Пёсья жизнь

— Что случилось, бабушка? — Сочувственно спросил Лео, соскакивая с лошади около неё. — Может быть, тебя обидел кто?

— Ой, миленький, ой, хорошенький мой, да жизнь мне не мила, да хочу топиться идти, вирги проклятые гонят меня с дома родимого. Я ж всю жизнь тута прожила, а теперь приходится покидать насиженное место. — Старушка продолжала заливаться горькими слезами, тем не менее, внятно рассказывая о своём горе. — Как этот вирг проклятый соблазнил мою дочку, да подчинил её себе полностью, так мне жизни не стало. Всем то я плоха, всем не ко двору. Попробуешь чего посоветовать, так тут же с грязью смешают, начнёшь чего делать, так всё, скажут, неправильно. Да если бы просто сказали, так наорут как на девчонку. Я же жизнь то большую прожила, трёх дочек вырастила, мужа три года, как схоронила. А потом его друзья припожаловали, вирга ентого, двоих других моих дочек соблазнили, их дети уж и по псовому (это она так называет наш язык) говорят не по нашенски. Внучка одна сюда мужа привела, так он вроде наш, а с виргами якшается. Я никому не нужна стала здесь, к сыночку пошла, так невестка мне на пороге прямо и заявила, что, дескать, заходи свекровь родная, но помни, что я здесь хозяйка, да правила свои не устанавливай. А мой-то оболтус, рядом стоит и головой кивает, согласен, дескать, с женой. Ишь подкаблучник, какой! Мать родную ниже жены ставит!

— Так чего ты хочешь то? — Лео уже тоже во всём разобрался и начинал воспитательный процесс. — Может пойти и зарубить его за непочтительное отношение к матери?

— Что ты такое говоришь!? - Старушка забыла даже плакать. — Как это зарубить!?! Да он же мой сынок! Единственный он, других то всех боги, да море прибрали. Не смей так думать!

— Может невестку твою зарубить? — Лео продолжал с полным мрачной решимости лицом.

— Ещё не лучше! Ишь надумал, дитяток сиротить! Как твой язык повернулся такое говорить? — Старушка уже кипела от гнева, только теперь на нас. — Да как тебя земля то такого носит? Чуть что сразу рубить, казнить! Ты сперва научись защищать, а уж потом наказывать! Зарубить то легко, а вот родить, да вырастить труднее. Зарубленного не воскресишь, а живого убить проще простого. Откуда ты такой взялся то?

— Пришёл по дороге, а вот откуда ты такая взялась, что поливаешь родственников своих грязью перед незнакомыми людьми? Другой ведь поверит, что тебя тут мучают да обижают. Не все же поймут, что скучно тебе последних три года, как мужика своего схоронила. Детям то ты уже поперёк горла стоишь, небось? Дел у них по самую макушку, а тебе поболтать охота. Они, дочки да невестка, делают работу по дому так, как им удобно, как они привыкли, а ты им пытаешься свои привычки передать. У плиты должна быть одна хозяйка, а ты на эту должность не тянешь, бабушка. Совести у тебя мало. Тебе ведь, думаю, детей разок доверили, а потом или сами зареклись, или тебе не понравилось — хлопотно больно. Ну что, я не прав?

— Да кто ты такой? Что ты меня учишь, как жить? Я много старше тебя, мальчишка! Чтоб ты мне советы давал, как жить, да я семьдесят лет прожила на этом свете! Не знаю, твои родители прожили ли половину от этого. — Старушка уже не плакала, она кипела и ругалась.

— Мой отец прожил, наверное, этак раз в семь поболее тебя, так что тут ты промахнулась, а вот мать, действительно, помоложе тебя будет. — Спокойным тоном ответил Лео. Он поглядывал на старушку, ожидая её следующих слов, а тех всё не было. Старушка пристально вглядывалась ему в лицо, потом перевела его на меня.

— Господин Пёс? — Робко, почти шёпотом, спросила она.

— Да. — Лео ответил довольно резко.

— О, Боги! Защитник явился! — Старушка всплеснула руками и рухнула на колени.

Лео бросился её поднимать, но та вырывалась и говорила, что не встанет пока Защитник не согласится поесть у неё в доме.

— Эй, парень, чего тебе надо от моей матери? — К нам широкими шагами, чуть в раскачку шёл высокий, широкоплечий мужик средних лет с перевязанной левой рукой. — Ты, мил человек, езжай, куда ехал, да не мешайся в нашу тихую жизнь.

— Ты что, совсем белены объелся?! Ты чего говоришь?! Я с колен не встану, пока он не согласиться откушать у меня в доме! — Накинулась на сына старушка.

— Как хочешь, мама. — Растеряно ответил мужик. — Я решил, что тебя обижают, вот и поспешил на помощь. Я же должен быть твоим защитником.

— Да какой из тебя защитник! Вот настоящий Защитник, да ещё с псом! — Детская гордость старушки была немножко смешна, а немножко трогательна. — Чтоб я не накормила Защитника, проходящего через мою деревню, да я себя до конца дней своих проклинать буду! Милый мой, умоляю, зайди ко мне со своей девушкой. Уважь старуху!

Отказаться было решительно невозможно. Пришлось оставить лошадей вблизи одного из наплавных мостков и перейти протоку. Дом старушки был вполне крепкой избой — пятистенкой с высокими стенами, каменной подклетью и обрушиваемым крыльцом. Такие входы делали предусмотрительные прибрежные жители, те у которых была надежда в случае нападения не очень многочисленных разбойников или пиратов отсидеться до подхода помощи. Запершись в доме они обваливали крыльцо и некоторое время нападающие вынуждены были тратить на поиски путей в дом.

Судя по запасам еды в доме, старушка совсем не голодала. Видно её дети и внуки, вопреки её словам, любили и заботились о ней. Она сразу же провела Лео в почётный угол дома и усадила его на лавку, рядом попросила сесть Лию, а нам троим предложила располагаться на широкой и прочной кровати. Кровать была покрыта тёмным покрывалом, расшитым бисером и южными нитями. Специальной лавки для псов в доме, конечно же, не было. Началась беготня от печи к столу, потом в погреб, потом в кладовку. Все попытки Лео и Лии остановить ни к чему не привели. Минут через десять я стал беспокоиться за крепкий дубовый стол, столько на него было выставлено всяческой еды. К концу этого периода в доме по одному, по двое стали появляться родственники. Они робко стучали и просили разрешения войти. Старушка им заявляла, что спрашивать надо у господина Защитника, дескать, он всему хозяин. Лео первых два раза промолчал, только кивком выразив согласие с тем, что бы люди вошли. Но на третий раз он громко поправил старушку:

— Простите, бабушка, но вы, видимо, путаете понятия Защитника и Захватчика. Зачем вы меня оскорбляете? Мне и в голову никогда ни могло бы придти распоряжаться в чужом дому. Вы здесь хозяйка и вам решать, кого вы хотите видеть у себя в доме, а кого нет. — Лео подумал и добавил: — Я бы хотел вас попросить пригласить к вам всех взрослых людей посёлка, есть очень серьёзный вопрос, который надо бы обсудить.

Видимо Лео решил, раз уж потеря времени стала неизбежна, потратить его с толком.

Старушка сразу же выглянула за дверь и окликнула кого-то из детей, игравших во дворе. Негромко дав им указания, она вернулась к перетаскиванию всяческого съестного на стол. К счастью пустого места на столе скоро не осталось и ей поневоле пришлось остановиться. Затем стали приходить взрослые жители посёлка. Сперва подошли несколько парней, затем один за другим подтянулись мужики, по внешнему виду вирги или на половину вирги. Периодически подходили девушки и женщины. Последним явился сын нашей хозяйки.

Когда Лео понял, что все в сборе, он оглядел всех присутствующих и сходу перешёл к главному вопросу.

— Страдаете ли вы от набегов морских разбойников? (Слово Вирги он не произнёс). - Спросил он. И, дождавшись кивков от своих слушателей, продолжил. — А вы знаете почему они так озверели последние годы?

— Они просто совсем совесть потеряли, а грабить много проще, чем работать. — Решительно ответил один из мужиков, по лицу чистокровный Вирг. — Всех приплывших сюда с оружием надо казнить беспощадно, тогда остальные может быть задумаются над вопросом стоит ли жизнь той добычи, что они здесь берут.

— Казнить-то легко, а ты не хотел бы сперва надёжно узнать, почему всё-таки такое количество мужиков идут в грабительские походы? — Я с интересом наблюдал за реакцией мужиков на мои слова. Сами слова доходили до них только через призму разговора с собакой.