Год жизни

Клим переглянулся с Гордеем. Непонятного становилось все больше.

– Если никакого оружия, как умереть? – поинтересовался Клим.

Мэр кивнул, и поставил на стол небольшую шкатулку. Крышка откинулась с легким скрипом.

На черном бархате лежали три короткие серебристые иглы.

– К завтрашнему вечеру вам вошьют их в воротники курток. Нужно просто уколоть себя в горло. А, впрочем, куда угодно, но в горло удобнее.

– Яд? – догадался Клим.

– Да. И очень сильный.

– Понятно. А слово? Что передавать-то? Надо же выучить.

– Ты уже знаешь слово. Ну-ка, повтори. рэО тэкА…

Он пристально взглянул на Клима, и тот, разбуженный первой фразой, вдруг осознал, что знает целый кусок какого-то текста. Смысла его Терех не понимал, но мог повторить сколько угодно раз, с любого места, хоть задом наперед. И он начал, шевеля губами:

– рэО тэкА нвЭ рэО крАт'И фОр хЭл щЕрд. оЭлдэ Оми…

Около минуты звучал странный язык. Клим ни разу не запнулся, до самой последней фразы:

– …зЭнэн эскА.

Он открыл глаза. Предполагать, откуда ему известна подобная тарабарщина Клим даже и не пытался.

– Прекрасно. Теперь ты, Гордей.

Гордей почему-то тоже закрыл глаза. Видимо, так было легче сосредоточиться.

– вэтЭ фОр дэЕ рэО эспЭ…

Он тоже ни разу не запнулся.

– Вот и все. Больше вам знать ничего и не надо. Оружие оставите в казарме. Советую вам до утра посидеть в таверне, попить пивко, днем отоспаться, а завтра перед полуночью выступить.

И мэр крикнул:

– Хозяин, пива!

Влад и десятники встали, явно собираясь уходить.

– Постойте, – встрепенулся Клим. Все взглянули на него.

– Кто третий-то?

Мэр посмотрел на воеводу.

– Максарь, – сказал Влад. – А что?

Клим на секунду смешался.

– Да ничего… Надо же знать…

Когда все ушли, Гордей шумно вздохнул.

– Однако! Ты что-нибудь понимаешь?

Клим развел руками.

– Просто карусель! Два дня как пришел…

Они помолчали. Сам хозяин Хлус принес им небольшой бочонок пива, нацедил по кружке, поставил на стол блюдо с солеными орешками и, не сказав ни слова, удалился.

– Почему Максарь, интересно? – гадал Клим, не надеясь на ответ.

Но Гордей, как выяснилось, знал почему.

– Если ты откажешься кольнуться той дрянью, он убьет тебя голыми руками.

Клим пробормотал:

– Очень смешно… Слушай, а вдруг мы какого-нибудь психа встретим? По чистой случайности – не того, из-за которого должны полечь, а просто полуношного путника?

Гордей пожал плечами.

– Наверное, заранее известно, что никого мы встретить не сможем. До самого Эксмута.

Терех отхлебнул пива.

– Это далеко, кстати? Я там никогда не бывал.

Гордей тоже отхлебнул и захрустел орешком.

– Да не очень… Дня за три-четыре успеем. Вернее, ночи три-четыре. Хотя, ночью идти труднее – может, и за пять.

Мысли роились в голове, но обсуждать их охота отпала.

– Откуда ты родом? – спросил Клим напарника.

Гордей хмыкнул:

– А я только хотел попросить тебя рассказать о себе…

Они хохотнули, чокнулись кружками и налегли на пиво. Впереди была ночь, долгий разговор и – Клим вдруг ясно почувствовал – время, когда будешь иметь право на слова: «У меня есть друг».

Утром со слипающимися глазами, слегка пошатываясь, он дотащились до казармы и свалились на койки. В дальнем углу спал еще кто-то. Должно быть, Максарь.

Проснулся Клим под вечер. Выбрел во двор – солнце садилось, все уже подались в таверну, только караульные топтались у ворот. Гордей сидел на пороге и тянул квас из ковша.

– Желаешь?

– А то!

Пить и правда хотелось.

Когда начало темнеть на порог вышел, потягиваясь, Максарь. Ни на кого не взглянув, он подошел к посту и о чем-то переговорил с часовыми; потом исчез за воротами.

Скоро появился Влад с десятниками.

Играя желваками на скулах, воевода приблизился. Агей бросил на крыльцо дорожный мешок, двое других десятников – еще по одному. Щуплый человечек, похожий на двуногую крысу, опустил на крыльцо три куртки.

– Оружие, – потребовал Влад.

Гордей и Клим отдали свои мечи, расстались с кинжалами и остались с пустыми руками. Клим не знал, как себя чувствует напарник, но сам ощущал себя чуть ли не голым. И это несмотря на то, что и без оружия Терех кое-что умел (спасибо Сагору!), да и любая палка или бечевка в ловких руках становилась страшнее меча в руках профана.

Максарь вернулся спустя минуту.

– Все помните? – сухо спросил воевода.

– Все.

– И клятву?

– И клятву.

– Иглы в правом отвороте воротника. Усекли?

– Усекли.

– Тогда – в путь. И да пребудет с вами удача.

Трое подобрали мешки со снедью и просторными дорожными плащами, кожаные фляги с водой, и сошли с крыльца.

Еще четыре дня назад Клим и представить не мог, что окажется в таком переплете.

«А вдруг встретим кого? Вот так глупо умирать?»

Зельга еще не стала для него настолько родной, чтобы сложить голову не в бою, а вот так, непонятно из-за чего. В бою – тут все ясно: вот ты, вот враг, взялся защищать город – защищай, сплоховал – сам виноват. Знал на что соглашался.

Но вот так… Клим не знал как поступит, если они кого-нибудь встретят. Не знал, хотя и поклялся Владу, и мэру Зельги. Он просто надеялся на лучшее, ибо больше надеяться было не на что.

Они вышли за городские ворота, и одновременно тьма сомкнулась над городом.

Максарь шагал впереди, свернув с дороги в первую же минуту. Клим с Гордеем следовали за ним. Некоторое время слышался только легкий звук шагов Максаря. Гордей недовольно морщился, но этого никто, естественно, не видел. Слабый свет узкого рожка, в который превратилась полная луна, едва обозначал землю под ногами; позади смутно чернели сторожевые башни Зельги. В караулке одной из них горела лучина и этот огонек был единственным в округе. В городе царила народившаяся ночь, а огней таверны с этого места не рассмотрел бы и филин, ибо даже он не способен видеть сквозь стены. В порту звякнул колокол – на купеческом корабле отбили склянку и сразу вслед за тем загудели металлом часы на башне мэрии, отмечая полчаса до полуночи.

– Эй, Максарь, ты дорогу знаешь? – проворчал Гордей вопросительно.