Кружевница (СИ)

Ужинать не пошла, и улеглась спать пораньше. Всё же у меня было слишком много впечатлений. Но уснуть, сразу не получилось. Лежала и сравнивала свою жизнь в деревне и в доме кружевницы. С удивлением поняла, что за год я ни разу не заболела. Может, рыбий жир помог, а может то, что в доме госпожи Риан всегда было тепло. Особенно хорошо отапливалась мастерская. Это дома мне приходилось зимой ждать пока мамка печку растопит, пока тепло пойдет по комнате. И туалет у нас был во дворе. Для меня, конечно, на ночь ставили в сенцах ведро, но пока добежишь босиком до него по холодному полу, пока обратно в постель, успеваешь замёрзнуть.

Здесь же за мной строго следили. Без домашней обуви никуда. Я по привычке в первые дни бегала босиком, но получила пару раз замечания от госпожи, а потом ещё разъяснительную беседу от Фики (почему девушке нельзя застывать) и стала носить войлочные туфельки.

Госпожа Риан действительно заботилась об ученицах. Ладно, в мастерской мы были всегда в тепле, но зимой на улицу без перчаток не разрешалось выходить. Я помню, какие у меня были раньше руки. Цыпки почти никогда не сходили. Теперь же за руками приходилось следить. Помыла полы у себя в комнате — смажь руки маслом. Идешь спать — кроме масла ещё и холщовые перчатки надень. Поначалу я интересовалось, что и как готовит на кухне Иха. Даже помочь пыталась, а потом меня стали прогонять. Потому что «кружевнице нужно руки беречь», а на кухне есть много чего, чем можно пораниться.

Я даже в саду не могла поиграть в своё удовольствие. На деревья нельзя, на забор нельзя. Кусты могут уколоть. В беседке дует — могу простыть.

Зато зарядка по утрам и душ обязательны. Ещё я держала спину уже без палочки. Не сутулилась и даже ходила с высоко поднятой головой. Фика утверждала, что принцесс только так и учат держать осанку. Про принцесс я ей не поверила. Не думаю, что они стали бы терпеть такое издевательство.

А в начале весны Кут принес в мастерскую новый станок с подушкой. Я когда увидела, то даже поверить не могла, что это для меня. Попрыгала, на радостях, вокруг и заработала снисходительную улыбку от Милы.

Почему она так улыбалось, стало понятно уже через пару часов. Это только со стороны кажется, что плести кружево легко. А на деле…

И это при том, что госпожа посадила меня плести самую простую полотнянку, да к тому же обычными нитями. Я путалась в ходовых и долевых нитях. Вернее, пока смотрела на коклюшки, понимала последовательность. Но как только переставляла булавки, то тут же терялась. До обеда я сплела всего ничего. Но госпожа, посмотрев на это нечто кособокое, заставила всё расплести. Я же сама не могла объяснить, почему мое кружево не соответствует рисунку сколока.

— Ты не торопись. Плети медленно. Навык придет со временем, руки привыкнут двигаться, как надо, — поучала она.

Теперь мой распорядок дня поменялся. С утра я плела (ага плела) кружево, потом наматывала шёлк на коклюшки для Фики и Милы, а вечером шила. Оказалось, что всю одежду девушки шили сами себе. Я услышав об этом первый раз, испугалась. Но оказалось, что ничего сложного нет. Особенно в шитье юбки. Госпожа Риан раскроила для меня простую синюю ткань и показала, как шить. Мы пришили по низу юбки красивую рюшу. И я узнала, что это не просто украшение, а специальный «элемент». Если на следующий год я подрасту, то можно пришить ниже вторую рюшу и удлинить юбку. Пока же это изделие очень хорошо подходило, в качестве домашней одежды. Мои рубашки, вернее старые рубашки братьев и юбка были вполне удобной одеждой. А все штаны пришлось выкинуть. Удивительно, но меньше чем за два года я вытянулась почти на целую голову. Вот веса набрать не смогла. Иха, только вздыхала, когда я отказывалась съесть «ещё один пирожок».

Осенью снова встретилась с братьями. Тим не приехал. У них с женой только родился малыш и он не хотел оставлять семью. Самое интересное, что в эту встречу я ощутила, как далеки для меня стали деревенские проблемы. Сарим жаловался, что Зареченкие выбили ему зуб. Обещался «надавать по рогам» какому-то Румаху. Я вежливо кивала и сожалела только об одном, что не видела давно мамку.

А ещё через год даже воспоминания о ней стали для меня какой-то далекой печалью.

Госпожа Риан уже позволяла мне плести простые узоры. Конечно, такой скорости, как у Фики, у меня не было. Но примерно метр за день я выплетала. Обычно рулон кружева длиной десять метров стоил двадцать серебряных монет. Так что я свое проживание и питание у кружевницы вполне оправдывала. Хотя ела, я по-прежнему мало. Иха только ворчала, на тему того, что она скорее раньше помрет, чем дождется, когда я начну расти не в высоту, а в ширину.

В начале осени я попросила госпожу разрешить мне сплести немного простого кружева в подарок маме. Фика же посоветовала подарить не просто кружево, а красивую косынку. Я за три вечера сумела нарядно оформить простой кусок ткани и с нетерпением ждала, когда братья и отец приедут на ярмарку.

В эту нашу встречу я ещё четче поняла, какая пропасть легла между нами. Мне совсем не были интересны проблемы родни. Отец же вообще хмуро смотрел на меня. Забрал косынку для мамы и намекнул, что братья уже совсем взрослые. Скоро все переженятся и дома будет тесно. Хотя, Нитка жаловался, что не смог сосватать вторую дочку старосты.

Весь день я пребывала в размышлениях и почти не прислушивалась к разговорам братьев. Может потому я услышав краем уха, советы Нитки Дариму, кратко прокомментировала, что главное «не размер, а умение». Собственно говоря, я только повторила слова Фики. Отец уронил на землю, купленный для мамки утюг (хорошо, что на ногу себе не попал). А братья просто онемели. Может они думали, что я не пойму о чем речь? Но главное, что отец расценил всё не так. Он разразился такой длиной речью по поводу городских нравов, что я только удивлялась. И вдруг поняла, что действительно сирота. Не знаю, испытывал ли этот человек ко мне когда-либо чувства, но сейчас он поливал меня грязью. После он сам отвел меня к дому госпожи Риан и заявил, что на следующий год ко мне не придут.

Возможно, кто-то бы на моем месте заплакал. Но только не я. Почему-то ни слез, ни обиды не было. Наверно, я всегда знала, что это всего лишь приемные родители. Глупо, конечно, что так всё получилась. Сидела бы молча. А с другой стороны, отец всё равно не принял бы меня обратно. Да я и сама уже не представляла своей жизни в деревне.

Глава 3

На День Всепрощения к госпоже Риан приехали гости. Честно говоря, я не припоминала, чтобы к мастерице кто-то приезжал. Бывало, она отправлялась на пару недель в столицу, но гостей не принимала никогда.

— Это сын с другом, — прошептала мне Мила.

— А чего шёпотом? Ты их боишься?

— Да.

— Почему?

— Так сын госпожи и снасильничал Фику, когда она только пришла в ученицы.

— Ты думаешь, он и тебя…

— Госпожа велела мне из комнаты не выходить. А Иха будет приносить еду.

— Это правильно, — согласилась я.

Вообще-то я толком и не разглядела ни сына госпожи, ни его друга. И зачем они приехали не поняла.

Вечером за ужином смогла рассмотреть мужчин. Оба мне показались довольно взрослыми. Я даже удивилась тому, что они не женаты. У нас в деревне, если парень в двадцать лет не женился, то девки начинают на него косо смотреть. Но конечно, не в случае, когда он красавчик, как наш Тимка. Тима считай до двадцати трех лет холостым бегал. А может, ждал, пока младшая дочка соседей подрастет. Уж больно девка красивая. Смуглокожая, пухленькая, на локотках ямочки. Да и работящая. С малолетства при коровах. И подоит, и молоко на сливки, сметану поставит. А какой сыр варила! Я вообще-то Тимке только счастья желала. Повезло ему с женой.

А сыну госпожи уже было тридцать лет. И до сих пор не женат. Хотя, как говорила Фика, в столице «свободные нравы».

За обедом мы чинно сидели за столом, вели разговоры (без Милы, конечно). Сын госпожи пересказывал столичные новости. А вот его друг не сводил с меня глаз.