Гиперборея (СИ)

Лишь только мы въехали в Дремучий Лес, передо мной возникла Ладо. Появление ее на моей дороге стало для меня совершенно неожиданным. Мы остановились и холодно и вежливо поздоровались. Видимо и она тоже не ждала меня увидеть здесь, да еще со свитой. Перед тем как хоть что-то сказать, она внимательно и недоуменно осмотрела всех моих спутников: насмешливо взглянула на утомленного колобка в парче, долго разглядывала спящего Тэйу и едва ли удостоила мимолетным взглядом обалдевших от ее наружности Сиби и Камира. Наконец, она обратила свой взгляд на меня и сказала:

— Так значит, правду болтали дремучие, что Беатриче возвращается.

— Не правду, — ответила я ей.

— Нет?

— Я вовсе не возвращаюсь. Я здесь проездом в Гиперборею.

Соскочив с Шабура, я встала перед ней. Моим закоченевшим ногам требовалась твердая земля.

— Вот как? Что-то туда всех потянуло. Не так давно, я слышала, здесь так же проездом был некий Шелем, тоже, кажется, наместник.

— А ты все еще злишься на меня?

Пока я жила вместе с Гавром в Дремучем Мире, мы были с ней почти неразлучными подругами. Я ничего не скрывала от нее, а она всегда помогала мне советом и добрым словом. Только о своей дурацкой проделке с мнимым похищением я ей ничего не сказала. Просто боялась, что она станет отговаривать меня совершить глупость. Впрочем, боялась ведь правильно. Она несомненно переубедила бы меня, и я бы не отправилась на границу, не попалась в руки Хамсина, не блуждала бы в лабиринте и не нашла из него выход. Кто знает, может быть, если бы Ладо отсоветовала мне поступать так, как я поступила, я до сих пор была бы рядом с тем, кого люблю. А она так разочаровалась во мне тогда, что даже тот факт, что я спасла наместничество от колдуна, не оправдал меня в ее глазах.

— Я не злюсь, Беатриче. Ты же знаешь, я не умею этого.

Ее тон стал несколько миролюбивей.

— Пройдемся? — предложила она.

Мы медленно пошли по тропинке вдоль ручья. Его журчанье вливалось в нашу неторопливую беседу.

— Я слышала, что Медные горы процветают, благодаря тебе, — сказала Ладо.

— Это не мне благодаря, а людям, которые там живут. Они сами сотворили свой мир, таким, каким хотели.

— Но при том мрачном слепом наместнике, что правил там раньше, это было невозможно. Он был деспотом.

— Ты о Хамсине? Ты была с ним знакома?

— Нет. К нему невозможно было подобраться. Но я слышала о нем много дурного. Он был безжалостным и угрюмым затворником, похищал людей из Тварного мира, не повиновался Хозяину. Говорят, он носил бронзовую маску, потому что был страшно уродлив.

— Нет, он вовсе не был уродлив, Ладо. Я видела его без маски.

— Ты так хорошо его знала? — с подозрением спросила моя бывшая подруга.

— Не думай ничего такого! — поспешила я ее заверить. — На какое-то время нам пришлось стать союзниками. Мы вместе вели борьбу с лабиринтом.

— Что-то я об этом слышала. Но Хамсин ведь, кажется, погиб?

— Не навсегда. Саргон уверен, что он может возродиться в любой момент.

— И тогда тебе придется опасаться?

— Я не боюсь его. Не такой уж он был и безжалостный, как хотел казаться.

— Но он слишком ненавидел людей.

— Это правда…

Мы немного помолчали, чтоб послушать милое журчанье лесного ручья. Я отвыкла от таких звуков, потому что в горах ручьи не журчат, а клокочут.

— Как он? — нарушила я молчанье.

— Гавр? — со значением переспросила Ладо. — Сама скоро увидишь.

— Говорят, он изменился?

Ладо вздохнула:

— Я знаю его уже очень давно. Он менялся за свою жизнь тысячи раз. Разным был: деспотичным и милосердным, непокорным Лютому Князю и послушным его слугой. Но знаешь, таким я его никогда не видела. Бенши его словно подменили.

— Что же с ним не так?

— Ты не поверишь, но мне кажется, что он стал больше походить на человека.

— На человека?

— Он стал так же непредсказуем.

Я собиралась расспросить об этом подробней, но к нам вдруг подскочил Тэйу. Чертенок проснулся и решил осмотреть окрестности. В Медных горах ведь не было ничего подобного: ни такой густой растительности, ни высоких деревьев, ни тихих ручьев, в которых так важно и неторопливо плавала рыба.

— Это сын Ундиона?

— Похож?

— Как будто есть немного.

— Его мать — моя лучшая подруга. Мы вместе выбирались из лабиринта.

— А это что за блоха? — насмешливо осведомилась Ладо о Бесе, который нехотя ковылял вслед за своим воспитанником.

— Это кара на мою голову. Прислан дедом Тэйу, для его придворного образования.

— А где же родители малыша?

— Они застряли в Гиперборее. Поэтому я туда и направляюсь.

— Так ты только за этим появилась у нас?

— Только за этим…

Ладо снисходительно взирала на то, как Тэйу резвится и пачкается в ручье. Она вообще была равнодушна к деткам и их шалостям. Ее собственный шалопут, будучи и младенцем, и взрослым одновременно, был единственным, о ком она заботилась. Бес недовольно бухтел и ворчал о том, что не пристало, мол, будущему придворному возиться в воде и грязи и ловить рыбу руками. Однако он не забыл и о галантности. Но только он состроил нужную гримаску для того чтоб сказать Ладо что-нибудь лестное, как вдруг совершенно неожиданно был сброшен чертенком прямо в ручей.

— Мадам! — услышала я его жалобное кудахтанье. — Спасите меня, мадам! Я не умею плавать!

— Ты не утонешь здесь, Бес! — успокоила я его и не смогла удержаться от смеха, глядя на его беспомощное барахтанье. — Только распугаешь всю рыбу!

Все-таки мне пришлось выволакивать несчастного, иначе бы Тэйу свалился вместе с ним. Бес был для него еще тяжел. Выбравшись на берег, наш воспитатель, словно кошка отряхнулся, вылил из чалмы лишнюю воду и тут же принялся читать гневные наставления умиравшему от смеха мальчишке. Мокрый, взъерошенный, облепленный водорослями и читающий при этом нотации, он выглядел уморительно.

— Так ты говоришь, кара? А по-моему, с ним не соскучишься! — проговорила Ладо сквозь смех.

— Это единственный положительный момент в его воспитании, — сказала я, устав смеяться. Ладо тоже посерьезнела.

— А ты не думаешь о том, чтоб родить своего ребенка? — спросила она вдруг.

— Ты же знаешь, что у нас людей дети из воздуха не берутся, — растерянно оглянувшись, ответила я. Ее вопрос застал меня врасплох.

— Да, знаю, — с лукавством отозвалась богиня любви.

— А тот единственный, от которого я хотела бы иметь ребенка, как и все титаны бесплоден.

— Это я тоже знаю, Бет. Но у тебя в наместничестве столько людей, и большая часть из них, на сколько мне известно, — мужчины.

— Ладо! Ты в своем уме?!! Я же наместница!

— Ну, и что!

— Да я на всех этих мужчин, иначе как на подданных и смотреть не могу!

— Так у тебя нет любовника?

— Конечно, нет! — шикнула я на нее и обернулась на Сиби и Камира, потому что Тэйу и Бес были слишком заняты, чтоб прислушиваться к нашему разговору. — Говори потише!

— Любовника надо завести! — изрекла она назидательно. — Это полезно для здоровья.

Я попыталась что-нибудь сочинить в ответ, но, к счастью, не успела. В лесу послышался хруст веток и грузный топот: кто-то большой быстро приближался к нам. И я уже догадывалась, кто. Из кустов вынырнул Бобровник и кинулся к нам.

— Я услышал, что ты в моем лесу и тут же бросился на встречу! — вскричал он, одним махом перепрыгнув через ручей. — Хотел первым с тобой поздороваться!

— Ты не успел! Первой была я! — озорно пропела Ладо.

— Вижу, — с досадой молвил леший.

— Я очень рада видеть тебя снова, — искренне призналась я, широко размахиваясь, чтоб обнять его радостно-объемистое туловище. — И рада снова быть в Дремучем Мире.

— И я как рад! — воскликнул мэр Дремучего Леса и тут же спросил по-хозяйски, видимо на всякий случай:-Ты ведь больше не станешь портить мои посадки?

— Ах, Бобровник! Кто старое помянет, тому знаешь что? — смеясь, поинтересовалась я.