Истории таверны «Распутный единорог»

Вместо того, чтобы от страха стоять на месте, как вкопанная, или попытаться удрать, она нагнулась и неожиданно бросилась на него. Прежде, чем он опомнился. Маша всадила ему в горло кинжал.

Падая, весом своего тела он сбил ее с ног и всей тяжестью навалился на нее. На мгновение у Маши перехватило дыхание. Она была беспомощна, и когда над ней замаячила еще фигура, она поняла, что пропала.

Второй мужчина, тоже в накидке с капюшоном, поднял дубинку, чтобы размозжить ей голову.

Извиваясь под тяжестью тела, Маше оставалось только ждать удара. Промелькнула мысль о маленькой Кхем и вдруг она увидела, что мужчина роняет дубинку. Он ползал на коленях, все еще хватаясь за что-то, перекрывшее ему дыхание. Спустя мгновение он уткнулся лицом в засохшую грязь, мертвый или потерявший сознание.

Мужчина, стоявший над вторым нападавшим, был небольшого роста, коренастый. На нем тоже была накидка с капюшоном. Он положил что-то в карман, возможно, веревку, которой задушил нападавшего, и осторожно подошел к Маше. Казалось, у него ничего нет в руках.

— Маша? — тихо спросил он.

К этому моменту у нее восстановилось дыхание. Она выбралась из-под убитого, вытащила кинжал из горла поверженного и принялась тяжело подниматься на ноги.

Мужчина проговорил с акцентом:

— Можешь убрать свой кинжал, дорогая. Я спас тебя не для того, чтобы убить.

— Благодарю тебя, незнакомец, — ответила она, — но не подходи ко мне.

Несмотря на предупреждение, он приблизился к нем на пару шагов. Она узнала его. Ни от кого в Санктуарии не пахло так прогорклым маслом.

— Сме, — сказала она тихо.

Он засмеялся.

— Знаю, что ты не видишь моего лица. Поэтому хоть это и противоречит моим религиозным убеждениям, мне придется принять ванну и прекратить мазать тело и волосы маслом. Я тих, как тень, но что толку от этого, если каждый чувствует меня за квартал?

Не спуская с него глаз. Маша остановилась, вытерла кинжал о накидку убитого.

— Это ты преследовал меня? — спросила она, выпрямившись.

Он присвистнул от удивления и поинтересовался:

— Ты видела меня?

— Нет, но знала, что кто-то следует за мной по пятам.

— Вот как! У тебя развито шестое чувство. Либо сознание вины. Пошли! Надо убираться отсюда, пока кто-нибудь не появился.

— Мне хотелось бы знать, кто эти двое.

— Это рагги, — ответил Сме. — Есть еще двое других в пятидесяти ярдах отсюда, наблюдатели, я полагаю. Они скоро появятся выяснить, почему эти двое не привели тебя.

Это напугало ее больше, чем само нападение.

— Ты хочешь сказать, что я нужна Пурпурному Магу? Зачем?

— Не знаю. Может, у него такой же ход мыслей, что и у многих других. Думает, что Бенна рассказал тебе больше, чем следует из твоего рассказа. Ну, пошли. Быстро!

— Куда?

— К тебе домой. Мы ведь сможем поговорить там?

Они быстро пошли к ее дому. Сме постоянно оглядывался, но места, где они убили двоих мужчин, уже не было видно. Когда они подошли к двери дома. Маша остановилась.

— Если я постучу привратнику в дверь, рагги могут услышать, — прошептала она. — Но мне надо попасть в дом. У меня очень больна дочь. Ей нужно лекарство, которое дал мне доктор Надиш.

— Так вот почему ты была в его доме, — сказал Сме. — Хорошо. Стучи в дверь. Я прикрою.

Неожиданно он ушел, передвигаясь удивительно быстро и бесшумно для такого полного мужчины. Но запах шлейфом тянулся за ним.

Она сделала как он сказал, с ворчаньем к двери подошел Шмурт и отодвинул засов. Войдя в дом, она тут же ощутила запах масла. Сме следом проскочил в дом и принялся закрывать дверь, не дав испуганному привратнику возможности протестовать.

— Не бойся, — сказала Маша.

При свете масляной лампы старый Шмурт вглядывался бегающими глазками в Сме. Будь, однако, у Шмурта даже хорошее зрение, он все равно не увидел бы лица Сме, его закрывала зеленая маска.

Шмурт посмотрел с отвращением.

— Знаю, что муж твой немного стоит, — проворчал он. — Но связываться с этим иностранцем, этой кадушкой тухлого масла… тьфу!

— Это не то, о чем ты думаешь, — возмущенно сказала она, а Сме вымолвил:

— Мне нужно принять ванну. А то все сразу узнают меня.

— Эвроен дома? — спросила Маша.

Шмурт фыркнул и ответил:

— В такой ранний час? Нет, тебе и твоему вонючему любовнику ничего не угрожает.

— Пропади ты пропадом, — сказала Маша. — Он здесь по делу!

— Знаем мы это дело.

— Попридержи язык, старый охальник! — парировала Маша. — Или я тебе его отрежу.

Шмурт с грохотом захлопнул дверь в свою комнату.

— Проститутка! Сука! Прелюбодейка! — кричал он.

Маша пожала плечами, зажгла лампу и поднялась по лестнице вместе со следовавшим за ней Сме. Валлу очень удивилась, когда в комнату вместе с дочерью вошел полный мужчина.

— Кто это?

— Что, кто-то не может распознать меня? — спросил Сме. — У нее что, нос не чувствует?

Он снял маску.

— Она редко выходит из дома, — сказала Маша и поспешила к Кхем, спавшей на груде тряпья. Сме снял накидку и явил окружающим тонкие руки и ноги, а также туловище, подобное головке сыра. Его рубашка и жилет, пошитый из какого-то вельвета и усеянный блестками, плотно прилегали к телу. Широкий кожаный ремень обтягивал живот. На ремне висели пара ножен с кинжалами, петля, из которая высовывался конец бамбуковой трубки и кожаный мешок, размером с голову Маши. Через плечо была намотана тонкая веревка.

— Инструменты профессии, — сказал он в ответ на взгляд Маши.

Машу интересовало, что у него за профессия, но не было времени на расспросы. Она пощупала лоб и пульс Кхем, а потом пошла к кувшину с водой на подставке в углу.

Смешав порошок с водой, как инструктировал Надиш, и налив немного жидкости в большую ложку, она обернулась. Сме стоял на коленях подле ребенка, опустив руку в мешок на ремне.

— У меня есть способности к лечению, — сказал он, когда Маша подошла к нему. — Держи. Выбрось лекарство этого шарлатана и используй вот это.

Он поднялся и протянул маленький кожаный пакетик. Она уставилась на него.

— Да, я понимаю, ты не хочешь рисковать. Но прошу, поверь мне. Этот зеленый порошок в тысячу раз лучше, чем тот бесполезный порошок, что дал тебе Надиш. Если он не вылечит твою дочь, я перережу себе горло, обещаю.

— Это очень поможет ребенку, — заметила Валлу.

— Это волшебное лекарство? — спросила Маша.

— Нет. Волшебство может устранить симптомы, а болезнь останется, и когда прекратится действие волшебства, болезнь вернется. Вот, возьми! Не хотелось бы, чтобы вы обе распространялись об этом, но когда-то меня обучали искусству врачевания. И в местах, откуда я родом, даже плохонький врач в десятки раз превосходит любого врача Санктуария.

Маша всматривалась в его темное лоснящееся лицо. Он выглядел лет на сорок. Высокий широкий лоб, длинный прямой нос, правильной формы рот сделали бы его привлекательным, если бы не толстые щеки и мешковатые скулы. Несмотря на одутловатость, он казался смышленым. Взор черных глаз под широкими пушистыми бровями был живым и проницательным.

— Не могу позволить экспериментировать на Кхем, — сказала она.

Он улыбнулся, возможно в знак признания того, что уловил колебание в ее голосе.

— Ты не можешь позволить себе отказаться от лекарства, — сказал он. — Если ты не дашь его ребенку, он умрет. И чем дольше ты колеблешься, тем ближе дочь к смерти. Дорога каждая секунда.

Маша взяла пакетик и вернулась к кувшину с водой. Она положила ложку, не расплескав ни капли, и принялась за дело, выполняя наставления Сме. Он оставался с Кхем, положив одну руку на лоб, а вторую на грудь. У Кхем было частое прерывистое дыхание.

Валлу принялась возмущаться. Маша выпалила, чтоб та замолчала, немного грубее, чем хотела. Валлу прикусила губу и смотрела на Сме.

Тот приподнял Кхем, и Маша дала ей проглотить зеленоватую водичку. Спустя примерно десять минут жар начал спадать. А через час, заморенный по водяным часам, девочке дали еще ложку. К рассвету хворь, кажется, оставила ее, и она спокойно спала.