Бестиарий спального района

Викентий издал низкий вибрирующий звук. Лешаки шарахнулись к краям поляны.

Джинн сделал приглашающий жест. Жировичок, кряхтя и обливаясь потом, положил котомку на землю, развернул, шмыгнул к ломающей руки кикиморе, уткнулся в нее и разрыдался.

На тряпице лежал куб со слегка скругленными ребрами. Он переливался всеми цветами радуги и еще множеством оттенков – может быть, миллионами оттенков. Поначалу – тускло, но чем дальше, тем ярче, и наконец ослепительный свет залил поляну.

Куб оторвался от земли, взмыл метра на полтора. Покачиваясь, неторопливо поплыл к Мансуру. Остановился перед ним.

– Нет, – сказал джинн.

Он поднял руки и мягко толкнул куб в другом направлении – к Виноводу и Гипнопомпу. Куб двинулся к соавторам, приблизился вплотную, завис неподвижно.

– Красивая вещица, – шепнул Виновод.

– Да уж, – подтвердил Гипнопомп.

– Тебе нужна такая?

– Только если единолично.

– Согласен.

Виновод заговорил в полный голос:

– Мы не можем это принять. Этот… э-э… атрибут…

– Артефакт, – подсказал Гипнопомп.

– Ну да, артефакт. Этот артефакт является… э-э… атрибутом Высшего. А мы – просто люди.

– Вы создатели, – возразил Мансур.

– Кто кого создал – это большой вопрос, – философски заметил Гипнопомп.

– Выпить бы, – прошептал Виновод.

– Терпи, – откликнулся Гипнопомп. – Давай говори, что там дальше?

– Мансур, – спросил Виновод, – может, передумаешь? Мы-то считаем, что эта вещь по праву твоя. Ты, наверное, не осознаёшь своей силы.

– Э, – возразил джинн. – Зачем мне? Мне этот хурда-мурда совсем не надо. Что я, дворцы строить буду? Города ломать буду? Да не найдут мира имена Сулейман-шайтана и кривоногой Бислик… Мету дворы, смотрю туда, смотрю сюда, надо – помогаю, что еще нужно старому джинну? За почет спасибо, за уважение спасибо, мне приятно, да и пребудет это со мной. А хурда-мурда ваш, берите и делайте, что должны. Вы правильно сделаете.

Соавторы переглянулись.

– Ну что ж… – проговорил Виновод. – Мы решили вот что. Место артефакту – там, откуда он взят. В озере. Пусть лежит. Понадобится – вы знаете, где искать. Мы сами доставим его туда сегодня до рассвета. Хорошо бы Мансур сопроводил нас.

– Как в озере? – вскричал Андрейка. – Как это? Это что же, все зря?!

– Не зря, – сказал Гипнопомп. – Совсем не зря. Этим днем и этой ночью произошло такое… многое изменится. Очень многое.

– Уже изменилось, – добавил Виновод.

Мансур кивнул.

Куб мягко опустился на землю.

– Вот видите! – Виновод потянулся было за своей фляжкой, но спохватился и продолжил: – Ну, наверное, пора. У нас только еще просьба. Сделайте так, чтобы людям, которые сейчас тут, казалось, что все это было сном. И пусть их сны немножко отличаются каждый от другого. Да, конечно, Радомира с Миленой это не касается.

– Сделаем, почему не сделать, – пожал плечами Мансур.

– Ну и надо бы этих людей доставить по домам, а? – предложил Гипнопомп.

– Уважаемый Викентий, – сказал джинн. – Пусть твои ребята проводят наших уважаемых гостей, э? В лесу совсем темно, идти трудно, время позднее…

Викентий пронзительно свистнул, молодые лешаки устремились к людям и, деликатно поддерживая их за локти, повели к выходу.

– Спасибо! – крикнули вслед соавторы.

– Пора, – сказал Виновод. – Вам всем тоже спасибо.

– Всем! – подтвердил Гипнопомп. – И… ну, в общем, мы еще увидимся.

– Очень может быть, – добавил Виновод.

Стали расходиться. Сдержанно поклонившись, покинули поляну водяные. Успели, заметил Виновод, задержаться около Андрейки, простереть длани… тьфу, сказал он себе, какие длани, почему простереть, к чему этот пафос? Но тем не менее водяные именно простерли длани над головой жировичка. И беззвучно пошевелили губами. Забрали, стало быть, подводную живучесть, вернули своеобычные способности домового.

– И все? – дрожащим голоском спросил Андрейка.

– Делать долго… – начал Аникей.

– Рушить коротко! – закончил Тимофей. И пробормотал: – И пора бы выпить…

Проковыляла Лиха в сопровождении боровичка. Поджав губы, ушла Коровья Смерть, за собой она влекла крепко взятого под руку боканона. Корректно кивнул, проходя мимо, Ырка. Сопя, протиснулся мимо соавторов абасы Иван, за ним, покачиваясь, последовал шиш. Шустро выбежала в ночь стайка мелких домовых. Обнявшись и помахав всем на прощание, взмыли в воздух Тосихиро с Марией; прорезали облако и скрылись из вида. «Пока!» – улыбаясь, крикнул Захар, несущий на руках Злату. «Пока», – пропела Зоя.

Радомир с Миленой подошли к Андрейке и Кирушке.

– Помнишь, малыш, – сказал воин, – я тебя приглашал? Приглашение в силе.

– Да я… да мы… – промямлил жировичок. – Мы ж на сносях…

– Ой ты ж охальник! – воскликнула кикимора. – Стыд и срам-то какой! – Она прикрыла рот уголком платка. Потом тихонько прошелестела: – Да и не на сносях покуда… На сносях – это еще не скоро…

– Ну так пошли? – весело предложила Милена.

Андрейка замялся.

– Ты вот что, Ондрюшко, – строго проговорила Кирушка. – Хорошие ведь зовут, хотя и люди они. Отнекиваться не след. Ай ты устал?

– Устал он, – кивнул Радомир. – Страшно устал, на ногах не стоит. Что ж, пусть отдохнет. Но в следующее полнолуние мы вас ждем, договорились?

– Ну хорошо, – сказала Милена. – В следующее полнолуние будем встречать вас на краю кладбища. Знаете, где это?

– А то, – попытался приосаниться Андрейка.

– Пошли уж, горе ты мое. – Кикимора обняла его за плечи. – Поклонись честному народу, да и пошли. Держись за меня, упадешь…

Поляна почти опустела. Остались соавторы, Мансур, Викентий и Радомир с Миленой. Да, и коты, вспомнил Виновод. Он поднял глаза к ветвям мощного дуба – никого…

– Гхм… – кашлянул старый леший. – Пойду я… дела…

И исчез.

– Пора и нам, – сказал Радомир.

– Пора, – откликнулась Милена.

– Спасибо тебе, воин, – проговорил Мансур.

– И тебе спасибо, джинн, – ответил Радомир. – Ну, пошли, солнце мое? Счастья всем.

Вот и все, подумал Виновод. Теперь можно чуток выпить – он вытащил фляжку, сделал короткий глоток, – и надо двигаться.

– Поехали? – спросил Виновод. – Подвезу с ветерком.

– Добро, – сказал Гипнопомп. – Артефакт только не забыть бы захватить.

– Поехали. – Мансур поднял куб. – Подержу его пока, э? Тяжелый…

Черное облако рассеялось, и стало видно, что одинокая туча больше не закрывает луну. И еще – что рассвет уже близко.

11

Виновод гнал машину по Новокузину и размышлял о неизведанных свойствах времени. Не так уж много его прошло после полуночи, не так уж много событий свершилось после того, как на укрытую черным облаком поляну вошли, словно в шатер, жировичок Андрейка и воин-обменыш Радомир. А поди ж ты – вот-вот рассветет.

Должно быть, выстраивал схему Виновод, тут напрямую проявляется связь пространства и времени. Ведь поляна-то, вроде небольшая, вместила уйму народу, так? Стала внутри существенно больше, чем снаружи, верно? Во-от. Значит, пространство исказилось, а соответственно исказилось и время: снаружи протекло быстрее, нежели внутри. Согласно Эйнштейну. Наверное.

Виновод похвалил себя. «Все-таки мы, люди с инженерным складом мышления, понимаем… ну, буквально все понимаем. А если и не до конца понимаем, то уж точно можем объяснить. По крайней мере, гипотезу выстроить. Инженерное мышление – это… Впрочем, – хмыкнул он, – попробуй-ка объясни с помощью инженерного мышления все случившееся – и со мной, и с Гипнопомпом, и, например, с Мансуром».

– Ты чего хмыкаешь? – встрепенулся соавтор.

– Да так… – отмахнулся Виновод.

Поди объясни, подумал он, эти инженерные схемы. Гипнопомп небось свое что-нибудь сейчас придумывает… мистическое… оккультное… гуманитарное, в общем. А уж что у Мансура в голове – то и вовсе узнать невозможно; разве только сочинить…

Вон они сидят, примолкли. Соавтор рядом, джинн сзади – бережно придерживает куб. Потускневший, между прочим…