Гиперборея (СИ)

— Знаю!

Матушка тоже выбежала нас встречать. Вскоре мы заметили ее прыткую фигуру в ельнике. Всей пестрой толпой отправились мы к ее избушке, чтоб отдохнуть и переговорить. А переговорить было о чем. Я собиралась выспросить Матушку, которой доверяла больше, чем Бобровнику или Ладо, о настроениях, царивших в Дремучем Мире, а главное — в замке Гавра. Я ожидала услышать все что угодно, но такое!

— Собирается уходить в мир людей?!! Навсегда?!! Ты ничего не напутала, Матушка?

— Ничего я не напутала. Об этом знают все в Дремучем мире.

— Но зачем?!!

— Кто его знает? Я же говорила, в последнее время он изменился. Совсем стал другой. Таким я его не помню с тех пор, как сама появилась в Дремучем Мире. Он не хочет больше быть бессмертным. Вот что.

— А что говорят в его окружении? Ты Евстантигму не расспрашивала?

— Он мне и рассказал обо всем. Он один только и живет теперь при дворе.

— Гавр не говорил ему, зачем он собирается так поступить?

— Вот что, кума, — возразила Матушка, — сама и спроси его. Скоро ли в замок-то пойдешь?

— Сейчас и пойду. Теперь мне точно нужно с ним повидаться. Да, и пусть Тэйу останется у тебя.

— Не зайдешь что ли ко мне?

— Некогда, Матушка. Сама видишь, какие творятся дела.

Дорога от избушки матушки до замка Гавра не изменилась. И вообще ничего не изменилось в Дремучем Лесу. Жизнь его обитателей шла своим давным-давно установленным чередом и не изменилась бы, даже если бы Гавр все же решился уйти в мир людей. Дремучие, казалось, и не нуждались в его мудром или каком-то еще правлении. Недаром когда-то мое появление здесь произвело такой переполох. Сколько всего произошло с тех пор. Но ничего не изменилось.

— Евстантигма!

Я увидела упыря у входа в замок. Он задремал, видимо, поджидая меня, встрепенулся, выпрямился, раскланялся. Какой вежливый! Я тут же вспомнила, как впервые увидела его у себя в терраске, в доме, которого уже не существовало. Какие замечательные все-таки были времена!

— Я не думал, что ты придешь одна, Беатриче.

— А что, мне стоит чего-то здесь опасаться?

— Да, нет. Но раз ты с официальным визитом, разве не должна быть при тебе свита?

— Свиту я оставила у Заварзузы. Да ведь меня знаешь, Евстантигма, я всегда нарушала привычные нормы. И потом, я сейчас не с очень официальным визитом. Вернее, сейчас не об этом хочу поговорить с Гавром. Я тут кое-что слышала о нем.

— Боюсь, я не смогу тебя пустить к нему, — опустив свои красные глаза вниз, произнес упырь.

Я не слишком удивилась. Можно сказать, я даже могла предположить подобное хамство со стороны моего бывшего… Я до сих пор не знала, кем мне он был. Слишком уж все по иному было здесь, чем в Тварном мире. Все проще и сложнее одновременно.

— А как же официальный визит? — спросила я с усмешкой, потому что все равно собиралась пройти в замок, так или иначе.

— Мне поручено сообщить, что наместник позволяет тебе и твоей свите беспрепятственно пересечь территорию Дремучего Мира до границы с Гипербореей, — отрапортовал он таким тоном, что мне едва не стало смешно.

— Ты же знаешь, что я все равно пройду. И не становись у меня на пути.

— А я и не собирался.

— Так он меня не ждет?

— Не знаю. Он ни о чем со мной не разговаривает.

— Ни о чем?

— Ну, ни о чем таком, личном.

— А со мной поговорит, куда он денется, — сказала я и прошагала мимо Евстантигмы к серой башне.

Он не посмел предпринять даже попытки, чтоб задержать меня, и я не оглянулась. Дорогу я все еще помнила. Когда-то, когда этот замок был и моим домом, я как умела, старалась наводить в нем порядок. На сколько это было возможно в старом каменном замке с сырыми стенами. И все же кое-какого уюта мне удалось тогда добиться. Теперь от него не осталось и следа.

Из-за поворота послышался шорох и приглушенный лязг.

— Цербер, ты? — задала я вопрос в темноту.

Но ответа не последовало, и снова воцарилась тишина, изредка прерываемая каплями, падающими с каменных сводов.

— Кто здесь?

Возможно, в этих древних стенах шорохи и звоны жили уже сами по себе своей собственной жизнью. Заметив, что дальше ничего не было видно, я захватила с собой последний оставшийся факел. Оживились тени. Но ведь когда-то этот замок был моим домом. Как давно не было меня здесь. Интересно, скучали ли здесь по мне? Скорее всего, нет. Теперь я знала цену привязанности титана, в тоске проводящего отведенную ему вечность.

Снова тишина. Я двинулась решительно по направлению к зале. Влетев в арку, я обвела взглядом окружающее тусклое пространство. Гавра здесь не было. Запустение, еще большее, чем было до того, как я впервые появилась здесь. Один единственный закопченный светильник не света добавлял сумрачному пространству, а теней.

Через тридцать секунд я увидела его. Он возник в дверном проеме в одном из темных углов и подошел ко мне, сдержанно кивнув. Нет. Внешне он не изменился ничуть. Но куда подевался его горящий взгляд?

— Разве Евстантигма не сообщил тебе все, что положено? — неприветливо, как я и ожидала, спросил он.

— Я здесь не за этим. Однако, так ты меня встречаешь?

Он ничего не ответил, даже не взглянул на меня как следует, а лишь вскользь и угрюмо. Зато я его разглядывала пристально, и с каждой молчаливой минутой понимала, что сбывались мои худшие предчувствия. Речь теперь не шла и пресловутой скуке титана, это было чем-то более серьезным и пугающим.

— Ты очень изменился.

— Пусть тебя это не волнует.

— Напрасно ты. Меня это не волновать не может.

— Что так?

— Ты же знаешь…

— Я ничего не знаю! — резко перебил он меня. — В том-то все и дело!

— В чем?

Он не ответил, нахмурился по своему обыкновению и ушел в себя. Может быть, он надеялся, что я обижусь сейчас на его грубость и уйду? Но он видимо забыл, что я здорово изменилась с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз. Я уже не была той упрямой и самонадеянной девчонкой, готовой надуться на любой пренебрежительный жест или неприветливое слово. Теперь я была способна многое понять, по-иному оценить и простить. Но о чем он толковал сейчас, я не могла уяснить. Одно я с огорчением признала: он действительно не хотел меня видеть. Ладно. Гордость я запрятала подальше. В конце концов, как равная по рангу я имела право знать, что творится в голове моего соседа и, самое главное, что у него на сердце.

— Я хочу выяснить, что твориться с тобой, потому что мне необходимо знать, что происходит в соседнем мире! — перешла я на резкий тон.

— А что там происходит? — безразлично переспросил Гавр.

— Ты совершенно запустил наместничество. Твои границы открыты, твой народ живет, как ему вздумается.

— Мой народ, как ты выразилась, не нуждается во мне.

— С чего ты взял?

— Ты это и сама понимаешь, не притворяйся. Они и до титанов жили так, как сейчас. Без всяких правителей. И сейчас не пропадут, им даже лучше будет.

— Знаешь, что?! Ты становишься опасным для своих соседей.

— Так это тебя волнует?

— Признай: это уже достаточная причина для волнений.

— А ты процветаешь, — произнес он с изумившей меня какой-то детской завистливостью.

— Не я, а Медные Горы. О себе я бы этого не сказала.

— Отчего же? Что мешает тебе процветать?

Все это время он не отводил взгляда от чрева камина, давно уже, судя по всему, не топившегося. И разговаривал будто не со мной, а с кем-то, кого представлял себе в этот момент. Почему-то я решила быть жестокой:

— Заботы — вот, что мешает мне успокоиться и почивать на лаврах. Если ты думаешь, что я впала в депрессию и апатию после того, как ты меня бросил, то ты ошибаешься!

— Я тебя бросил? — со спокойным удивлением обернулся он ко мне.

— Разве нет? Это ты повернулся ко мне спиной. И привез эту девчонку. И вообще… Теперь уже все равно.