Хранители Молнии

— Ты не проявляешь должного почтения, — произнесла Дженнеста.

Ее необычайные глаза излучали магнетическую силу и словно пронизывали насквозь, читая секреты его души.

Пленник выбрался из глубин этого поглощающего взгляда. Несмотря на боль, улыбнулся, хоть и не без цинизма. Бросив взгляд на цепи, сковывающие ноги, наконец заговорил:

— Даже если бы я хотел это сделать, то все равно бы не смог.

Дженнеста тоже улыбнулась. Эта улыбка вселила бы настоящую тревогу в любого.

— Мои стражники с удовольствием помогут тебе.

Солдаты силой поставили его на колени.

— Так-то лучше. — Голос королевы сочился искусственной сладостью.

Задыхаясь от этого дополнительного дискомфорта, узник обратил внимание на ее руки. Длинные тонкие пальцы, казавшиеся еще длиннее от острых ногтей, казались уродливыми. Приблизившись к узнику, Дженнеста протянула руку и потрогала рубцы у него на спине. Прикосновение было легким, но он все равно дернулся. Кончиками ногтей она провела по рубцам. Под ее ногтями пошла свежая кровь. Он застонал. Она даже не попыталась скрыть удовольствие.

— Проклятая языческая сука, — слабо прошипел он.

Она рассмеялась:

— Типичный Уни… Любой, отвергающий ваши убеждения, — язычник. Со всеми вашими фантазиями о единоличном божестве вы просто выскочки.

— А ты следуешь за старыми мертвыми богами, которым поклоняются вот такие. — Он бросил сверкающий взгляд на стражников-орков.

— Как мало ты знаешь!.. Последователи Поли поклоняются еще более древним богам. Живым богам, а не фантазиям, за которые цепляетесь вы.

Он закашлялся, сотрясаясь всем телом:

— Вы называете себя Поли?

— А что такого?

— Последователи Поли заблуждаются, но они, по крайней мере, люди.

— А я нет и поэтому не могу исповедовать эту веру? Твоим невежеством, крестьянин, можно заполнить рвы вокруг моего дворца. Путь Поли — для всех. Кроме того, я — частично человек.

Он поднял брови.

— Ты никогда раньше не видел гибрида?

Ответа не последовало, но и так все было ясно.

— Очевидно, нет. Я наполовину наяда, наполовину человек и унаследовала лучшие черты обоих моих родителей.

— Лучшие?.. Но такой союз… омерзителен!

Это еще больше позабавило королеву. Откинув голову, она опять расхохоталась.

— Хватит об этом. Ты здесь ни для того, чтобы участвовать в философских спорах. — Она кивнула солдатам. — Приготовьте его.

Узника рывком вздернули в вертикальное положение, подвели к мраморной глыбе и подняли за руки и за ноги, после чего бесцеремонно бросили на нее. Вскрикнув от боли, он тяжело задышал. Глаза его слезились. Стражники сняли цепи и надели ему кандалы на руки и на ноги.

Дженнеста жестом отпустила стражников. Поклонившись, они с шумом вышли.

Подойдя к жаровне, она бросила в угли ароматический порошок. Воздух наполнился странным запахом. Приблизившись к алтарю, она сняла с него церемониальный кинжал и чашу.

Человек с усилием повернул голову в ее сторону.

— По крайней мере, дай мне умереть быстро, — взмолился он.

Она нависала над ним с кинжалом в руке. Он громко вдохнул и забормотал что-то вроде молитвы. Голос его был переполнен смертным ужасом.

— Ты несешь чепуху! — крикнула она. — Придержи язык. — Она остановилась с кинжалом в руке.

И вспорола набедренную повязку.

Отбросила материал в сторону. Положив нож на край глыбы, она задумчиво рассматривала обнаженное человеческое тело.

С трудом двигая непослушным языком, он проговорил:

— Что… — Он задохнулся и скорчился. Его лицо залила краска стыда.

— У вас, Уни, неестественное отношение к телу. — Королева словно говорила о чем-то, само собой разумеющемся. — Вы испытываете стыд тогда, когда стыдиться нечего. — Подняв рукой его голову, она поднесла чашу к его губам, — Пей, — приказала она, резко наклоняя сосуд.

Узник, подавился и схватился зубами за край, но к этому моменту в горло ему влилось уже достаточно жидкости. Дженнеста убрала чашку, оставив его кашлять и отплевываться. С уголков его рта стекала жидкость цвета мочи.

Настой действует быстро, но недолго, так что времени терять не стоит. Она расстегнула застежки платья, и оно упало на пол.

Узник смотрел на нее, не веря глазам. Ласкал глазами тяжелые груди с острыми сосками. Его взгляд скользнул вниз — по плоскому животу, к приятным округлостям бедер и поросшей нежным пухом возвышенности в паху.

Физическое совершенство Дженнесты сочетало в себе роскошное обаяние женщины-человека с инородностью, порожденной смешением крови. Он никогда не видел ничего подобного.

Со своей стороны она видела, как идущая от религиозного воспитания стыдливость борется в нем с мужской похотью. Афродизиак помог склонить чашу весов в нужную сторону и временно усыпить боль. При необходимости Дженнеста могла бы добавить и колдовство. Но она знала, что такой соблазн не нуждается в магии.

Скользнув на мрамор, она приблизила губы к его лицу. От странного, сладко-мускусного запаха ее дыхания по шее у него пробежали мурашки. Она тихонько дышала ему в ухо, нашептывая шокирующе утонченные нежности. Он опять покраснел, хотя на этот раз, пожалуй, уже не только от стыда.

Наконец к нему вернулась способность говорить.

— Зачем ты меня так мучаешь?

— Ты сам мучаешь себя, — быстро отвечала она, — отказываясь от плотских радостей.

— Шлюха!

Хихикая, она наклонилась еще ниже. Соски ее щекотали ему грудь. Она сделала движение, как будто собирается его поцеловать, но в последний момент отстранилась. Облизав палец, она медленно водила им вокруг его сосков, пока они не встали. Его дыхание становилось все тяжелее. Магический состав начал действовать.

Громко сглотнув, он нашел в себе решимость произнести:

— Мысль о сближении с тобой отвратительна для меня.

— Неужели?

Раздвинув ноги, она села на него. Волосы ее пахового треугольника касались его живота. Он забился в оковах, но слабо.

Дженнеста наслаждалась зрелищем его унижения, разрушения его решимости. От этого ее собственное возбуждение усиливалось. Разомкнув губы, она выпустила язык, который казался слишком длинным для ее рта. Когда она начала лизать узнику шею и плечи, он почувствовал, что язык жесткий.

Сам того не желая, он возбудился. Она плотнее сжала ногами его покрытое потом тело и с удвоенным пылом возобновила ласки. На его лице быстро сменялись выражения: ожидание, возмущение, очарованность, желание. Страх…

Он полувоскликнул, полупрорыдал:

— Нет!

— Но ты же хочешь этого, — успокаивающе произнесла она. — Иначе почему уже готов для меня? — Она слегка приподнялась. Потом взяла рукой мужское естество и направила его.

Постепенно она погружала его в себя, ее гибкое тело поднималось и опускалось в рассчитанном, неторопливом ритме. Его голова раскачивалась из стороны в сторону, глаза подернулись пеленой, он открывал и закрывал рот. Она ускорила темп. Он застонал. Движение все ускорялось. Он начал отвечать, сначала осторожно, а потом ударяя все сильнее, погружаясь глубже. Дженнеста откинула назад волосы. Вокруг облака иссиня-черных волос появился огненный нимб — это на каждом волоске заиграл свет.

Чувствуя, что он вот-вот исторгнет семя, она не снижала темп, доводя его до пика, за которым последует буйство извержения. Он изгибался и дрожал, приближаясь к кульминации.

Внезапно оказалось, что она обеими руками сжимает кинжал и уже занесла его.

Оргазм и ужас пришли к узнику одновременно.

Клинок вошел в грудь, потом опять, опять и опять. Пленник страшно взвизгнул. Пытаясь вырваться из оков, он обдирал кожу с запястий. Потом его голова откинулась назад, издав звук, какой издал бы кусок мяса при падении на пол. Он затих.

Отшвырнув кинжал, Дженнеста обеими руками принялась раздирать кровавую рану. Как только показались ребра, она взяла молоток и стала колотить по ним. Они треснули, полетели белые осколки. Когда это препятствие было устранено, она отбросила молоток и, продравшись окровавленными руками сквозь внутренности, схватила все еще слегка бьющееся сердце. С некоторым усилием вырвала его.