Джинн в плену Эхнатона

— Наверно, это все-таки сон, — предположила Филиппа.

Джон нахмурился:

— Почему ты так решила?

— Уж больно много ко мне внимания!

— Гм… Но нам ведь не может сниться один и тот же сон.

— Я этого и не говорила. Сон вижу я. И в этом сне ты утверждаешь, будто нам снится одно и то же. Вот и все.

— Что ж, логично. Но почему не наоборот? Может, это я тебя вижу во сне?

— Знаешь, я запуталась. Вот очнемся после наркоза, тогда и разберемся.

Пару мгновений спустя в одном из куполов распахнулось окно, из него высунулся человек с пылающим взором и развевающимися волосами, большой такой — все окошко занял, и отчаянно замахал им рукой.

— Слушай, Фил, помнишь, я говорил… что хочу ангела увидеть… это… мираж, — наверно, от горячего воздуха… мне страшно!

— Мне тоже…

Джон взял сестру за руку и сжал покрепче, отчего на душе у Филиппы сразу полегчало. Он двинулся вперед, прикрывая ее собой, точно хотел защитить от любых предстоящих им напастей. Да, случались минуты, когда Джон был лучшим братом на свете.

— Ну, что застыли, как истуканы? — закричал человек в окне. — Живенько поднимайтесь сюда.

— Как? — крикнул Джон в ответ. — Тут нет лестницы.

— Да ну? — искренне изумился мужчина. Он высунулся подальше и уставился вниз, на воду. — Ты абсолютно прав. Летим, вместо того чтобы качаться на волнах. Ошибочка вышла. Сейчас поправим.

И дворец с таинственным незнакомцем действительно стал спускаться, медленно-медленно, точно гигантский космический корабль, приземляющийся на неведомую, полную опасностей планету. Наконец он мягко опустился на прибрежный песок.

— Ну вот и я, — воскликнул незнакомец. — Поспешите. У нас, знаете ли, не так много времени.

По-прежнему держась за руки, близнецы вошли в здание. Все стены в нем оказались зеркальными и блестели, как в ледяных пещерах. Откуда-то доносился голос: женщина пела под аккомпанемент непонятного музыкального инструмента — ни Джон, ни Филиппа не могли бы с уверенностью сказать, из чего и как извлекаются эти звуки.

— Может, все-таки ангел? — предположила Филиппа. — Во всяком случае глюк — уж это точно!

— Если нет, то ты влипла.

— Почему я?

— Сама же сказала, что это твой сон, а не мой. Забыла уже?

Из глубины дворца донеслись гулкие шаги. И вот появился тот самый человек — высокий, смуглый, в красном костюме, красной рубашке и с красным галстуком. Он шел к ним размашистым шагом и улыбался до ушей.

— Что, не узнаете? — спросил он, и глас его, низкий и трубный, разнесся под красно-золотыми сводами, точно корабельная сирена.

— По-моему, ангелы не носят красных одежд, — пробормотала Филиппа.

— Кто же он, по-твоему? Дьявол? — спросил Джон.

— Дьявол? — фыркнул красный человек. — Какая чушь! Я ваш дядя Нимрод. Ваш лондонский дядя Нимрод. — Он выдержал паузу, точно ждал от племянников всплеска бурной радости. — В последний раз мы виделись, когда вы только появились на свет, — напомнил он.

— Тогда вы простите, что мы вас не сразу узнали, — вежливо закивал Джон.

— Неужели не узнали? — удивился дядя.

— Но мы о вас много слышали, — мило улыбнувшись, вставила Филиппа. — Просто как-то странно встретить вас здесь, во сне. Нам ведь сейчас делают операцию.

— Да уж, пришлось прибегнуть к такому ухищрению. Но — иначе никак! — Тут дядя Нимрод раскинул руки широко-широко и присел на корточки. — Надеюсь, обнять и поцеловать дядю не откажетесь?

Поскольку все это происходило во сне и поскольку он все-таки был самым настоящим дядей, чья фотография стояла на письменном столе у мамы в кабинете, близнецы вежливо улыбнулись и отважно шагнули в объятия дяди Нимрода.

— А что это за место? — Филиппа и во сне не теряла бдительности.

— Тебе не нравится? — спросил дядя Нимрод, заметив, что девочка сдвинула брови. — Это Королевский павильон в Брайтоне. Место такое есть, на юге Англии. Я подумал, что он отлично впишется в ваш сон. А я буду человеком из Порлока. Хорошо придумал?

Близнецы не понимали ни слова.

— Кольриджа читали?

В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла Хан… [1]

Не читали? Ну ладно. Похоже, в американских школах этому не учат.

— А кто это поет?

Он смущенно покачал головой. — Пришлось брать деву в комплекте, иначе павильон не получить. Ладно, пускай поет. У нас ведь совсем мало времени, с современной-то анестезией… — Приглашающим жестом он указал на какие-то древние кресла, стоявшие вокруг карточного столика. — Присядем, поговорим.

Когда они уселись, Нимрод откуда-то извлек большую деревянную чашу и бросил туда пять игральных кубиков.

— Можно поиграть, пока беседуем, — любезно предложил он.

— Во что? — спросил Джон.

— В кости. Да-да, мой мальчик, в кости. Все римские заговоры замышлялись за игрой в кости. Бросаю первым. — Он бросил кубики и, недовольно хмыкнув, тут же сгреб их обратно. Близнецы даже не успели рассмотреть, сколько выпало.

— А мы тоже что-то замышляем? — поинтересовался Джон.

— Скоро узнаем. — Дядя быстро взглянул на свои золотые часы. — На самом деле все зависит от вас. — Нимрод опустил кубики в чашу и передал ее Джону. — Теперь твой черед.

— Жаль, я правил не знаю… — сказал Джон.

— В этой игре правило только одно, — произнес Нимрод, глядя, как Джон выбрасывает разом три шестерки. — Как, в сущности, и в любой другой игре. Надо быть удачливым. Тебе, мой мальчик, в этом не откажешь.

Филиппа сжала кости в кулаке.

— Все, что умеет он… — начала она, опуская их в чашу, — все, что умеет он… — повторила она, бросая кости из чаши на зеленое сукно ломберного столика, — я умею еще лучше!

Выпало четыре шестерки.

— Отлично! — воскликнул Нимрод и снова кинул кости в чашу. — Теперь посмотрим, на что вы способны вместе. — Он передал чашу Джону, а руку Филиппы положил сверху на руку брата. — Ну же, давайте. Время-то не резиновое.

Близнецы переглянулись, пожали плечами и выбросили… пять шестерок.

— Так я и подозревал, — кивнул Нимрод.

— Вот здорово! — воскликнул Джон.

— Вместе лучше, чем по одиночке, — продолжал Нимрод. — И это прекрасно. Этим стоит воспользоваться.

— Как? — спросил Джон.

— Можно мне посмотреть эти кости? — спросила Филиппа.

— Обычные, не шулерские, — улыбнулся Нимрод. — Без грузил.

— Понятия удача на самом деле не существует, — заявила Филиппа. — Во всяком случае, так считает папа.

— Откуда такая категоричность? — укоризненно сказал Нимрод. — Вероятность выбросить пять шестерок из пяти составляет шесть в минус пятой степени, или 0,0001286. По моим прикидкам, большинству людей придется кидать три тысячи восемьсот восемьдесят восемь раз, чтобы появилась хотя бы пятидесятипроцентная вероятность выкинуть пять шестерок. Иными словами, я привел вам изящное математическое доказательство вашей бесспорной удачливости. Вы — пара везунчиков, вот вы кто!

— Что-то я не замечал, — сказал Джон.

— Пока не замечал, — уточнил Нимрод. — Еще заметишь. Наверняка заметишь. Тебе надо сыграть в астарагали.

— Что за игра?

— Игроки бросают семь шестигранных костей. Эту игру выдумали много тысяч лет назад, чтобы перехитрить удачу. Хотите, расскажу правила?

— Не вижу смысла. — Филиппа пожала плечами. — Это же все равно сон.

— Тоже мне аргумент! Австралийские аборигены давно доказали, что сон и явь равно важны в жизни человека. Часто во сне все самое важное и происходит.

— У аборигенов, может, и происходит, — хмыкнул Джон. — Недаром в реальной жизни у них все так плохо.