Тень смерти (СИ)

Сделав глубокий вдох, Хасан вернулся в палатку. Мелипсихона сидела на своей койке, однако с того момента, как Хасан последний раз ее видел, ее внешний вид сильно изменился. Вся правая половина лица, и, насколько мог судить некромант, вся правая половина тела как будто омертвела. Это был не просто паралич — кожа буквально стала бледно-синего цвета, как у заправского зомби. Черты лица были мертвенно спокойны, а правый глаз закрыт. В то же самое время, левая часть лица была живой, и прямо таки пылала эмоциями — губы дрожали, глаз был наполнен слезами.

— Она что-нибудь сказала? - спросил некромант у Питера.

— Она сказала мне замолчать, - отозвался гном.

В этот момент голос подала сама чернокнижница.

— Я не ожидал от тебя такой сопливой сцены, Хасан Нортваллей, - произнесла Мелипсихона гулким голосом, который явно принадлежал не ей.

— Ир’шаз? - одновременно спросили Питер и Хасан.

— Да, я. Эта дура тоже тут, но не хочет разговаривать. Думаю, она вас всех ненавидит.

— Я и не ждал другого отношения, но не могли бы мы как то убедиться, что она действительно здесь? - поинтересовался некромант.

— Да легко, - ответили губы Мелипсихоны голосом Ир’шаза. - Эй, женщина, скажи им что-нибудь, или я расскажу про тебя и Мал Ксана — я ведь теперь знаю все, что знаешь ты. В общем, эта геронто…

В этот момент на левой стороне лица женщины отобразилось усилие — видимо, она заставила свой рот замолчать. А затем из ее губ раздался другой голос, лишенный всяких эмоций и полный безразличия, но все-таки принадлежащий живому человеку.

— Оставьте меня… - тихо, но отчетливо произнесла она. - Он умер, его больше нет.

Хасан с Питером переглянулись.

— Мы не на такое договаривались, господин, - мрачно сказал гном.

— Я сделал все, что от меня зависело, - отозвался Хасан. - Не то, чтобы я был доволен результатом, но она по крайней мере жива. Думаю, нам обоим будет легче, если ты немедленно выполнишь свою часть нашей сделки и мы не будем друг другу ничем обязаны.

Гном неохотно кивнул.

— Мне передать вам энергию прямо сейчас?

— Да, начинай, - ответил Хасан, садясь на землю и кладя посох на колени.

Питер протянул руку и коснулся груди некроманта.

— Тар, Таракар, Тарзуд, Тарм, Тарнорт… Тартания Эдда! - произнес он и Хасан почувствовал, как поток энергии вливается в него через руку гнома. Он вдохнул в себя эту энергию и подошел к Вратам Мира Теней…

Как и каждый раз, когда он приходил к ним, Врата были открыты. Был рядом с ними и знакомый скелет в плаще, но на этот раз он стоял по другую сторону Врат.

— Я начинаю, - сообщил ему Хасан, подойдя к Вратам. Скелет ответил молчаливым кивком.

Среди десятков Высших Заклятий, секреты каждого из которых ревностно охраняются архимагами, личами, феями и прочими могущественными волшебниками, есть два заклинания, называемых Тайными. Не сыскать книги, где были бы записаны слова этих заклятий и не найти мудреца, который научил бы, как ими воспользоваться. Каждый маг, захотевший применить одно из этих заклятий, заново пересоздает его, придавая своему желанию словесную форму — свою собственную формулу заклинания, подходящую только ему. Тайных Заклинания только два, они были известны еще до Основания Веснота и, несмотря на постоянные попытки ученых Академии изобрести какое-то новое Тайное Заклятие, скорее всего их и останется два до самого конца времен. Одно из них принадлежит Свету, другое — Тьме, но служат они схожей цели — позволяют душе человека сбежать из Мира Теней, умершему — снова жить.

— Я начинаю, - повторил Хасан. - Я завершаю жизненный путь человека, со смирением принимая все, что встретил на этом пути. Я не сбегаю и не ищу бессмертия, чтобы избежать рук своих врагов. Я не прохожу через эти Врата, как вор убегает из ограбленного дома через черный ход, но я прохожу через них, как воин, идущий на битву. Я не буду использовать бессмертие, чтобы пережить всех своих врагов, или силу мертвых, чтобы одолеть их, но выйду на честный бой и сокрушу их своей собственной силой. Я не покушаюсь на законы мироздания или на власть над всеми народами, но собираюсь изменить лишь собственный народ. Ради общего блага я прохожу через эти Врата и принимаю на себя ненависть этого мира, как Повелитель Тьмы. Я принимаю путь Природы, извилистый, вечно меняющийся и остающийся неизменным, и подчиняюсь его законам. Я принимаю путь Времени, бесконечный и безначальный, и отдаюсь его течению. Я принимаю путь Света и вижу, что он хорош. Я принимаю также и путь Тьмы… этот путь я прошел до конца.

В лазарете Хасан, не открывая глаз, произнес:

— Ар’ак’ша.

Призрачная девушка немедленно сделала шаг вперед из тени, откуда она постоянно наблюдала за своим хозяином.

— Да, господин мой?

— Убей меня, - приказал некромант.

Мелипсихона, до того безучастно сидевшая на своей койке, услышав эту фразу, вытаращила глаза (вернее, левый глаз — правый ей больше не подчинялся) и крикнула:

— Питер, останови его! - хотя было непонятно, как это можно было остановить.

В тот самый момент, когда когти Ар’ак’ша вонзились ему в грудь, Хасан сделал шаг вперед, прошел во врата Мира Теней и исчез. Лич с зелеными живыми глазами, стоявший за Вратами, сделал шаг вперед и прошел в Мир Живых, произнеся два последних слова Темного Ритуала — свое новое имя:

— Мал Хакар.

========== Глава X. Человек с глазами разного цвета ==========

За свою жизнь я был знаком с тремя

Великими Магами и видел множество

сражений, но мне никогда не забыть

той встречи, свидетелем которой я стал

еще ребенком. Воистину, тогда я видел

луну и солнце на небе одновременно.

Великий Маг Беорон, «Путешествие к Истоку Магии», 710 ГВ

Они все почувствовали эту ауру одновременно — и спавший Семасцион, и медитировавший Зазингел, и стоявший на часах Никодим — для магов Созидания не почувствовать такое было просто невозможно. Но даже те, кто не владел Уч’ун’йу’ку’лак, не могли не заметить яркой зеленой вспышки, в которой исчезла медицинская палатка… Когда вспышка погасла, палатки уже не было, а на том месте, где она стояла, поднялся столб пыли. Через пару мгновений из этого столба вырвалась фигура Мелипсихоны, тащащей за шиворот Питера.

— Тебя никто не просил, - произнесла женщина.

— Заткнись, дура, - ответила она же, но голосом Ир’шаза. - Достаточно уже и того, что я намертво привязан к этому хилому телу — не хватало еще помереть из-за твоей тормознутости. Не хочешь ничего делать — так хотя бы сиди тихо и дай мне порулить.

— Госпожа Мелипсихона, что случилось? - окликнул их Никодим.

— Нортваллей стал личем, - отозвался вместо Мелипсихоны Ир’шаз.

Никодим так удивился услышанному, что решил пока не выяснять, чего это некромантка говорит столь замогильным голосом. Тем более, в этот момент подоспели Семасцион, Зазнигел и Церцея, а с холма уже неслась на всех парах Вакилла. Никодиму пришлось повернуться к вновь прибывшим и объяснить им ситуацию. Тем временем, пыль начала оседать и стало можно разглядеть два силуэта. Один из них принадлежал Ар’ак’ше, а другой — скелету в красно-серой мантии студента Академии. Череп этого скелета имел несколько выступающую лицевую часть, создававшую впечатление, будто поверх лица надета костяная маска. За прорезями этой маски сверкали два живых зеленых глаза — точно таких, какие были у Хасана Нортваллея. На висках были два костяных нароста, похожих на шипы, еще четыре таких же находились в верхней части лба.

— Это же тот самый… - вырвалось у Никодима.

— Все в порядке, это я… - отозвался Хасан Нортваллей, наклоняясь и поднимая с земли плащ Асии, который она оставила при телепортации. - Мал Хакар, - назвал свое имя Повелитель Тьмы, надевая плащ и окончательно превращаясь в копию того существа, которое тревожило его сны на протяжении полутора лет.