Призраки грядущего

— Вынь-ка это, — велел Чареос конюху.

— Конь с норовом, сударь. Вам это может понадобиться.

— Мне нужен здоровый конь — а эта железяка раздерет ему рот в клочья.

— Может, и так — зато она его усмирит.

— Погляди — у него во рту и так сплошные рубцы. И бока все исполосованы. Суровые же были у него хозяева.

Чареос взял яблоко из бочонка у двери и разрезал на четвертушки своим новым ножом. Он протянул четвертушку серому. Тот отдернул голову. Став сбоку от него, Чареос съел первую четвертушку сам и предложил коню другую. На этот раз серый принял подношение, но глаза его остались настороженными.

— Резвый, должно быть, — сказал конюх. — Стоит поглядеть, как он сложен. Да ему без резвости и нельзя, с его-то мастью. Вам он для прогулок нужен, сударь?

— Возможно, и для путешествия.

— Только не в дикие земли, — хмыкнул конюх. — Там такую лошадь заметят за милю, и разбойники слетятся к вам точно мухи к навозной куче.

— Приму это к сведению, — буркнул Чареос, сел в седло и выехал с торгового двора.

Двадцать минут спустя он уже несся вдоль холмов к югу от города — ветер свистел в волосах, и жеребец скакал во весь опор. Чареос дал коню волю на четверть мили, а потом придержал и направил вверх, на отлогий склон. Наверху он пустил коня шагом, следя, как тот дышит. Беспокоиться не стоило: вскоре конь перестал храпеть, и бока его только слегка взмокли от пота.

— Ты крепкий парень, — Чареос потрепал длинную шею серого, — и быстрый. Но когда же ты покажешь мне свой хваленый норов?

Конь шел шагом, но сразу подчинился, когда Чареос перевел его на рысь. Час спустя город остался далеко позади, хотя в туманной дымке еще виднелись его башни. Чареос собрался повернуть обратно — близились сумерки, и жеребец в конце концов утомился. Но тут на юге, за холмами, показалось облако дыма, и Чареос поехал туда. Скоро он оказался на поляне, где у нескольких костров сидели солдаты. В офицере он узнал Логара, первого княжеского бойца.

— Там, за холмом, что-то горит, — сказал ему Чареос. — Разве вы не видите дым?

— А тебе-то какое дело? — сказал Логар, лениво поднявшись на ноги. Молодой стройный воин с холодными глазами и расчесанной натрое бородкой двинулся навстречу Чареосу, и конь шарахнулся прочь.

— Никакого. — Чареос успокоил жеребца. — Всего вам наилучшего. — Чареос, оставив позади поляну, въехал на холм, и перед ним открылась картина бедствия. Внизу горело с дюжину домов, и несколько трупов валялись на земле. Люди суетились, пытаясь спасти от огня большой общественный амбар. Чареос выругался и повернулся обратно к солдатам. Логар играл в кости с младшим офицером.

— Там, в деревне, только что произошел набег. Веди туда своих людей и помоги потушить пожар. И знай: я доложу князю, как ты пренебрегаешь своим долгом.

С лица Логара исчезли все краски, и он схватился за рукоять сабли.

— А ну, сойди с коня, ублюдок! Я не позволю такому, как ты, оскорблять меня.

— Уже позволил. Делай то, что я говорю. — Чареос поскакал в деревню и привязал коня с подветренной стороны, чтобы дым его не беспокоил, а сам поспешил на помощь селянам. Амбар уже занялся. Чареос остановил человека, бегущего мимо с ведром воды. — Выносите, что можете. Амбар зам уже не спасти. — Подоспели солдаты и тоже взялись за работу. Три дома удалось отстоять, но амбар полыхал, как факел. Несколько мужчин с топорами прорубили заднюю стену, а другие принялись таскать оттуда мешки с зерном. Борьба с огнем затянулась затемно, но наконец пожар погас.

Чареос пошел к ближнему ручью, чтобы отмыть руки и лицо от сажи. Он прожег себе новые штаны и камзол, рубашка почернела от дыма, сапоги поистерлись.

Умывшись, Чареос сел на берег. Легкие горели, и во рту держался вкус дыма. К нему подошел какой-то юноша.

— Они забрали одиннадцать наших женщин. Когда вы отправитесь за ними в погоню?

— Я не солдат — простой проезжий. Тебе нужно повидать офицера — его имя Логар.

— Будь он тысячу раз проклят!

Чареос промолчал, но присмотрелся к юноше повнимательней. Тот был высок и строен, с длинными темными волосами и пронзительно-голубыми глазами под густыми бровями. Лицо было красиво, несмотря на покрывавшую его копоть.

— Поосторожнее со словами, юноша. Логар — первый княжеский боец.

— А мне все равно. Старый Паккус предупредил нас о набеге, и мы еще три дня назад послали к князю за помощью. Где же были его солдаты, когда мы нуждались в них?

— Откуда ваш старик узнал о набеге?

— Он провидец: он предсказал нам и день, и час. Мы пытались бороться с ними, но у нас нет оружия.

— Кто они такие?

— Надрены. Отщепенцы, торгующие с надирами. Работорговцы! Мы должны вернуть наших женщин. Должны!

— Тогда ступай к офицеру. А если тебе этого мало, обратись к князю. Скоро День Прошений.

— Думаете, ему есть дело до каких-то бедных крестьян?

— Не знаю. Где твой Паккус?

Юноша указал на развалины деревни. Среди пожарищ сидел старик, закутанный в одеяло. Чареос подошел к нему.

— Добрый вечер.

Старик поднял на него глаза, ярко блеснувшие при луне.

— Вот оно, начинается. Здравствуй, Чареос. Чем я могу тебе помочь?

— Ты знаешь меня? Разве мы встречались?

— Нет. Так чем тебе помочь?

— Один ваш юноша говорит, будто ты знал о набеге. Он сердит, и его можно понять. Откуда ты узнал?

— Я видел это во сне. Мне многое снится. Я и тебя видел на поляне за холмом — ты говорил злому Логару о пожаре. Логар и его люди стояли там весь день, но не стали вмешиваться в бой. Да и кто бы упрекнул их за это?

— Я. В армии не место трусам.

— Ты думаешь, дело в трусости, Чареос? Тот, о ком мы говорим, убил шестнадцать человек в единоборстве. Просто работорговцы заплатили ему. С тех пор как рабство в Готире поставлено вне закона, цены на людей возросли вчетверо. За каждую нашу женщину они выручат около пятнадцати тысяч золотом — а за Равенну еще больше.

— Большие деньги, — согласился Чареос.

— Надиры могут себе это позволить. Их сундуки ломятся от золота и драгоценностей, взятых в Дренае, Лентрии, Вагрии и Машрапуре.

— Откуда ты знаешь, что Логара подкупили?

— А откуда я знаю, что ты собираешься уехать из города в День Прошений? Откуда я знаю, что ты поедешь не один? Откуда я знаю, что в горах тебя ждет старый друг? Такой уж у меня дар — и сегодня я пожалел, что родился с ним.

Старик опустил голову, глядя на обугленную землю. Чареос встал и пошел к своему коню. Чья-то высокая фигура заступила ему дорогу.

— Чего тебе, Логар?

— Ты оскорбил меня. Сейчас ты поплатишься за это.

— Ты хочешь вызвать меня на поединок?

— Я не знаю тебя, поэтому правила о поединках здесь неприменимы. Мы просто подеремся.

— Да нет же, Логар, ты меня знаешь. Посмотри хорошенько и представь меня в одежде серого монаха.

— Чареос? Будь ты проклят! Ты намерен прикрыться уставом своего ордена или сразиться со мной, как мужчина?

— Сначала я должен повидать князя и обсудить с ним твое весьма странное сегодняшнее поведение, а уж потом я подумаю над твоим вызовом. Доброй тебе ночи. — Чареос прошел мимо и обернулся: — Кстати: когда будешь тратить заработанное сегодня золото, вспомни о трупах, которые здесь лежат. Я заметил среди мертвых двух детишек. Ты бы хоть похоронить их помог.

Жеребец стоял спокойно. Чареос сел в седло, оглянулся на дымящиеся угли деревни и поехал обратно в город.

— Я глубоко сожалею о том, что ты решил покинуть нас. — Настоятель, привстав, протянул через стол руку, и Чареос пожал ее.

— Я тоже сожалею, отец. Но мое время пришло.

— Время, сын мой? Что такое время, как не краткий вздох между рождением и смертью? Я думал, что ты поймешь суть бытия, постигнешь всеобъемлющую волю Истока. Мне грустно видеть тебя вооруженным.

— В пути оружие может понадобиться мне, отец.

— Я давно понял, что меч нам не защита, Чареос.

— Не хочу спорить с тобой, отец, но должен заметить, что монахи существуют здесь в мире и безопасности лишь благодаря мечам тех, кто их защищает. Я не принижаю твоих взглядов — я желал бы, чтобы все люди разделяли их. Но люди их не разделяют. Я пришел к тебе сломленным человеком, и ты исцелил меня. Но если бы все жили, как мы с тобой, дети бы не рождались, и род людской вымер бы. В этом ли состоит воля Истока?