Зачем нам враги

прижать свои губы к его губам... и они шевельнутся в ответ. Она знала, что вряд ли дойдет до Тальварда живой и что, даже если это удастся, шанс отыскать Рассела ничтожен... О ничтожности шанса на то, что ее мысли — не бредни обезумевшей от горя вдовы, она думать не хотела.

— Всеблагие небеса, женщина, — проговорил Глэйв. — Твой мужик уже давно хладный труп. В самом лучшем случае из него сделали зомби и держат на цепи в подземелье какого-нибудь из высших некромантов, чтобы он сторожил его магический хлам. Но и то вряд ли, это все бред и сплетни — про зомби, их почти никогда не создают, потому что ими невозможно управлять. Он растерзает тебя на куски, как только увидит... Но более вероятно, что с него просто содрали кожу на плащи. Если он был хорошим воином. Он был хорошим воином?

— Лучшим, — хрипло сказала она. — Самым лучшим.

— Тогда... — Глэйв вдруг осекся. Его ладонь легла ей на шею, но Эллен не отстранилась. — Ты любила наследника? Княжеского сына, брата твоей маленькой ведьмы?

Она не смогла даже кивнуть. Только закрыла глаза, но слезы все равно прорвались на волю: сначала скопились на ресницах, потом закапали вниз, на ее обожженные руки.

Они все правы — она всего лишь глупая женщина. Глупая или безумная, все равно.

— У меня был от него ребенок, — едва слышно сказала она. — То есть... был. Должен был быть. Он родился мертвым... через месяц после его гибели. Я думала... думала, что должна... ему сказать... что...

Она что-то говорила — сама не зная зачем, кому, надо ли было что-то говорить. Надо ли, если даже думать об этом никогда прежде не решалась. Думать о том, как все бессмысленно, и наивно, и... тщетно.

Другая рука Глэйва легла ей на плечо, разворачивая к себе. Эллен всхлипывала, низко опустив голову. Ей хотелось, чтобы он обнял ее — обнял и вжал ее лицо в свою шею, а потом сунул руку ей под юбку и... и чтобы было что-то, все равно что, чтобы было что-то в ней, это лучше, чем ничего.

Но Глэйв сказал только:

— Успокойся, Эллен. Ты не можешь себе этого позволить.

Она подняла голову; ее губы дрожали от обиды. Глэйв спокойно и твердо смотрел ей в лицо — все теми же холодными глазами. Он чужой мне, подумала Эллен, с чего он должен утешать меня, ведь он мне совсем чужой...

— Я не для того тебя позвал, чтобы ты мне изливала свои горести. Для того есть женщины. Ты сделала вещь, которая может все изменить. И ты должна исправить ее, пока еще не поздно.

Эллен не понимала, о чем он говорит, и только беспомощно покачала головой, но он вдруг стиснул ее плечи до боли.

— Слушай меня. Все это не так просто, как тебе кажется. Вы с княжной должны вернуться назад. И она должна выйти замуж за эльфа. Понимаешь? Это очень важно. Для всех важно, для вас и для нас. Если этого не случится — твоя страна будет уничтожена... и наша тоже. Я слишком поздно понял, кто вы. Сначала думал — просто две дуры из-под венца бегут или еще что. Иначе бы, клянусь, я бы сам лично вас назад отволок. Но сейчас не могу — у меня времени нет.

— Я