Туман. Квест «Похититель Душ» 1

С этими словами он приподнимает за волосы голову этой дурочки, столь неосмотрительно поверившей мне.

— Не желаете ли посмотреть поближе?

Я интенсивно трясу головой, но кажется, что моё нежелание ничуть не учитывается в стенах данного учреждения. Меня подволакивают к разделочнму столу, практически такому же как у нас в прозекторской. Разница вся в том, что мы на нём трупы разделывали, а здесь совсем наоборот. Жестом фокусника он срывает покрывало со стола.

Вы видели как студенты биохимфака препарируют лягушку, чтобы всё было на виду, красиво разложено и при этом почти функционировало? То же самое и с нею, она ещё была жива, хотя даже кости на руках и ногах с одной стороны были оголены на аккуратно разложенном мясе.

Она ещё попыталась улыбнуться при виде меня и прошептать что-то вроде:

— Прости, милый…

Меня передёрнуло.

Хотеть я её уже не хотел.

— Впрочем, какая разница, — мелькнула мысль, — вряд ли на выходе я буду представлять иной набор полуфабрикатов. — Так что жалеть её бессмысленно, так же как и себя самого.

Я не видел смысла в том, что он сейчас делал. Пугать меня не обязательно, я и так напуган выше крыши и, несмотря на надежду. В живых они меня не оставят, это дали мне понять однозначно. Мысленно я уже согласился почти со всеми требованиями, которые мне могли выставить, мучиться не хотелось.

Вглядывающийся всё это время мне в лицо Аллонсио удовлетворённо кивнул:

— Тебя сейчас отведут обратно в камеру, а после мы с тобой ещё побеседуем.

Меня лишили, как они сказали «колдовских способностей, коими я с помощью чернокнижия, стремился овладеть неискушенными умами, и склонить их к службе Антихристу». Честно говоря наплевать, я бы и без них обошелся, просто способ, которым все это было проделано вызывал боль и ужас. Если кто скажет, что это процедура магическая и он видел магов, сошедших с ума, от потери своей силы — то я ему поверю. С одним лишь исключением, какая, к черту, магия?! Все элементарно просто, я на себе испытал. Происходило это приблизительно так, меня отволокли в ту же пыточную, по которой до этого любезно устроили экскурсию и тупо повесили на дыбу. Знаете такая штука, связывают за спиной руки и вешают так, чтобы они были за головой. Для чего? Как показал один из присутствующих святых отцов — я очень слабенький маг, поэтому достаточно нарушить мне концентрацию, как я не смогу колдовать. Поверьте мне, постоянная тупая боль отличная вещь, которая сбивает концентрацию. Один из инквизиторов сказал, видимо пожалев, что с сильными колдунами способы подавления гораздо страшнее. Не поверите, но я не стал пытаться узнать об этих способах, мне хватило дыбы.

Раннее утро, мне так показалось, потому что я спал. В моей камере окон нет, да и зачем? Преступники такого ранга, долго не живут. Правда тогда я этого не знал, а объяснить мне никто не удосужился, может тогда бы я попытался что-нибудь сотворить. Меня утаскивают на очередной допрос, допросная, как мне сказали называть пыточную, теперь другая. Та больше была похожа на музей, знаете, такой пугательный. Здесь же всё попроще. Обычная комната со столами и стулом для допрашиваемого, на котором могут монтироваться страшные вещи. В комнате двое человек, вообще то трое, но третий в качестве мебели, он помогает мне говорить. Один допросчик, один следователь, один палач. Следователь строит план допроса, разговаривает, сочувствует мне; допросчик пишет. Палач в основном скромно сидит за моей спиной. Моя готовность говорить без палача здесь воспринимается как шутка. Первое, что со мной делают при допросе — причиняют боль. Причём чередуют виды пыток, твари.

Вот и сегодня, усадили в кресло, зафиксировали и… Берется коловорот, ну типа такой ручной дрели, голова вставляется в специальные зажимы и крутится. Коловорот, а не голова. Было больно, я вопил как резаный. Двое морщились но терпели, наконец следователь сказал:

— Ну хватит, наверное.

Допросчик кивнул, палач ослабил зажимы, не снимая конструкцию. Следователь грустно осмотрел всю эту картину и сказал:

— Ну что начнём с Божьей помощью, — и повалились вопросы.

Вопросы задавались обо всём, и по порядку и вразбивку. Поначалу я пытался врать, но когда боль зашкаливает, то сосредоточиться на вранье не получается. Причём эти суки отлично умели вырабатывать условный рефлекс. Мои показания обрабатывались видимо целым подразделением местных аналитиков, которые и составляли сам план допроса. Сами вопросы, вызывающие сомнение, переделывались и задавались в другой интерпретации, с другим наполнением и так далее. Если же в ответах было достаточно большое расхождение, то меня начинали допрашивать с применением силовых методов. Поэтому вскоре, даже если я хотел соврать, то у меня элементарно не хватало духу.

Из меня вытянули всё, что только можно, даже пытались заглянуть в те времена, которые я не застал, тогда ещё не будучи владельцем своего тела. Единственное на чём я стоял твёрдо — это на том, что я, это я. И что до нанесённого мне удара, в самом начале карьеры здесь, я ничего не помню. Поначалу я хотел рассказать всё, и что я из другого мира и так далее, но потом до меня дошло, что я становлюсь не просто преступником у которого есть милипизерный шансик отмазаться, а одержимым бесом. Экзорцизм же здесь проходил гораздо суровее, чем у нас, по сравнению с ним, мои пытки были как добрый следователь. Так что относительно себя я держал рот на замке, а про всё остальное кололся, выкладывая даже то, о чём меня не спрашивали.

Надо сказать, что мой старый друг Аллонсио, меня не посещал, предоставив святым отцам прерогативу общения со мной. Я не в обиде — неудобно, знаете ли, чувствовать себя лохом и лузером.

Отдельным допросом была встреча с тем шизанутым магом, который купил у меня секрет. По крайней мере это чешуйчатое чудовище, занимающее больше половины комнаты, мало походило на того сухощавого человека, который беседовал со мной в приват комнате ресторана.

Поначалу я не понял когда святой отец, допрашивающий меня пригласил меня на встречу с главным свидетелем обвинения, а уже потом когда эта тварь прошипела своим змеиным языком все подробности (это не фигура речи — это действительно так) и показал слепок ауры, было бесполезно доказывать.

Слепок ауры… вон оно как все обернулось…

Не надо было мне тогда встречаться с магом, ой не надо. Кто же знал, что эти суки подозрительны до такой степени.

Святой отец строяил не переставая к нему выдали ещё пару писцов, которые стенографировали мои показания независимо друг от друга. Напрсано я пытался объяснить им, что это чистая наука и она не может быть плохой или хорошей, что всё зависит от того в каких руках она находится. Напрасно я предлагал создать им этот порошок прямо сейчас и пытался рассказать все стадии его получения. Подхватившийся с места багровый вытолкнул писцов за дверь и пообещал, что зальёт мне глотку горячим воском, а если я не заткнусь инее начну отвечать только на заданные вопросы — свинцом.

Это было главное, до чего докопалась церковь. Что я в гордыне своей, решил стать равным Богу или дьяволу и сумел создать новые формы жизни. Не спрашивайте меня как это вяжется или не вяжется с волшебством и магией, когда любой студент-недоучка может создать кадавра такого страшенного, что мой страшный «приятель» маг, покажется душкой. Видимо это задело инквизитора и он пытался мне объяснить, но я так ничего и не понял про бессмертную душу, про грех, про данную нам магию, как защиту от сил тьмы, про проклятие Древних, про тёмную сторону, про Город Проклятых. Судя по взволнованному виду этого святоши он вывали на меня весь груз тайн этого мира, но я не оценил. Он тоже. И я отправился обратно в камеру.

После этого интенсивность моей обработки пошла на спад и меня вновь навестил мой любезный друг. Меня привели в ту же комнату, где за накрытым столом скучал Аллонсио. Он встретил меня так, словно мы были близкими друзьями, встретившимися после долгого отсутствия. Накрыты стол, вино, официант — вежливый и предупредительный. Боже мой, я и забыл, что такие бывают, на столе салфетки, вилки, ложки, ножи. Расстелив на коленях салфетку, я пилил тупым ножом биштекс и разговаривал. Наконец то, ради разнообразия, не я отвечал на вопросы, а мне.