Драйв Астарты

– Нет, любимая! Я предлагаю воспользоваться гамаком. А перед девчонками мы совершенно не обязаны отчитываться. Мы можем им заявить, что читали прессу и любовались на факапов. И пусть они только попробуют задать нахальные вопросы! Я лично нашлепаю обеих по задницам, невзирая на их условно-семейное положение.

– Нет, милый! – Сказала она, сбрасывая саронг на спинку кресла-качалки, – если мы нашлепаем им попы, то проявим неуверенность в себе. Поэтому, если они зададут нахальные вопросы, мы гордо ответим: «Ага, щас!». Кстати, ты умеешь подсаживать красивых женщин в гамак? Я могу и сама залезть, но романтичнее будет, если…

…

Почти выступающая над водой отмель на коралловом поле – это самое медитативное место на свете. Разумеется, при условии, что у вас имеется надувной рафт с навесом, защищающим от экваториального солнца.

– У нас осталось около часа, – сообщил Мак Лоу после того, как оба младенца были общими усилиями выкупаны на мелководье, вытерты и пристроены на кормежку.

– Глюкеан Утцлху! – Заявила Фэнг. – Ты обещал рассказать!

– Ладно. Обещал, так обещал. Кто помнит школьную химию?

– Наверное, я, – призналась Люси.

– Тогда для тебя не составит проблемы объяснить, что такое водный коллоид смеси гидроксидов кремния и алюминия.

– А что объяснять? Это такая фигня типа желе, которым можно что-нибудь склеить. Например, бумагу. Если потом не слишком трогать, то будет держаться.

– Правильно. Теперь давай запихнем это желе в большую колбу, накачаем туда смесь газов: водород, азот, метан, аммиак и водяной пар, и начнем методично пробивать это электрическими разрядами киловольт по двадцать, постоянно взбалтывая. Что будет?

– Это эксперимент Миллера – Юри, середина прошлого века, – почти не задумываясь, ответила Люси, – мы про него учили в 5-м классе и даже делали в лаборатории.

Молекулярный генетик неопределенно качнул головой.

– Ответ почти правильный, но не совсем. В том эксперименте состав газовой смеси несколько отличался, а в жидкой фазе была исходно только вода, а не коллоид. Но сходство с нашим случаем достаточно близкое. Итак: что же получится, а?

– Ну… – Она задумалась на минуту. – …Всякие аминокислоты, ещё спирт и сахар, и кусочки ДНК… Или РНК? Короче, те четыре фигни, которые в них все кодируют.

– Нуклеотиды, – подсказал Мак Лоу.

– Ага! – Обрадовалась она. – А потом всё это долго склеивалось и расклеивалось по естественному отбору, и получились самые простые микроорганизмы.

– Да, – согласился он, – примерно так представлял себе это Гарольд Юри, один из величайших физхимиков XX века… А его студент, Стэнли Миллер, придумал эту простую лабораторную установку. Кстати, студентом Юри был и Айзек Азимов, знаменитый фантаст, впервые поднявший тему Немезиды и жизни на планетах в её системе… Теперь, попробуем понять, чем отличается ситуация на древней Земле и ситуация на Ктулху.

– Живой ветер Немезиды, – сказал Оскэ. – В смысле, поток водорода и метана, если я правильно понимаю, что вылетает из атмосферы Немезиды и попадает на Ктулху.

Мак Лоу вытащил из сумки сигару и утвердительно кивнул.

– Верно. Это одно важное отличие. На древней Земле свободный водород и метан в атмосфере исчезли за два миллиарда лет химической эволюции. На Ктулху эти газы постоянно поступают в атмосферу и связывают кислород, если он там появляется. Результат: совершенно другие химические условия. А что ещё?

– Я плохо помню, что там было в школе по химии, – произнес Хаген, – но, чисто по здравому смыслу, этот клейстер, который коллоид… Его не очень-то взболтаешь.

– Так-так, и что из этого следует? – поощрил его Мак Лоу.

– Что следует? Ну, что если какая-то клякса куда-то попала, то, скорее всего, она и останется в этом самом месте. Разве что немного размажется.

– Замечательно! – Мак Лоу щелкнул зажигалкой и прикурил, – значит в глюкеане, в отличие от земного океана, могут возникать довольно стабильные формации, где, например, концентрируются и реагируют между собой некоторые вещества, а ячейки коллоида играют роль стенок реактора, по аналогии с мембраной живой клетки.

– Только куда эта клетка потом денется? – Заметил Хаген. – Если взять, к примеру, инфузорию туфельку, то она в этом клейстере просто застрянет на фиг.

Флер устроилась поудобнее с парой питающихся киндеров и толкнула Оскэ в бок.

– Ежик, прикинь закономерность: из всей школьной биологии простейших в голове остается только эта инфузория туфелька.

– Ну, да, – согласился он. – По ходу, там все остальные звери не прикольные.

– Между прочим, – заметил Мак Лоу, – инфузория туфелька это весьма продвинутое существо. Жизнь начинается с гораздо более примитивных форм.

– А эти примитивные формы в глюкеане могут ползать? – Спросила Рибопо.

– В каком смысле ползать, Ри?

– Как wrom… В смысле, чевряк… Ну, типа такого…

Элаусестерка выполнила короткую и выразительную пантомиму, показав принцип движения червя в толще грунта.

– Wrom, в смысле чевряк, – с выражением повторил молекулярный генетик, – между прочим, неплохая идея. Организм со скользящей мембраной наподобие…

– …Объемной танковой гусеницы, – подсказал Оскэ.

– Shrecklich Panzer-Ahnlich Cthulhung Wrum! – Nоржественно произнесла Фэнг.

– Чего-чего? – Cпросила Люси, повернувшись к Хагену.

Хаген хмыкнул и перевел с немецкого.

– Ужасный Танко-Подобный Ктулхианский Чевряк.

– Надо будет отправить это слово Энди Роквеллу, – заключил Мак Лоу, – Он весьма увлечен гипотезами о ктулхианской жизни, но до идеи награждать гипотетических монстров такими монументальными названиями он не додумался.

– Мак, ты сползаешь с ответа! – Возмутилась Рибопо. – По твоему мнению, жизнь на Ктулху существует или нет?

Молекулярный генетик покачал дымящейся сигарой влево-вправо.

– Я рассуждаю следующим образом. Как мы уже выяснили, на Ктулху имеются очень удачные предпосылки для первичной химической эволюции. Гораздо лучшие, чем существовали на Земле, когда тут собиралась зародиться жизнь. Постоянный приток химических реагентов с «живым ветром», высокая грозовая активность и коллоид, в котором концентрируются органические продукты реакций. Но! Там нет постоянной циркуляции жидкого океана, а значит, возникающие прото-биологические системы погибают, исчерпав локальные ресурсы пищи, или застывают на примитивной фазе развития. Настолько примитивной, что ты даже не сможешь однозначно определить: перед тобой жизнь или неживая физико-химическая ячейка наподобие кристалла.

Фэнг развела руками и лаконично констатировала:

– Облом.

– Не забудь, Фэ, что я могу ошибаться, – заметил Мак Лоу.

– А вот… – Вдруг произнесла Пума, подняв голову с широкой груди Рона Батчера, дремлющего в углу рафта. – …Я слышала про глюкеан на Марсе.

– Фэйк, – уверенно сказал Оскэ. – На Марсе есть только лед, и то мало.

– Эй-эй! Я не сказала, что глюкеан там уже есть! Слух был про то, что его там можно сделать. Обычный океан нельзя, он испарится, а глюкеан можно, да!

– Ты видела расчеты? – Поинтересовался он.

– Я видел, – вмешался Мак Лоу. – В марсианской атмосфере парциальное давление водяного пара примерно полтора паскаля. Известны коллоиды на основе гидроксида кремния, для которых это давление при умеренной температуре выше равновесного. Иначе говоря, они не будут терять воду и останутся в желеобразном состоянии.

– У-у! – Обрадовалась Пума и осторожно постучала кулаком по груди Рона.

– Что? – Спросил он, открывая глаза.

– Док Мак сказал: на Марсе можно сделать глюкеан, да!

…

Люси, старательно массируя ладонью пузо, с грустью произнесла.

– Почему я не успеваю вовремя остановиться?