Бог Света (Князь Света) (др. перевод)

Теперь он увидел, что этот клык — часть впадины. У его основания была сухая темная пещера, и в ней две коленопреклоненные фигуры. Святые люди на молитве? — предположил он.

И тогда это случилось. Ужасающая вспышка, какой Тэк еще не видел, прошла снизу вверх по камням — не сразу, не в одно мгновение, а, возможно, в четверть минуты, словно зверь с огненным языком облизал камень, рыча при этом.

Когда Тэк открыл глаза, он насчитал уже двадцать пылающих башен.

Один из святых людей, жестикулируя, наклонился вперед. Другой захохотал. До Тэка донеслись слова:

— Глаза змеи! Мое теперь!

— Это количество? — спросил первый, и Тэк узнал голос Сэма Великодушного.

— Вдвое или ничего! — проревел второй и тоже наклонился вперед с теми же, что и у Сэма жестами.

— Нина из Сринагина! — запел он и наклонился, качаясь, и снова зажестикулировал.

— Священное семь, — мягко сказал Сэм. Второй завопил. Тэк зажмурился и заткнул уши, предполагая, что может последовать за этим воем. И он не ошибся.

Когда пламя и грохот кончились, он взглянул вниз, на жутко освещенную сцену. Он не трудился считать: было очевидно, что там висело теперь сорок пламенных столбов, отбрасывающих сверхъестественный свет — их число было удвоено.

Ритуал продолжался. Железное кольцо на левой руке Будды пылало собственным бледно-зеленым светом.

Тэк снова услышал слова:

— Вдвое, или ничего!

И ответ Будды:

— Священное семь.

На этот раз Тэк подумал, что перед ним разверзлась гора. Ему казалось, что остаточное изображение вспышки отпечаталось на сетчатке его глаз даже сквозь закрытые веки. Но он ошибся.

Когда он открыл глаза, он увидел целую армию светящихся грозовых столбов. Их блеск вонзался в мозг, и Тэк затенил глаза, чтобы посмотреть вниз.

— Хватит, Ралтарики? — спросил Сэм, и яркий изумрудный свет заиграл на его левой руке.

— Еще раз, Сиддхарта. Вдвое, или ничего.

Дождь прекратился на минуту, и в великом сиянии воинства на склоне Тэк увидел, что у существа по имени Ралтарики голова водяного буйвола и лишняя пара рук. Он задрожал, закрыл глаза и уши и, стиснув зубы, ждал.

Через минуту это произошло. Рев и пламя поднимались вверх, и Тэк в конце концов потерял сознание.

Когда он пришел в себя, между ним и камнем были только серость и слабый дождь. И у основания камня сидела только одна фигура; она не имела рогов и рук у нее было не больше, чем обычные две.

Тэк не шевелился. Он ждал.

— Это, — сказал Яма, протягивая Тэку аэрозоль, — отпугивает демонов. Я советую тебе на будущее основательно опрыскивать себя, если ты намерен странствовать так далеко от монастыря. Я думал, что этот район свободен от Ракш, иначе я дал бы тебе его раньше.

Тэк принял флакон и поставил перед собой на стол.

Они сидели в апартаментах Ямы и ели легкую пищу. Яма откинулся в кресле со стаканчиком вина Будды в левой руке и с полупустым графином в правой.

— Значит, тот, кого назвали Ралтарики, и в самом деле демон? — спросил Тэк.

— Да — и нет, — сказал Яма. — Если под «демоном» ты понимаешь злобное сверхъестественное существо, обладающее большим могуществом, крутящейся жизнью и способностью принимать на время любую видимую форму — тогда нет. Это общепринятое определение, но в одном отношении оно неправильно.

— Да? В каком же?

— Он не сверхъестественное существо.

— А во всем остальном?

— Да.

— Тогда я не понимаю, какая разница — сверхъестественное оно или нет, если оно злобное, обладает большим могуществом, крутящейся жизнью и способно изменять свою форму по желанию.

— Нет, разница большая. Различие между непознанным и непознаваемым, между наукой и фантазией — вот, что существенно. Четыре направления компаса — логика, знание, мудрость и непознанное. Некоторые клонятся в этом направлении. Другие идут дальше. Склониться перед одним — значит потерять из виду три. Я могу покориться непознанному, но не непознаваемому. Человек, склоняющийся в этом последнем направлении, либо святой, либо дурак. Мне не нужны ни тот, ни другой.

Тэк пожал плечами и выпил глоток вина.

— Но демоны…

— Познаваемы. Много лет назад я экспериментировал с ними, и я был одним из Четырех, спускавшихся в Адский Колодец, если ты помнишь, после того как Тарака напал на Бога Агни в Паламайдсу. Ты не Тэк из Архивов?

— Я был им.

— Значит ты читал о самых ранних контактах с Ракшами?

— Я читал отчеты о днях, когда их связали…

— Тогда ты знаешь, что они коренные жители этого мира, что они были здесь до прибытия человека из исчезнувшей Уратхи.

— Да.

— Они созданы более из энергии, чем из материи. Судя по их традициям, они когда-то имели тела, жили в городах. Однако, их поиски личного бессмертия повели их по путям, отличным от путей человека. Они нашли способ сохранить себя как стабильные энергетические поля. Они покинули свои тела, чтобы жить вечно как силовые вихри. Но чистого разума у них нет. Они несут в себе полное эго и, рожденные от материи, всегда вожделеют к плоти. Хотя они могут на время принять плотскую внешность, они не могут вернуться в нее сами. Много веков они беспомощно дрейфовали по этому миру. Появление Человека вывело их из состояния покоя. Они принимали формы его кошмаров, чтобы вредить ему. Вот поэтому они были побеждены и связаны задолго до Ратнагарис. Мы не могли уничтожить их совсем, но не могли и позволить им продолжать попытки захватить механизмы воплощения и тела людей. Так что они были пойманы и заключены в большие магнитные бутыли.

— Однако, Сэм освободил многих из них, чтобы они творили его волю, — сказал Тэк.

— Да. Он создал и хранит пакт кошмара, и поэтому некоторые еще бродят по планете. Из всех людей они уважают, вероятно, одного только Сиддхарту. А с остальными людьми у них один общий порок: они готовы играть по любым ставкам, и платить игорные долги для них вопрос чести. Так и должно быть, иначе они лишились бы доверия других игроков и потеряли бы свою единственную радость. Могущество их велико, и с ними играли даже принцы, надеясь выиграть их услуги. Так пропадали целые королевства.

— Если, по твоему мнению, Сэм играл с Ралтарики в одну из древних игр, то каковы были ставки?