Обретение (СИ)

– Что было утрачено, в чем нуждаетесь? Доски... кирпичи... стекла... посуда… – женщина сосредоточенно хмурилась, что-то с трудом соображая, и кивала как болванчик, соглашаясь с каждым его словом.

Сделав пометку в последней таблице, он протянул результаты опроса нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу пожилому ассистенту.

– Куда отнести бумажки? – преданно поедая глазами начальство осведомился тот, принимая увесистую стопку.

– В нашу лодку, к остальным документам, – администратор недовольно поправил подчиненного. – Уже утром нужно представить сводный отчет о потерях в Управу Атачены, так что в пути мне придется плотно поработать.

Ассистент почтительно поклонился и, бережно прижимая к груди листы, поспешил к маленькой флотилии. Я решительно направился к чиновнику:

– Уважаемый...

– Тинфей Амару Иса к Вашим услугам, – он коротко формально поклонился. – Секретарь-стажер штаба чрезвычайных ситуаций округа Кохески. Готов зафиксировать жалобу.

– Нет-нет, – я выставил вперед раскрытые ладони… собеседник удивленно приподнял бровь в ответ на непривычный жест. Прокол. Нужно избавляться от прилипчивой манеры южан темпераментно жестикулировать. – Никаких жалоб. Лишь небольшая просьба... – вот так, вежливо, но твердо. – Мы путешественники. Идем в Саксаюман, столицу Канамарки. Дорога, скорее всего, затоплена... – мои предположения были подтверждены легким кивком, – есть ли возможность переправить нас до ближайшего крупного населенного пункта? Нам крайне необходимо пополнить запас наличности и без помех продолжить путь.

– Предъявите документы, – его взгляд с еле заметной неприязнью задержался на моем чистом виске.

– Пожалуйста, – футляры, в которых хранились важные вещи, выдержали потоп: пергамент был в полной сохранности. Строгий какой! И свое полное имя произносит со значительностью неофита. Тинфей Амару... незнакомое звучание, и вид не соответствует привычному. Секретарь, скорее всего, местный уроженец. Первый в роду, кого приняли в клан администраторов семьи Иса, то-то он дорожит моей фамилией.

– Идете один? – он развернул подорожную.

– Нас двое, – я оглянулся в поисках Учителя Доо, но тот уже спешил к нам, расшнуровывая висящий на поясе пенал.

– Вайна! – на негромкий зов моментально откликнулся парнишка лет тринадцати. – Найди для путешественников запасную одежду и одеяла. Проводи их к старосте, пусть укажет лодку посвободнее: господа плывут с нами. Переоденетесь в сухое, там, в лодке, – чиновник вернул нам бумаги и махнул головой в направлении каравана, – и можете устраиваться...

Нам отыскали свободный уголок на второй посудине, выдали такие же, как у остальных, прямоугольные плащи, домотканые рубахи и штаны, на ноги предложили надеть вязаные носки с обшитой кожей подошвой. Это было очень кстати, потому что за прошедшую ночь одежда толком не просохла. Оказывается, очень приятно, когда о тебе заботятся совершенно посторонние люди. Скатав свое дорожное облачение в тугой тючок, я с удовольствием натянул вещички из кусачей шерсти, а плащ-пончо, как назвал его наставник, использовал вместо одеяла: завернулся в него с головой и привалился к борту. Сию, почувствовав себя в безопасности, выбрался наружу и прикорнул рядом. Лодка постепенно заполнялась теми, кто уже закончил исполнять здесь свои обязанности по контролю за обстановкой. Негромкие ответы Учителя Доо на вопросы прибывающих, в том числе объяснение присутствия неучтенного кота, плеск весел, хлопки поднимаемого паруса... пригрелся и проспал всю ночь.

Горы обступали со всех сторон и загораживали уже половину неба. Их поросшие лесом склоны и снежные вершины казались так близки, что хотелось дотронуться рукой. В небе раскинул крылья гигантский кондор, расслабленно парящий в воздушных потоках. Белый парус, казалось, нес нас рядом с птицей, но наш полет сопровождало скрипение снастей, беседы пассажиров и негромкая ругань матросов. Полусонное оцепенение, в котором я пребывал, вылупившись из кокона одеяла, не нарушил даже шум причалов, к которым лоцман вел караван.

– Центральная Управа находится на главной площади. Вам следует зарегистрировать свое прибытие и доложить о намерениях не позднее завтрашнего дня, – секретарь-стажер строго нахмурился. – Я взял вас на борт под свою ответственность, не заставляйте об этом жалеть.

– Не беспокойтесь, уважаемый Тинфей Амару Иса, – улыбнулся Учитель Доо, и я заметил, что молодому чиновнику польстило звучание полного имени в чужих устах. Боится уронить свой статус? – Мы не злоупотребим Вашим доверием и сделаем все так, как положено.

Он еле заметно кивнул и в числе первых сошел на берег. Мы, со своими влажными котомками, тючками с одеждой и толстым котом, взирающим на мир со своего насеста, замыкали очередь на высадку. Очень удачно смогли сократить время пути. Если на предшествующем этапе путешествия мы с наставником просто брели по дорогам юга, то сейчас целенаправленно двигались к следующему Камню силы, чтобы опробовать мою способность видеть. Хотелось это сделать быстрее, задержки раздражали.

Город-порт Атачена, административный и торговый центр округа Кохески, возвели в месте слияния двух рек, не слишком широких, но пригодных для интенсивного судоходства. Гавань была вполне обширной, подходящей и для торговых, и для пассажирских перевозок. У грузовых причалов располагались пакгаузы и склады долгосрочного хранения товаров, а также таможня с командой служащих, сейчас дотошно потрошащих крутобокий кораблик-сокровищницу, сложивший желтый парус с эмблемой Туркисов, как бабочка крылья. Их много таких стояло на рейде. Пассажирская зона была совсем небольшой, да и судов, предназначенных для перевозки людей, крайне мало – практически только наш караван. Тем не менее давки и толкотни избежать было сложно. То тут, то там вереницы грузчиков несли на спинах ящики, корзины и тюки, катили бочки, тянули поддоны с камнем. Громко приветствовали друг друга торговцы-конкуренты. Визгливо ругались приказчики, сверявшие грузы со списками. Прибывшие пассажиры старались скорее убраться подальше от деловитой толчеи порта. Мы не стали исключением.

Портовый район делился на рыбацкий, рабочий и гостевой. В последнем останавливались торговцы и моряки с пришедших судов, и именно там находились практически все таверны, кабаки и постоялые дворы. По прямым широким улицам гостевого квартала с завидной регулярностью курсировал немалый отряд стражи, а перед дверями увеселительных заведений в обязательном порядке скучали пары-тройки крепких вышибал, которые смотрели на нас весьма неприязненно. Серьезно здесь поставлена охрана общественного спокойствия!

Все заведения были аккуратными, чисто убранными, производили приятное впечатление, но Учитель Доо, руководствуясь какими-то лишь ему известными соображениями, вел меня все дальше и дальше, пока, наконец, не остановился перед небольшой таверной с высоким забором и двором, закрытым крышей из слюдяных пластин. На вывеске вокруг скособоченной мохнатой лошадки с непропорционально длинной шеей вилась надпись, выполненная по всем правилам каллиграфии: «Копыто альпаки». Я уже хотел высмеять горе-художника, но Учитель Доо погрозил мне пальцем:

– Не попади впросак, здесь такие животные и вправду водятся. На тебе сейчас портки из их шерсти.

В отличие от кусачей рубахи, ткань которой традиционно изготовили из руна обычных овец, штаны были необычайно удобными. Мне они нравились, а зверушка – нет. Нелепая какая-то.

Внутри таверна выглядела бедненько, но чистенько: как раз под стать нашему нынешнему облику. Это еще не была та самая чистота нищеты, которая происходит от отсутствия хоть чего-то ценного, но уже к этому все шло. Обеденный зал был пуст, и неведомо, дождутся ли длинные столы и массивные лавки посетителей. Хозяйка – не очень молодая, но крепкая женщина – отличалась непривычной внешностью: круглое лицо с крупными, точно высеченными в камне чертами, высокие скулы, орлиный, чуть приплюснутый нос, широкие размашистые брови над зоркими глазами. Ее тяжелые прямые волосы цвета воронова крыла, перевитые сединой, были заплетены в две длинные косы. Она суматошно забегала, как курица с отрубленной головой, норовя одновременно накормить нас, напоить пивом и погладить мятого после плаванья Сию, выдавливая из себя лишь междометия. Узнав, что нам нужна комната на ночь и полноценный обед, немедленно метнулась вверх по лестнице и минут через пять окликнула со второго этажа: