Ветер из Междуморья. Джай (СИ)

   - Я твой хозяин, зверь! Я господин Киилист.

   - У меня нет хозяина, - прорычал Адонаш, совершенно по-звериному, замечая, что речь дается с трудом, - Где мои мечи?

   Человек со шрамом рассмеялся:

   - Что? Никого сегодня еще не убил? Не волнуйся - я верну тебе мечи, когда они тебе понадобятся. Их бы не мешало привести в порядок, как и тебя самого. Сколько тебе лет?

   Адонаш не счел нужным ответить.

   - Тебе еще не время заплетать косы... Ты очень молод... - задумчиво рассуждал Киилист.

   - Ты подсыпал мне снотворного, чтобы вытащить из ямы?

   - Разве не так поступают с опасным животным?

   Теперь, когда у него забрали "кровавых братьев", он не опасен, Адонаш знал это.

   - Хочешь выйти из клетки? - снова спросил Киилист. - Вымыться? Поесть за нормальным столом нормальной пищи? Ты ведь из благородной семьи, не так ли? Наследник? - мужчина, назвавшийся хозяином, достал откуда-то из складок своих широких одежд его обруч и повертел в руке. Солнечный луч сверкнул на серебре, Адонаш гневно оскалился и схватился за прутья:

   - Этот обруч - мой!

   - Я слышу голос человека или зверя? У тебя ничего своего нет, "белый тигр", и чем раньше ты это поймешь, тем раньше выйдешь из клетки.

   - Выйду, как твой пес? Чтобы лизать тебе ноги?.. Лучше уж я останусь плененным диким зверем!

   - Как пожелаешь... - усмехнулся Киилист и, пришпорив лошадь, проехал вперед.

   Адонаш сел, прислонившись к прутьям, опустил голову. Почему дно его клетки в пятнах крови? Он потянулся к яркой алой капле около ноги и тут же понял, что это не кровь, а лепесток облетевшего цвета огненного дерева - снотворное еще не до конца выветрилось, он плохо видит и туго соображает... Адонаш взглянул вверх - его везли вдоль аллеи огненных деревьев и лепестки, срываемые ветром, осыпали его тюрьму, всю его одежду, запутались в волосах... Белый тигр на алом фоне... Или зверь, утонувший в крови...

   3

   1174 год со дня основания Города Семи Огней. Хвост Дракона. Город Шиисинс.

   Его новая тюрьма существенно отличалась от предыдущей. Вместо песка под ногами были камни, вместо просторной ямы - тесная клетка - решетки спереди и с правой стороны, и сплошная каменная стена позади и слева, вместо неба - сырые доски. Здесь царила полутьма, свет пробивался лишь издали, оттуда, куда выходила фронтальная часть клетки. Там вдалеке, за решетками, за перегороженным дощатыми стенами, коридором, за другими клетями, где сидели такие же пленные, как и он, сновали люди, и просматривалась широкая площадь. Иногда порыв ветра приносил с той стороны свежесть весеннего утра, а порой нестерпимый смрад ударял в ноздри. Здесь, среди клеток тоже пахло не сладко, но запах снаружи был во много раз хуже вони немытых человеческих тел, гниющих отбросов и испражнений.

   Его клеть делила решетчатую стену с соседней, где на соломе, скрестив ноги, застыл в одной позе человек с семью косами, такими длинными, что они подметали пол камеры. Он был в грубой льняной тунике, не самой чистой и не самой новой, и таких же штанах, но одежда эта в лучшем состоянии, чем некогда белое платье наследника.

   Адонаш попытался встать и уперся плечами в потолок, согнув голову. Он готов был разрыдаться от отчаянья. Как ни плохо было в яме под палящим летним солнцем, под холодным дождем, в морозные зимние ночи, когда ему сбрасывали шерстяное одеяло, чтобы "зверь" не околел до утра, но там он хотя бы мог стоять в полный рост, мог ходить, и мог видеть небо... Эдугэ придумал, как сделать, чтобы бесславная смерть стала для него милее никчемной жизни. Ему следовало умереть в том бою с десятью стайшами. Об этом бое сложили бы легенды, о наследнике "белого тигра", сражающемся доблестно и павшем от клинков воинов-теней, пели бы в песнях. А кто споет о диком звере, попавшем в клетку?

   Кроме того, у него забрали мечи... "Стайш никогда не расстанется со своим оружием" - учил наставник. Господин Шинсий... Жив ли он до сих пор?..

   Адонаш сел, руки тряслись от ярости, лицо горело, и хотелось убить Киилиста, купившего его, словно вещь, Эдугэ, продавшего его, и всех их людей, всех до одного! А затем выйти на улицы Билиана и уничтожить каждого, кто встретится на пути, за то, что позволили убить его отца, за то, что приходили смотреть, как он мечется в яме, ждали, когда Адонаш умрет бесчестной смертью, будто он преступник. За то, что сбрасывали вниз к нему всякий сброд - воров, убийц, насильников, мятежников, чтобы "демон" завершил их жалкие жизни, а не напоить свои мечи он не мог - "братья" просили... требовали крови! Он - зверь, утонувший в крови. И никогда уже не отмыть ему своих белых одежд...

   Адонаш стал дышать медленно, чтобы успокоиться, вспоминая давние уроки господина Шиинсия, глубоко втягивая незнакомый и неприятный воздух этого нового места.

   - Так, значит, с тобой мы деремся завтра? - произнес человек из соседней клетки хрипловатым низким голосом.

   Адонаш обернулся, сосед его сменил позу, и сидит лицом к нему. Теперь внешность пленника хорошо можно рассмотреть: худощавый, но плечи раздаются вширь, о росте судить сложно, смуглый, высокие скулы, острый подбородок, крупный нос с горбинкой, низкие брови, черные волосы без седины заплетены по обычаю высокородных с Хвоста Дракона в семь кос, необычно толстых и длинных. Он старше Адонаша, но ненамного, ему лет тридцать, хотя на косах по четыре зажима, - может не всюду в горах зажимами отмеряют четверти прожитого века? Однако самое примечательное в его внешности - не это, а глаза, острые, как клинки, злые, словно у зверя, опасные. Выдержать его взгляд почти невозможно, но Адонашу, хотя и с трудом - удается. Этот человек может прожечь взглядом.

   - Если деремся, то приготовься к смерти, - ответил ему Адонаш тихо, без бравады или злости, просто констатируя факт, - за два года никто из сразившихся со мной не остался жив.

   Человек в ответ улыбнулся, криво и неприятно.

   - Ты стайш? - спросил Адонаш. - Это не спасет тебя... Десять стайшей пало...

   Пленник из соседней клетки продолжал улыбаться.

   - Ты дрался с людьми, мальчик, - проговорил он медленно, - а я - такой же, как ты - демон!

   Адонаш вздрогнул, и ему тут же стало стыдно за это - наставник учил не выказывать чувств, особенно перед противником...

   - Тебе не удастся меня убить, что, должно быть, сильно тебя удивит. Но и я не стану тебя убивать. Киилист не желает ни твоей, ни моей смерти. Такие, как мы, дорого ему обходятся, - он невесело рассмеялся. - Будем драться не до смерти... для потехи.

   - Для чьей потехи?

   Он наклонился к Адонашу, взялся руками за прутья:

   - Разве это имеет значение?

   Адонаш равнодушно пожал плечами.

   - Все что тебе нужно, - продолжал человек голосом, проникающим в самую душу, - это напоить свой меч!.. Не так ли?

   Адонаш смотрел на него, пораженный его словами.

   - "Братьев"... Я дерусь двумя клинками, - пробормотал наконец он.

   - Ты слышишь песню - и не можешь не убить!.. Ты жаждешь, и эта жажда - все для тебя! Мне будет очень плохо, когда я завтра позволю тебе выжить, а тебе будет еще хуже - ведь твои клинки впервые, почувствовав запах добычи, не напьются крови. Тебе будет так же плохо, как это было в первый раз! Ты помнишь, как это было, мальчик?

   Адонаш отпрянул. Человек говорил правду о неутолимой жажде... Услышав песню клинков о крови и о смерти, нельзя не убить... Адонаш смотрел на соседа, словно в зеркало, и видел там себя, но совершенно не такого, каким представлял, каким хотел видеть... он видел чудовище, дикого зверя, которого заботит лишь кровь, который живет лишь для того, чтобы убивать...

   - Кто ты такой? - прошептал Адонаш, чем вызвал у соседа по темнице новый приступ хриплого невеселого смеха.