Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8.

После этого я отправилась в деревню собирать слухи.

Поразительно. Даже дряхлые кошелки из дамского клуба не могли мне сказать ничего определенного. Их бесконечно стрекочущие рты точно мгновенно поражала немота, когда они слышали мои вопросы о бывших владельцах Дома на болотах. Я обхаживала эту свору старых кошек целую неделю, но не смогла добиться от них ни слова, кроме глупых сказок об обитающей в нехорошем доме болотной нечисти. Завсегдатаи деревенского паба тоже не могли добавить к уже имеющейся информации ничего существенного.

Только через несколько дней старый Хоровитц из деревенской бакалейной лавки (загадочного выброса из прошлого, притаившегося рядом с супермаркетом), отпуская мне очередной запас продуктов, заметил:

"Помнится, ходили тут всякие" – кто именно он не пожелал уточнить. – "Еще до этой, второй войны. Спрашивали, где этот дом и как его можно, того, осмотреть. Думал, покупатели приехали, наконец, ан нет, вроде не похожи. И одеты были странно. Много их тут перебывало. Иногда", - он понизил голос. – "Они даже из болот выходили, ну, со стороны самой трясины. И никто не знал, откель они взялись и куда девались, вот оно как".

Он с трудом вручил мне объемистый пакет и многозначительно уставился на меня слезящимися глазами, словно ожидая бурной реакции.

"А может, это были туристы?" – я завозилась в карманах, доставая кредитку.

"В странной одежде, я сказал!" – старик недовольно повысил голос. – "Вы меня слушаете или нет, молодая леди?"

"Это случайно не в день пивной ярмарки было?" – я вручила старику кусочек золотого пластика, и он закряхтел, слепо пихая его в щель вполне современной кредитной консоли. – "Я заметила, вы сами довольно интересно были одеты на прошлом ярмарочном карнавале", - это было еще мягко сказано. Когда я увидела в тот день качающиеся над этой благообразной седой шевелюрой мягкие плюшевые рога, то долго не могла прийти в себя от хохота.

На консоли одобрительно мигнул огонек подтверждения оплаты, и золотая кредитка выпрыгнула прямо в руки старому Хоровитцу. Он удивленно вскинул кустистые брови, дивясь на такую редкость, но тут же перевел на меня недовольный взгляд.

"Мой костюм не был, странным, как вы изволили выразиться, молодая леди! Он был нормальным. А те… были одеты ненормально!"

Я поблагодарила его и поволокла запас продовольствия в машину. Старик, видимо, был настолько разозлен моей тупостью, что даже не отворил передо мной звеневшую разноцветными колокольчиками дверь и не помог погрузить покупки в мой внедорожник.

Что ж, поведение этих незнакомцев вполне вписывалось в версию о музее. Несомненно, старик мог что-то напутать, но все это выглядело довольно странно. Никто из местных ни разу не высказал предположения о незнакомцах, как о вражеских засланцах, а в такой ситуации во время войны и после нее это было бы естественно.

Три дня я пыталась позвонить Айрис. Три дня мой телефон упорно молчал, не желая находить сеть, пока над болотом ходили тяжелые дождевые тучи. На четвертый день ее номер манерно посоветовал перезвонить попозже. Через неделю я бросила это бессмысленное занятие, но позвонил Мэтт и, жалобно извинившись за то, что пока не нашел мне подходящую прислугу, робко спросил, скоро ли я закончу очередное выдающееся творение. Я что-то неразборчиво прорычала, и, бросив трубку, попробовала углубиться в работу. После того, как я три часа безуспешно сверлила глазами биомонитор микрокомпа, но так и не смогла написать ни строчки, я со стуком уронила голову на стол и застонала от отчаяния. Творческий кризис у популярных писателей – явление не редкое, но я впервые ощутила сожаление из-за того, что не пользуюсь услугами литературных негров. У меня не было ни малейшей идеи о том, что писать.

Я встала, заварила себе цикорий, послонялась по комнате, помешала дрова в камине и снова села за работу. Но ничего не помогало: я перебирала десятки возможных тупых сюжетов, которые могли бы стать основой для очередного бестселлера, и ни один из них меня не устраивал. Я понимала, что со мной происходит самое страшное с точки зрения моего агента: я больше физически не в состоянии писать ту белиберду, которую клепаю уже почти десять лет. Как справиться с этой смертельной для банковского счета болезнью я не знала, поэтому все, на что я была способна, это отдаться на волю собственной фантазии и попытаться из пришедшего на ум серьезного сюжета сделать развесистую клюкву. Писать не то, что ты хочешь и что тебе интересно, а то, что хотят от тебя поклонники твоего творчества, – тяжкий крест. Это мерзкое предательство собственных способностей, но серьезным проблемным романом в наше тяжелое время на жизнь не заработаешь, поэтому я сейчас лишь тупо переводила взгляд с одной вещи в комнате на другую, пытаясь представить себе, что я могу написать. Когда-то мне говорили, что хороший писатель может создать сюжет из любой ерунды, типа, надкусанного сэндвича или криво висящей на стене картины. Сейчас я с грустью поняла, что, видимо, не являюсь хорошим писателем.

Я сидела, сжимая в руке кружку и тупо пялясь на полыхавший в потрескивающих дровах огонь, и тут меня внезапно осенила потрясающая идея.

ДОМ!

Ну конечно! С тех пор, как стараниями Мэтта я оказалась в этом замке с привидениями, я рассматривала всю окружавшую меня мрачную атмосферу, как способ нагнетания нужной для создания очередного ужастика обстановки. Как на источник сюжета я на него не смотрела. И зря!

Мысль тут же бурно заработала. Я спешно поставила чашку на стол, от волнения чуть не расплескав содержимое, и начала быстро набрасывать в уме план действий.

Во-первых, что бы ни говорили любители жутиков, это будет сюжет, действительно основанный на реальных событиях. Надо только раскопать подноготную этих событий. Если никаких таинственных трупов в прошлом моего мрачноватого особняка не было, и нет – и не надо! Я сама прекрасно смогу их придумать.