сострадания. - Каким же негодяем оказался твой муж, если ты сбежала от него с двумя мужелюбами?!

   Не ожидавшая такого вывода, девушка встрепенулась.

   - Что? Нет!

   - Разве Гернос и Алекс не любовники?

   - Конечно, нет! - возмущенно фыркнула Айри. - Уверяю тебя!

   - Он тоже евнух? - продолжала допытываться Гарби.

   Девушка вспомнила наглую, торжествующую улыбку Мерисид.

   - Нет.

   - Что же получается? Молод, силен, здоров, - после каждого слова внутри у девушки все сжималось. - Тогда он тебя не любит.

   - Неправда! - Айри села на постели. - Алекс много раз рисковал ради меня своей жизнью! Он заботится обо мне и любит! Любит как сестру.

   Собеседница тоже села, поджав под себя ноги.

   - Послушай, что я скажу, - голос её стал необычно серьезен, а помрачневшее, бледное лицо сделалось грустным и печальным как у богини Айти. - Мы с Шило были больше чем подруги. Только мне она открыла свое настоящее имя. Эта женщина любила тебя как дочь.

   Гарби положила ей руку на плечо.

   - Ты разозлишься и обидишься на меня. Но я не могу молчать, видя, как ты губишь себя в бесплодных ожиданиях и мечтах!

   - О чем ты? - губы девушки кривились в сдерживаемом рыдании.

   - Алекс брезгует тобой! Он презирает тебя!

   - Нет! Нет! - Айри попыталась вырваться, но женщина с неожиданной силой прижала её к своей груди, и она почувствовала сладковатый запах молока.

   - Он не хотел брать тебя с собой?

   - Да.

   - Ты сама бросила мужа и пошла за ним. Так?

   - Да. Только он хороший.

   - Я слышала, в богатых домах держат разных зверюшек. Собак, кошек, обезьянок всяких. Хозяева их тоже очень любят, заботятся и защищают, но не считают людьми.

   - Но как же? Почему? - лепетала пораженная страшной правотой слов девушка, не зная, что возразить, и чувствуя их беспощадную правоту.

   - Оставайся у нас! - говорила Гарби. - Будешь нам как дочь. Эдай хвалит тебя. Он иногда распускает язык и руки. Но это обычная мужская бравада. Все хочет казаться моложе, чем есть.

   Она тихо рассмеялась.

   - Вот увидишь. Алекс так увлечен своей новой игрушкой, что быстро забудет о тебе. И ты не вспоминай!

   - Но я его люблю! Это правда!

   - Я верю тебе, потому что знаю, как тяжело терять любимого человека, - легко согласилась Гарби. - Первое время будет очень-очень тяжело. Но потом все пройдет. Пожар в крови утихнет. У мебельщика Микароса есть сын. Очень хороший мальчик. Познакомишься. Вдруг вы понравитесь друг другу.

   Айри слушала ровную, как журчание льющейся воды, речь, и с каждым словом в душе разрасталась черная сосущая пустота: "Противная, противная, противная".

   Робкий сквознячок, струившийся через два узких окна, оказался бессилен перед клубящейся духотой. Черепичная крыша медленно остывала от дневного жара, щедро делясь теплом с комнаткой или, вернее, с чердаком.

   "Вентилятор что ли изобрести? - с тоской думал Александр, ворочаясь с боку на бок на жестком матрасе. - А кто будет его крутить? Хотя, можно хомячка какого-нибудь в колесо посадить и ременную передачу сделать. Нет, сдохнет от жары зверюшка".