Заповеди Леси (СИ)

Эти ребята, какими бы юными они не были, каждый из них сделал свой выбор. Они лишились души, но обрели вечность.

Мне не были известны все тонкости бессмертия. До моего знакомства с Эриком я легко делила мир на белые и черные полосы, понятия добра и зла были для меня четко определены. Ну, по крайней мере, всё, что являлось частью ниж-него мира, было для меня злом.

Теперь я не различала красок, не было больше ни зла, ни добра. Кто я та-кая, чтобы оценивать чьи-то решения?

Елизара стала относиться ко мне теплее. Она привыкала к моему присутст-вию, и я думала, что, несмотря на всё, где-то в глубине души она любила меня.

— Ты же знаешь, что у тебя нет выбора, — мы сидели в саду. Было так тихо, никто из нас уже долгое время не произносил ни слова, поэтому фраза Елизары нарушила тишину.

— Я понимаю, — мой голос слишком тихий, чтобы его услышали. Я произ-несла эту фразу ещё раз, уже громче: — Я понимаю.

— Если лес примет твою жертву, то ты станешь богиней, — она говорила мне это много-много раз, словно надеясь подбодрить. Но ещё ничего не про-изошло, а я уже ненавидела свою будущую работу.

— Это поможет стае и людям?

— Да, стае это поможет. Но люди… Я думаю, ты сможешь помочь им от-туда. Если, конечно, вспомнишь.

— Я не смогу забыть.

Ко мне подлетела бабочка голубого цвета, должно быть она приняла меня за цветок. Я аккуратно сняла её со своего платья. Её цепкие лапки зацепились за мой палец. Она яростно замахала крылышками, а затем дыхание ветра подхватило её лёгкое тело, и бабочка отправилась в путь.

Рома выполнил своё обещание. Он вернулся ко мне спустя неделю. Я была рядом с ним, когда он открыл глаза. И сначала не поверила в происходящее.

Это могло быть просто игрой воображения.

— Злата? — разве мой мозг мог так жестоко меня обмануть. Это ведь Рома. Мой Рома.

— Ты вернулся? — мой голос дрожал от слёз. И когда я уже не могла сдер-живать эмоций, когда слёзы рекой полились из моих глаз, Рома обнял меня. Он определенно вернулся, мой брат снова был со мной.

Однако радость моя была не полной. Рома сразу же после своего возвра-щения заявил, что через несколько дней отправится в город.

Во мне проснулась эгоистка, желающая, чтобы брат был рядом до самого последнего дня. На все мои обвинения он лишь отмахнулся. Смотря на его спо-койную реакцию, я чувствовала себя глупой.

— Ты же понимаешь, почему я не хочу остаться. Это место отняло у меня всех, кого я люблю. Ты ещё осталась со мной, но это ненадолго. Скоро и ты ис-чезнешь. Я уже смирился с неизбежностью твоего исчезновения, я уже потерял тебя в своих мыслях, но я не смогу потерять тебя в реальности. Я должен уйти, чтобы попытаться воплотить все твои идеи в жизнь. Ты хотела вернуть в мир свет. И теперь я не оставляю тебя, я хочу, чтобы твоё дело жило даже после твоей смерти.

Вот такой разговор у нас состоялся, и после мы вспоминали детство. Я не плакала, а Рома, казалось, был счастлив. Мы снова были детьми, вот-вот мама придёт за нами.

Когда Рома прощался со мной, я не чувствовала грусти.

— Удачи, Златослава, — и вот на его глазах блеснули слёзы. Мы обнялись. Я положила голову ему на плечо, не желая отпускать. Никогда. Но время, мой без-жалостный враг, шло только вперёд, оно не могло замедлиться, несмотря на все мои мольбы. Рома отстранился первым, потрепал меня за щеку и коротко поцело-вал.

Он ушёл. Я провожала его взглядом, до тех пор пока его силуэт не исчез. Он обернулся лишь один раз, помахал мне рукой, я улыбнулась, как бы давая по-нять, что он навсегда останется моим братом, что я буду любить его даже, если боги попытаются стереть мою память, даже если умру. Есть вещи, за которые стоит бороться.

Вернувшись к Эрику, я свернулась калачиком на кровати и тихо заплакала. Эта была одна из тех немногих минут слабости, что я могла себе позволить. Я на-всегда прощалась с прошлым. Оно стало призраком, к которому никто не сможет вернуться. И правильным казалось отпустить его.

Я горевала о своём ушедшем детстве, о своей жизни, которая так скоро прервётся. А больше всего я плакала от обиды. И впервые за долгое время меня начал мучить вопрос — почему я? Но на него у меня не было ответа, увы.

Время никогда не будет нашим другом. Иногда мне кажется, что его при-думали для того, чтобы мучить людей. Когда ты хочешь, что бы оно текло быст-рее, минуты превратятся в часы, если же ты хочешь вечности для некоторых мо-ментов, то время будет проходить со скоростью света.

Когда до назначенного дня осталась всего неделя, я ощутила всю свою беспомощность. Мне больше не удавалось забыться даже рядом с Эриком. Он ощущал перемены в моём настроение и пытался узнать причины, но я не могла ему рассказать, не могла разбить его мечты о будущем. Мне было страшно, и я понимала, что он заслуживал правды. Но что-то глубоко внутри не позволяло мне всё рассказать. Возможно, потому что я не хотела покидать его, а если бы Эрик начал искать решение проблемы, во мне бы снова разгорелась надежда. И я нико-гда не смирилась бы со своей участью.

Приближающаяся дата сделала меня нервной и депрессивной. Я не пла-кала, но груз, который лежал на моих плечах, не давал мне покоя. Ничто не при-носило утешения, разве что природа, но даже она напоминала мне о скорой смерти или же о скором вознесении. Я не знала, что было для меня наилучшим исходом.

Ярослав не сдавался, хотя, наверное, в глубине души он понимал, что всё бесполезно. Он часто приходил ко мне, и в его взгляде я читала лишь одно неумо-лимое, упрямое выражение. Он был готов бросить вызов всему миру и не был го-тов проиграть.

Видения, предвещающие нечто зловещее, участились. Раньше я могла от-носиться к ним нейтрально, теперь они заставляли меня бояться.

Вот так и тянулись мои последние дни.

Злата ошибалась, когда думала, что Эрик ничего не знает. Ярослав расска-зал ему, у него не было долгих дилемм на этот счет. Он решил, что если сам не может повлиять на сестру, то будет использовать Эрика. Вот только всё вышло совсем не так, как он ожидал.

Эрик сначала действительно был очень зол, как и предполагала Злата. Вот только за этой злобой пряталась самая настоящая живая боль, разрывающая его изнутри. Все мечты вдруг разбились вдребезги, а ещё его ранила её ложь, хотя он и понимал причины, заставляющие Злату скрывать правду. Он бы поступил точно также.

Эрик долго мучился, пытаясь решить, что ему дальше делать. Но понимал, что оставалось ему лишь одно — сделать её жизнь яркой и незабываемой, подарить свет, дать всё то, в чём она нуждается. Но и попутно искать способ избежать жертвоприношения.

С тех пор Ярослав и Эрик стали трудиться вместе. Они изучали древние фолианты, копались глубоко в истории леса. Но не находили ответа на самый главный вопрос. Никто из них не собирался сдаваться, но время давало о себе знать.

Эрик, обречённый на бессмертие, никогда не думал, что время станет его главным врагом.

У него действительно была причина не сдаваться — он любил Злату, любил, как никогда не полюбит никого другого. Любовь его не была похожа на невинную весну, она напоминала лавину, она была безрассудной страстью, безграничной нежностью, отчасти одержимостью. Но она была выше всего остального. Сильнее смерти и сильнее жизни.

Ярослав не сдавался в надежде хотя бы отсрочить проклятую дату. Но на-дежда так быстро себя исчерпала.

И тогда он принял отчаянное решение. Решение, которое сам не одобрял. И под покровом ночи он пробрался в деревню.

Этот день настал…

Хронус был доволен происходящим. Всё шло по плану, правда, с некото-рыми оговорками, но его замысел был почти воплощён в жизнь.

Осталось не так уж много.

Глава двадцать первая. Моё прощальное слово

Прощание — самое печальное в этом мире. Оно похоже на невысказанное обещание, на поцелуй ветра. Оно не всегда красиво и довольно часто несёт за собой лишь пустоту.