Оракул

Он натянул на голову длинный плащ, запахнул его на лице так, что остались видны только глаза, и подошел к двери.

Через решетку настороженно выглядывало бородатое лицо.

— Ты кто такой?

— Не твое дело. Я ищу человека по прозвищу Шакал.

Лицо привратника исказило некое подобие усмешки.

— Его ищет половина солдат в этом городе. Его здесь нет. Проваливай.

Сетис кивнул.

— Да, но солдаты не знают слова «Сострис».

Это меняло дело. Ухмылка на лице бородача погасла; он оглянулся, сказал что-то через плечо, выслушал ответ. Сетис услышал лязг отодвигаемых засовов.

Он торопливо сунул нож обратно в сапог. Здесь он не поможет, скорее наоборот.

Когда дверь открылась, в лицо ему пахнуло жарким ветром, будто суховеем из пустыни. В воздухе стоял сладковатый аромат воскуренного опиума. Радуясь, что его лицо закрыто, Сетис проскользнул мимо привратника, спустился на две ступеньки, завернул за угол и очутился в притоне.

Здесь было душно и мрачно. Жирным был даже голубоватый свет развешанных по стенам масляных ламп. В углах виднелись распростертые фигуры; кто-то курил длинные изогнутые трубки, другие поедали из глиняных мисок какую-то невообразимую снедь. Посреди комнаты со стропил свисал огромный медный котел. Над ним поднимался пар, его клубы сливались с облачками дыма из курительных трубок и повисали густой пеленой, сквозь которую не было видно потолка. Из-за рваных занавесок выглянуло несколько женщин — одна или две почти хорошенькие. В зале стоял неумолчный гул, громкие споры сливались с дурманным бормотанием курильщиков: они безостановочно, в полный голос разговаривали сами с собой, словно пытаясь заглушить разум, и без того затуманенный опиумом и истерзанный непрестанно терзавшей их жаждой.

Все, кто еще был способен сфокусировать взгляд, уставились на Сетиса.

Он облизал губы, медленно огляделся по сторонам.

Заметить их было нетрудно. Их было двое: они сидели за столом в углу и казались единственными среди этого притона людьми в здравом рассудке. Они тоже следили за ним. Тот, кто был поменьше ростом, помахал рукой.

Сетис подошел, переступая через безжизненные тела курильщиков опиума.

— Зачем ты пришел?

— Сострис.

Двое переглянулись. Низенький похлопал рукой до свободной табуретке, и Сетис настороженно сел.

— Откройся.

Это была не просьба — приказ. Сетис нехотя откинул плащ с лица. Низенький хмыкнул:

— Хорошенький мальчик.

— Не могу сказать того же о тебе, — огрызнулся Сетис.

Низенький был рыжебород, с выбитыми во множестве драк передними зубами и сломанным носом. Дышал он шумно, говорил неразборчиво. Из-за пояса полосатого кафтана торчали три ножа — подлиннее, чем у Сетиса. На шее висела толстая золотая цепь.

— Ты Шакал?

Рыжебородый рассмеялся и сплюнул на пол.

— Шакал — я, — тихо произнес другой.

Сетис обернулся и тотчас же понял свою ошибку. На высоком человеке не было золота. Одежда его была темная, кожа — ровного оливкового цвета. Он был ничем не примечателен, если не считать глаз. Узкие, продолговатые, они отличались странной миндалевидной формой, совсем как у зверей, и, заглянув в них, Сетис содрогнулся. Лицо человека наполовину скрывал низко опущенный капюшон, но он казался моложе и ухоженнее своего спутника. На высокий лоб упала прядь волос, длинных и прямых. Светлых.

Сетис откинулся назад, вытянул ноги и в упор посмотрел на Шакала. Если он выкажет страх, его убьют. Этому человеку не раз доводилось убивать. В этом он не сомневался.

Шакал взмахнул рукой, к Сетису подошла женщина и налила в помятую металлическую чашу какой-то прозрачный жидкости. Сетис осторожно попробовал, потом, не удержавшись, залпом выпил всё до последней капли. Это была вода. Чистая и холодная. Бесценная в разгар засухи.

— Вот мой товар. — Человек склонился к столу, положил подбородок на скрещенные руки. — Теперь расскажи о Сострисе. Много ли тебе известно?

— Все, что вам нужно. — Сетис взял у женщины кувшин, налил полную чашу и одним глотком осушил ее до дна. Он и не подозревал, насколько глубоко въелась в него неутолимая жажда. Внутри он пересох, как песок в пустыне, и, казалось, никогда не сможет напиться досыта. Потом он отставил чашу и посмотрел на свои руки. Они дрожали; он осторожно положил их на стол ладонями вниз.

— Я работаю в Городе Мертвых четвертым помощником архивариуса, в Палате Планов.

— Важная птица, — прошепелявил рыжебородый, ковыряя в зубах.

Сетис пронзил его яростным взглядом.

— Для вас достаточно. Я имею доступ к планам захоронений Архонов Двенадцатой династии, от северных ворот мавзолея Хитемхеба в углу у юго-западного колодца. Я могу принести вам планы туннелей, составленные их строителями сотни лет назад. Могу достать тексты, где описываются все ловушки и западни, устроенные для... воров.

Шакал улыбнулся.

— Предложение заманчивое. А цена?

— Вода. Большая амфора каждый день, оставлять у ворот дома в квартале горшечников. Красный дом на углу Прямой улицы. Начиная с завтрашнего дня, без перерыва, до конца засухи. Чистая колодезная вода, не мутная жижа. — Он слишком поздно понял, что выдал им, где живут отец и Телия. Теперь они будут знать, как добраться до него, если что-то пойдет не так. Но Шакал лишь тихо рассмеялся.

— Лучше бы ты, друг мой, попросил бирюзы или золота. В эти дни их найти легче, чем воду.

— Вы знаете, где ее достать...

— Ты думаешь, я добываю воду с неба? Это занятие для Царицы Дождя. А она, как все женщины, переменчива. Но я все-таки могу снабжать тебя водой... За счет других.

Это означало, что воду будут красть. Сетис поспешил согнать с лица виноватое выражение. У Телии будет вода, все остальное неважно. Внезапно ему остро захотелось поскорее выбраться отсюда. Если он останется еще хоть ненадолго, уверенность покинет его, и они поймут, что он напуган до смерти и не может мыслить здраво.

Он снова запахнул плащ.

— Тогда договорились. Гробница Состриса.

— Самая богатая могила из всех Архонов. — Странные узкие глаза с любопытством шарили по его лицу. — Все сокровища Ранней династии. По слухам, полные комнаты золота, тысяча сундуков серебра и тысяча вьюков слоновой кости. — Говорил он шепотом, но даже в этом притоне, полном гомона, стонов и горячечного бреда, его голос звучал резко и отчетливо. Слова были остры, как грани алмаза. — Хороший товар на продажу для верного слуги мертвых. Ты не боишься их возмездия?

Сетис встал.

— Я сказал, что достану планы.

Бородач ядовито рассмеялся, его взгляд блуждал по сторонам. Шакал тоже поднялся. Он оказался высок — на полголовы выше Сетиса — и худощав.

— Я хищник, — прошептал он, встряхнув гривой густых светлых волос, — Тот, кто ночами рыщет среди могил. Я провожаю мертвецов в загробную жизнь. В темноте, среди теней, я играю костями, черепами и покрывалами призраков. У меня нет врагов, кроме мертвых. Понятно?

Еще бы не понятно. Сетис кивнул.

— Отлично. Значит, через два дня, когда тело почившего Архона будет доставлено в Третий дом, ты принесешь планы. Не сюда. Мы тебе сообщим.

— Как?

— Как это делают дикие звери. Втайне.

Не сказав больше ни слова, Сетис прошел через притон и у дверей обернулся, посмотрел назад сквозь удушающий опиумный дым. За столом, где только что сидели двое грабителей, никого не было.

Выйдя на улицу, он, кашляя и задыхаясь, принялся жадно глотать прохладный ночной воздух. Даже гнилая вонь смрадного переулка казалась живительной свежестью. Потом он побежал со всех ног, и его скачущая тень мчалась вслед за ним по стенам домов. Он свернул в узкую щель между домами, обогнул пустую рыночную площадь, юркнул в лабиринт тесных улочек, спускающихся к берегу. Ветхие стены домов почти смыкались над его головой.

Здесь народу было больше. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он замедлил бег, потом перешел на шаг, втиснулся в дверной проем, пропуская мимо процессию с носилками и факельщиками, пробрался в квартал горшечников и постучался в маленькую покосившуюся дверь. Ему открыл отец.