Цивилизация Fusion 11.6 (СИ)

Префект Жакоги был поражён, а фактотур с удивлением сказал Морицу:

- Твоё будущее не определено, дружок. А такая удача не всякому выпадает. Редко кому, как тебе, судьба на будущее дает возможность выбирать.

Префект и фактотур некоторое время сидели в задумчивости, сверяя мысли и чувства. Бенедиктинцы решили сообщить об этом папе Римскому.

 Главный упор в деятельности бенедиктинцев делается на молитвы, интеллектуальные занятия, религиозное искусство, миссионерскую работу. Девиз ордена: 'Молись и работай' лат. 'Ora et labora'.

Префект Мэлор Жакоги отправился в Рим, дабы передать новую реликвию от Морица лично папе понтифику и поведать славную весть о появлении херувима. Священник прекрасно понимал, что такой разговор требует максимального взаимопонимания, осторожности и полного доверия. Веря в чудо, Жакоги сознавал, сколько может быть недоброжелателей и врагов у такого события.

Но весть опередила его, о мальчике уже знал папский камерарий и первым делом лично известил генерала ордена, членом которого являлся сам.

Узнав про херувима, епископ Эдвард Винница воскликнул:

- Сенсация будет похлеще раздевающегося на публике британского принца Харри!

Камерарий растерялся, видя, как генерал быстро поверил этому необычному сообщению:

- Господи, неужели это правда? Что с нами будет?

- Кто ещё знает? Его Святейшество понтифик?

- Уже должно быть знает. Префект Жакоги.

- А демоны, маги и наши враги, думается мне, тоже прознали!?

- Не могу знать, Ваше Преосвященство.

- Ладно, отправляйтесь к папе и следите за его реакцией, мы опередим неконтролируемые события. И сделаем их контролируемыми.

В открытую в Аугсбурге поговаривали, что в доме Ульриха и Хельги живёт странный мальчик-горбун, создающий из камня дьявольские поделки. Гильдия каменщиков предупреждала об опасности их приобретения. Поговаривали, что с его появлением город стал замерзать, что мальчишка якобы проклят. Хельгу давно невзлюбили, за то, что пришлая с севера, всегда приветливая, за её платья со снежинками, за открытую для странников калитку, всё это раздражало соседей. Ульрих имел конкурентов и завистников, а их дочь Китти спровадила надменных, не знающих отказов первых красавцев Аугсбурга.

Отъезд префекта, опекающего мальчика ускорил развязку, не обошлось и без опытных провокаторов и зачинщиков.

Толпа вломилась в дом, когда хозяева ещё спали. Хельгу вытащили в коридор, а Ульриха мужики утащили к камину.

- Сколько ещё снега и холода ты приготовила для нас, ведьма? - визжали бабы, таская её за волосья, и били ногами по животу.

В ту зиму и впрямь весь Аугсбург замело, а крыши домов завалило снегом.

В течение часа на улице продолжалось избиение хозяйки дома. Редкий участник разборки не плюнул, не ударил или не причинил ей боль. Хельга заплёванная, с безумными от горя глазами еле живая ползла по ступенькам храма.

- Изыди ведьма, пошла прочь! Иди свой снег ешь, - пинали снова женщину, покуда она не убралась со ступенек, больше её живой и не видели.

Мужа Ульриха держали толпой, пытая:

- Где сатанинский мальчишка? - пятками, руками совали его в камин. - Отвечай, где твой щенок? Говори, и мы вас отпустим, нам нужен проклятый заморыш - горбун. Ульрих только мычал в ответ, а когда запахло горелым мясом и вовсе, потерял сознание.

Дочь Китти оба хахаря, которым она отказала, изловили, издеваясь и глумясь, она пыталась звать на помощь, кричала, прибежала в базилику, а когда загорелся дом, забралась на колокольню и давай бить в колокола.

Но черти её догнали и терзая, привязали к колоколу.

Так она и повисла там, не убежав от чёрта и звук удара колокола подавился содеянным.

Херувим сидел на ступеньках монастыря, и смотрел на колокольню, а потом в небо, моля:

- Отец! Помоги!

Херувим был бессилен помочь, он был всего лишь маленький мальчик с крылышками. И его испуганные глазёнки с ужасом наблюдали картину расправы, ноги отказывались слушаться, а четыре крыла безвольно повисли за спиной, он беззвучно рыдал сидя под колокольней, на том же месте где когда-то его оставила квадрига. А когда горел его дом, бессильно тянул руки, желая спасти его. И к названной матушке тянул тоже свои озябшие ручонки и к колоколу протягивал руки желая дотянуться до Китти и спасти сестрёнку.

Только их было не достать.

А по дому носилась шальная чертовщина, хохоча и брызгая ядовитой слюной - от её мерзкого визга, тягучие слюни загорались огненной бахромой, приплясывая на портьерах, на мебели и занавесках. Весь дом был охвачен огнём, это с воплями: - Где он? - носились по дому черти.

- Вот он я! Возьмите меня, оставьте матушку и Китти! - кричал он.

Но его не замечали, херувим и не догадывался, что его спасал нимб, делая невидимым, а тихий голосок в шуме и гаме никто просто не расслышал.

Дым от пожара рассеивался, сколько времени прошло? Когда ни с чем ушли нищие, желая прихватить остатки у погорельцев, Мориц продолжал сидеть под колокольней. Он укрылся крыльями и приготовился к вечному сну, снег припорошил его и только крылья чуть виднелись из завьюженного сугроба.

Так пролежал он незнамо сколько. Не берусь назвать дату. Дом подожгли и не разрешали тушить. Огонь перекинулся на монастырь, но и его долго не тушили, только после вмешательства властей Аугсбурга стали тушить.

Префект Ордена бенедиктинцев Мэлор Жакоги испытывал какую-то неопределённость и угрызения совести, оставив собор, базилику и монастырь, словно что-то важное забыл, везя сокровенную вещицу Папе, обдумывал, что он скажет, как преподнесёт весть о херувиме? Сама ювелирная работа подтверждает - такое мог создать либо гений, либо небожитель. "Что я такое говорю?" Чем дальше отъезжал префект от Аугсбурга, тем больше жалел что поехал. Зачем? Повёз бесценную побрякушку? А там оставил херувима? Хорош. Глупец! Кому можно доверять? Никому! Но он понимал, что только личная встреча убедит Папу и Понтифик откроет дорогу признания херувима - ангел вернётся к людям - когда они поверят ему? Не может быть! О времена! О нравы! Что же происходит с людьми - херувим спустился на землю и так мы его встречаем?

Папа Понтифик с нетерпением ждал префекта и доклад, и раритет вызвали у него необыкновенное воодушевление. Он усадил рядом префекта и бесконечно повторяя, слушал рассказы о херувиме. Папа был не прост, но тут как ребёнок хлопал в ладоши, радуясь пришествию херувима.

- Херувим! Боже, дождались! Счастьем напоим всех верующих и страждущих, народы придут к Храму, а мы их примем и поведём светлой дорогой за отцом нашим.

И слёзы стояли в глазах у Понтифика, жаль, нельзя транслировать - сколько бы искреннего сопереживания получили христиане по всей земле.

Три дня они обсуждали эту радостную весть, и какие устроить торжества, а на четвёртый пришёл камерарий и сообщил, что монастырь и дом сгорели, семья погибла, а мальчик исчез, будто его и не было. Конечно, подробности расправы он не рассказал, и отцы церкви призадумались.

Как тут быть? Камерарий передавал совсем другие рассказы, противоречащие, благостным, светлым притчам префекта Жакоги и конклав засомневался в достоверности херувима. Папа слушал всех и качал головой в раздумье.