Выживает слабейший (СИ)

Под вечер Шакрам с неким благоговением и толикой страха ждал отлива. Как-никак, россказни стариков впитались в его разум до основания, заставив верить в демонов суши. Он уже слышал их дикий возглас "кар-р!" и боялся встретиться с обладателями столь страшного голоса лицом к лицу. Оголившийся песок снова показал миру демонов слабое незащищенное тело саг"гаш, измученное физическими нагрузками. Обгоревшие на солнце участки чешуи вдруг начали сильно зудеть, хотя на мелководье он их практически не ощущал. Снова проведя половину ночи занимаясь лепкой из песка, саг"гаш еще больше нагружал мышцы ног, отчего вырубился прямо посреди процесса. Но полуденное солнце снова обагрило чешую Шакрама, заставив того проснуться.

Старейшины утверждали, что солнце было союзником газарги, именно поэтому его жаркие языки не щадили чешую морских жителей. На ощупь сгоревшие места стали тверже и болезненнее, покрывшись маленькими пузырьками. Соленая вода обеззараживала родное тело саг"гаш, и на этот раз болезненные ощущения проявлялись при натягивании чешуи в пораженном месте. Тем не менее, снова надев колпак, Шакрам всплыл на поверхность и удивился. Пасмурная погода холодила оголенные места на чешуе, но губящих лучей солнца не чувствовалось. Недолго думая, он снял водоросли с головы и показал темечко над водой, прислушиваясь к ощущениям. Никаких вредных лучей желтой морды, только редкий ветерок и прохлада. Так было намного лучше, и не надо было волноваться над открытыми участками чешуи, постоянно убирать мешающие просмотру водоросли и поправлять съезжающую шапку. Изгой настолько увлекся охотой, что первые капли проливного дождя застали его врасплох. Резко нырнув, он напоролся на камень и какое-то время баюкал ушибленную руку, следя за дождем, молотившем морскую пучину. Расслабившись, изгнанный саг"гаш опасливо высунул голову, по которой тут же замолотили убойные капли. Довольно быстро привыкнув к теплому дождю, саг"гаш продолжил охоту. К концу дня выглянуло слабое солнце, но увлеченный охотой саг"гаш даже не заметил закатных оранжевых лучей, лизавших его голову.

Ночью Шакрам решил разведать окружающее пространство на тверди газарги. Страха не было, ведь демоны безводной пустыни так и не пожелали явиться перед ним. Сперва Шакрам вставал на четвереньки и, подражая некоторым рыбам и черепахам, пытался передвигаться на четвереньках, переставляя разноименные конечности. После первых шагов мышцы на руках горели, а перепонки на передних лапах то и дело больно цеплялись то за камни, то еще за что-то, разведывая путь ногам, которые переступали плохие участки. Придя к выводу, что так дело не пойдет и он сорвет все перепонки, изгой сел на песок, отряхивая руки. Наливающиеся болью передние конечности дрожали, а пальцы отказывались сгибаться. Перепонки в некоторых местах зияли ранами и саг"гаш скривился. Он помнил, как будучи маленьким, много раз рвал перепонки по неосторожности и как криво и рвано после этого плавал. А вот ноги оказались в прекрасном состоянии, поэтому Шакрам совсем немного отдохнул и попытался встать на ноги. Тотчас бедренные мышцы напряглись, икроножные начали наливаться тяжестью и еще даже не выпрямившись, завалился на бок, не удержав равновесие. Разозлившись, он снова присел, размял руками ноги и попытался подняться. Продержался изгой недолго. Однако пол ночи упорно пытался просто подняться на ноги, хоть ничего и не получалось.

К сожалению Шакрама, дойти ночью до воды, чтобы заснуть, не было никакой возможности. Она отступала на далекие сотни локтей, и доковылять слабому телу сына морских глубин было просто невозможно. Но даже если он бы смог, то вода начиналась там, где обитали дейнозухи с селахиями. А одиночке в тех водах не выжить, сколь бы сильным охотником он ни был.

Поэтому и приходилось саг"гаш каждое утро встречать палящее солнце своим измученным телом, даже не представляя, как именно действует солнечный свет на организм морского охотника. Привыкнув ко вчерашней охоте, он, не задумываясь, показал макушку солнцу и удивился, когда яркие лучи скользнули по его чешуе, не причиняя серьезного вреда. Зудящее чувство, противное, раздражающее, но больно почему-то не было. Удивившись, он нырнул и пощупал голову. Она казалась намного тверже, очень сильно чесалась, но ничего более.

Вот примерно так и протекало время - днем Шакрам охотился, а по ночам пытался обрести равновесие и встать на ноги. Изгой знал, что у него нет иного выхода -океан не примет его, изгнанного одиночку, а пожрет в первую очередь.

В одну из темных ночей, когда луну пожирают газарги, Шакрам решил воспользоваться эхом, но должного результата это ему не принесло. Из-за плотной воды любой звук разносился на большие расстояния, но здесь он не слышал ничего. Да и как такового слышимого звука он не издавал, открывая рот. Из-за почти непроницаемой темноты ничего не было видно и Шакраму стало страшно. В эту ночь он ничего не делал и решил сразу забыться сном, но вдруг услышал странный звук. Это не было похоже на шелест листьев, к которым он привык или завывающий ветер. Очень слабый звук исходил откуда-то слева, из-за камней, где он ни разу не был. Решив проверить это потом, он уснул.

Спустя седмицу Шакрам-таки научился ступать ногами. Неуклюже, странно, не соблюдая нормально равновесие, постоянно падая и ругаясь про себя. На ступнях появились мозоли, которые обычно появлялись у опытных охотников на руках. В эту ночь он решил проверить странный звук и, когда скрылось солнце, он неуверенными шагами, растопырив руки для равновесия, обогнул прибрежные камни, зайдя с другой стороны пляжа. Седой месяц светил ярко, ветерок приятно обдувал и Шакраму пришлось пройти две сотни локтей прежде, чем он увидел источник звука. Одинокий ручеек, в три-четыре локтя шириной, появлялся прямо из густой чащи, вливаясь в море, вместо которого сейчас песок принимал влагу. Удивленно поморгав, Шакрам подошел к воде и принюхался. Она пахла странно, чем-то приторным и свежим, прохладным. Поковыряв в ручье трезубцем, изгой пожал плечами и шагнул в воду. Она ничем не отличалась от родной, однако... нет, чем-то... чем-то неуловимым... Плюхнувшись спиной в неглубокую лужицу, скрывшую его чуть более, чем на половину, саг"гаш перевернулся на живот, привычно проглотив воду и замер. Это была не его родная вода. Моргая в совершенно другой, чужой влаге, сын Сохога медленно пил, пытаясь понять разницу и тут его осенило - она была не соленая. Вкусная, иная вода пропитывала тело изгоя, наполняя его новой жизнью. Боль чешуи, обгоревшей на солнце, проходила, а измученная зудящая голова, наконец, могла отдохнуть. Так он и уснул, лежа на животе в пресной воде. Изгой пока не подозревал, что несоленая вода начинала изменять его организм...

Нежась поутру, он дернулся, когда почувствовал горячие лучи на спине. Подскочив, он побежал к морю. Но вдруг Шакрам остановился и опустил взгляд. Тело больше не жгло палящее солнце так яро, как до этого. Чешуя превратилась из серебристо-синей в какую-то бледно-серебристую. На ощупь она стала чуть жестче. Коснувшись макушки, он застыл. Те места головы, которые он открывал солнцу во время охоты, покрылись совсем крохотным ежиком колючих волос. Сглотнув, он оглянулся на ручей, втекавший в море и некоторое время разглядывал оного. Шакрам и не подозревал, что спасаясь от солнечных лучей, его организм станет привыкать к новым условиям, а пресная вода довершит начатое, ускорив процессы. Он хотел что-то сказать, но когда открыл рот, не смог издать никаких звуков, к которым так привык дома и в который раз разочарованно вздохнул.

С этих пор саг"гаш стал проводить больше времени на суше, но дальше пляжа уходить боялся. Днем, после охоты на мелководье, он часто прятался в тени, редко выходя на солнце. Но углубляться в высокие странные шелестящие зеленые водоросли у пляжа ему совершенно не хотелось. Много раз он слышал крики демонов, но если в первый раз он тотчас нырнул в воду, то дальнейшие крики не вызывали у него ничего, кроме раздражения и некой доли любопытства. Волосы на голове росли и сейчас достигали длины в фалангу пальца. Чешуя под языками солнца окрасилась из бледно-серебристой в розоватую с оттенками индигового цвета, отчего сильно зудела и доставляла неудобства. Тело обрастало мясом и теперь Шакрам мог почти не падая ходить по земле, победив колдовство газарги. Правда, перепонки от такой ходьбы истерлись, что замедляло его передвижение в воде, но пока что он справлялся. А "всплывать к поверхности", другими словами - дышать, Шакрам стал чаще. Ему даже это нравилось, и в светлое время он делал как минимум двенадцать полных вдохов. Нужда в воде переросла в жажду, и теперь для него не было ничего прекрасней несоленой воды, которую он пил часто и по многу. Не чурался и соленой, как никак, родной дом. Но едва его тело погружалось в океан, разум тянулся назад, к несоленой влаге. Макушка, показывавшаяся черной блямбой над водой, больше не страдала от прямых солнечных лучей - волосы отлично защищали чешую.