Донор 2 (СИ)

- А в сто, как в девяносто? - не удержалась я от сарказма, а Джуд расплылся в улыбке.

- У тебя острый язычок, как у древесного духа. Я бы хотел ощутить его на себе, - от последних его слов меня окатило волной жара.

- Не делай так, пожалуйста, - охрипшим голосом попросила я. - Не играй со мной. По вашим меркам я сейчас наверняка малолетняя, тебе ничего не грозит за совращение?

Джуд закинул голову назад и громко рассмеялся.

- Мы рождаемся взрослыми и осознанными.

- Что, выходите из пены морской, как Афродита?

- Так рождается морской народ, - серьезно ответил он, - а мы пробуждаемся в горных ручьях, опутанные зеленью.

- Как я сейчас? - ужаснулась я.

- То, что произошло с тобой, называется возвращением к корням. Иначе нам никак было не узнать, к какому роду ты принадлежишь.

- А меня вы не подумали спросить? - возмутилась я.

- Это ничего не изменило бы, - безразлично ответил Джуд, а я поняла, что действительно все равно согласилась бы, что бы они мне ни предложили, лишь бы узнать правду.

- Ты знал Нормата? - спросила я. - Каким он был?

- Ненасытным, - ответил Джуд. - Ему было мало наших женщин, он хотел чего-то большего: любви, страсти, и отправился к людям. Я думаю, он получил куда больше, чем ожидал: и слезы, и ревность, и ненависть, и полный набор проклятий в свой след. Мы прекрасны для людей, но нам не стоит смешиваться с ними, потому что мы слишком разные. Звезды и песчинки, которые исчезают раньше, чем звезда воссияет в полную силу.

- Звезды, - повторила я. - Тогда что же случилось с ним?

- Мы уходим так же, как и приходим. Когда наступает время. Дело в том, что Нормат был очень стар. Возможно, этим и объяснялись его чудачества с людьми.

- Как вы понимаете, что это время наступило? - в моей голове это все просто не укладывалось.

- Так же, как деревья понимают, что пришла весна и пора распускать листья, - Джуд махнул  в сторону деревьев, - река понимает, что пора взламывать лед, трава - что пора прорастать. Мы едины с природой, а не обособлены, как люди. Для нас нет вопроса: как понять? Разве что: как объяснить? И я бы сказал, что это невозможно. Ты либо понимаешь, либо нет.

- И вы всю жизнь живете в этом заповеднике?

- Еще сто лет назад это не был заповедник, это просто был лес и горы, - отозвался Джуд, и я расслышала в его голосе нотки грусти.

- Вам не выжить в городах, в шумных человеческих мегаполисах - верно? Для вас это смерть.

Джуд не ответил, вместо этого он спросил:

- Ты живешь в городе?

- Да, на его окраине. В доме с садом.

- Ты бы не выжила в бездушной коробке, - отозвался он. - Ты никогда не задумывалась над этим? Тебе необходимы все эти деревья, трава, небо.

- Мой чердак, - прошептала я следом за Джудом, понимая теперь, что всегда хотела быть ближе к небу, ветру в моем окне, расстилающемуся за ним пейзажу и моей милой липе.

- Верно, мы не можем иначе.

- Но что тогда будет еще через сто лет, когда и этот заповедник растворится?

- Останутся горы, непокоренные, недоступные людям горы. Снег, лед, острые пики и темно-синее небо над головой. Мы - горный народ. Морской народ уйдет в глубины, мы - на высоту.

- Но животные, зелень, ручьи, - я с нежностью погладила обвивавшие меня листья.

- Радуйся настоящему, - улыбнулся он и подмигнул мне: - Ты точно ничего не хочешь?

Я закатила глаза и громко вздохнула, хотя теперь уже совершенно не сердилась на него. Мои родственники были такими.

Барсуки и птицы провожали меня до конца леса, и я ощущала себя в нем дома. Лилз вернула мне одежду, но теперь она больше не казалась мне такой удобной, как раньше. Грубая ткань терла кожу в отличие от нежно оплетавших меня ранее молодых листиков.

- Посмотри, - улыбнулась Лилз Джуду, - ее глаза светятся, почти как наши.

- Она поняла, - мягко ответил он, улыбаясь мне на прощанье. Мне не хотелось уходить от них. Я будто только что обрела семью, и уже должна была возвращаться. Вдруг и Нина, и Дима показались мне такими далекими, такими чужими, что хотелось снова затеряться в чаще и больше никогда не возвращаться к людям.

Словно для того, чтобы вернуть меня на землю, Джуд произнес:

- Мы были бы рады, если бы ты осталась, но все же ты человек. Тебе будет холодно, ты будешь нуждаться в пище - во многом, о чем мы никогда не думаем.

И я поняла, что, несмотря на всю нашу близость, мы катастрофически разные. Как бы им понравилось, если бы я на их глазах убила козленка и жадно впилась зубами в его сочное мясо. В того самого, что не боялся меня и доверчиво терся о мою руку. А ведь когда голод возобладает, я так и поступлю. Я буду нетерпеливо рвать листья и ягоды в страстном желании насытиться, те самые листья, что по доброй воле укрывали меня. Как вампир, которого обуяла жажда крови. А мои новые друзья будут с отвращением взирать на эту картину. Несмотря на то, что во мне было много от них, я принадлежала другому миру.

Я вновь вспомнила об Андрее и о его взгляде, который он иногда бросал на мою шею. Несмотря на то, что мы были близки, меня пугала его темная жажда, а его голод в редкие моменты внушал мне панический ужас.

- Прощай? - скорее вопросительно, чем утвердительно произнесла я.

- Ты всегда можешь навестить нас, - улыбнулся Джуд, и я почти не сомневалась, что он вложил в эту фразу не только невинный смысл. И низ моего живота отозвался вполне определенным ответом на его предложение.

- Как твое настоящее имя? - не удержалась я.

- Теперь мы будем звать его только Джудом, - подхватили девушки, нежно обнимая его за талию с двух сторон.

Горные козлы еще долго сопровождали меня почти до нашей палатки. Когда я вернулась, ребят еще не было, не смотря на то, что солнце уже начало скатываться по небосклону. А мне не верилось, что прошло всего несколько часов с моего пробуждения. Столько всего произошло и открылось. Я успела обрести семью и утратить ее, и все это за один короткий день в заповеднике.

Мелодии звучали в моей голове, и незримое присутствие Джуда сопровождало меня на следующий день всю дорогу, пока мы спускались с гор.

- С тобой все в порядке? - спросил Дима. - Может, забрать у тебя что-то из рюкзака? - Он бросил осуждающий взгляд на собирающую по дороге цветы Нину.

- Нет, все нормально, - отозвалась я, продолжая слушать волынки в своей голове.