Бремя власти

Бланка уныло кивнула, пытаясь осмыслить сказанное Галахадом.

— Я понимаю… Дело не в судьбе отдельного человека, дело в большой политике. И всё же… это очень жестоко. Эта самая дрянная игра Домов, по вашему выражению, в которой люди убивают не из-за вражды и ненависти, а просто потому, что это выгодно, убивают, даже не зная друг друга, эта «игра» лишила жизни благородного человека и оставила без отца мою подругу. И не только это. Вы даже не представляете, сколько несчастий повлекла за собой его смерть…

— Увы. — Галахад развёл руками.

— Не стоит. Я всё поняла. Так вы думаете, что его величество откажется преследовать графа Клеймора?

— Я этого не говорил. Я не знаю. Не исключено, что ваши обвинения против Рича падут на благодатную почву. Никто точно не может знать, какое сейчас у Великих Домов к нему отношение. Может быть то, что он сейчас фактически объединил в своих руках все земли и могущество клана Беркли, сыграет вам на руку? Эорлины не любят чрезмерного усиления кого-то одного в ущерб себе. А граф Клеймор, несмотря на всю его внешнюю благовоспитанность, сам по себе очень неприятный и тёмный человек, и у него много неприятелей, хотя в данном случае это роли не сыграет. Но в любом случае отчаиваться пока рано.

— Хорошо. Я постараюсь. — Бланка всё равно несколько расстроилась, но, как ей показалось, вида не подала. — Спасибо вам, милорд. По крайней мере, вы откровенно рассказали мне всё про эти подводные камни.

— Вот и славно, — принц отвесил ей еле заметный поклон, — хотя, должен признаться, в этом содержится небольшая толика эгоистичности. Когда я выслушал вас при первой нашей встрече, у меня появилось неосознанное желание оправдаться перед вами за гибель графа Хартворда. Лично я более чем уверен, что он был не только знатным, но и благородным дворянином. А мне не хотелось в ваших глазах выглядеть участником злобной своры, затравившей вашего покровителя.

— Для вас это имеет значение?

— Да. И я предоставлю вам самой догадываться, почему. Со своей стороны, у меня будет к вам небольшая просьба.

— Какая?

— Возможно, вы не откажетесь отужинать со мной? Будет ещё Гриффин и пара моих друзей. Гриффина Морта, кстати, рекомендую: хотя он и дворянин-то во втором поколении, но более благородного человека сыскать трудно. А завтра — вам всё равно нечего пока делать — я прошу вас составить мне компанию на охоте, точнее, это будет просто небольшая загородная поездка. Заодно и представлю всей моей компании. Они люди молодые и знатные, а для вас это знакомство в любом случае не окажется лишним. Вам, кстати, будет несложно завести знакомых. Как я уже говорил, титул леди Харлех имеет значение, хотя и небольшое, но в качестве рекомендации трудно найти лучший. Ваш род ненамного менее древний, чем род Даннидиров, знаете ли, и здесь вы в выигрышном положении.

— То есть?

— Будь вы мужчиной, от вас ожидали бы поступков, подтверждающих доблесть ваших предков, а от женщины требуется всего лишь присутствие.

— Я… это неожиданно, ваше высочество. У меня до сих пор не было случая общения с такой знатной компанией.

— Неожиданно — не значит «нет», я так понимаю? — Галахад рассмеялся. — И что значит — не было случая? Ваша подруга Алиенора Беркли, между прочим — племянница короля и моя кузина. Куда уж знатнее. Итак, договорились. Чудесно. До вечера. Я предварительно оповещу вас. А вы знаете, кстати, что один из ваших предков, лорд Гунтрамн Оргин, едва не стал королём? Это произошло почти триста лет назад…

— Неужели?..

— Да. Я расскажу вам. До свидания.

Галахад поклонился и, кивнув на прощанье, вышел.

От обеда Бланка отказалась. Всё случившееся настолько её взволновало, что даже думать о еде она не могла, так что Агнес и Глэнис пришлось унести обратно два огромных подноса, заставленных разными яствами. Уходя, они беспрерывно кланялись и пересматривались, как-то неопределённо поглядывая на Бланку, так что та не выдержала.

— Стойте. Что не так?

— Ой, миледи… — Бешеное любопытство светилось в глазах обоих. — Простите нас, пожалуйста… Уже весь нижний двор гудит и рассуждает… Его светлость никогда не наносил визитов дамам. А вы — из такого знаменитого рода…

— А ну, — рассвирепела Бланка, — пошли вон…

Девушки взвизгнули и мгновенно скрылись за дверью. Спустя всего несколько минут в дверь постучали и вошла Марта Тэгвен.

— Миледи… — Она присела в поклоне; лицо было гневным и раскрасневшимся. — Я прошу вашего прощения за свой недосмотр. С вашего позволения, я пришлю вам других горничных. Как они смйли… завтра же вышвырну из Лонливена, пусть в порту улицы подметают…

Бланка встала и нервно прошлась взад и вперёд.

— Не нужно. Дворня всегда болтает языками. Я могу спросить у вас?.. Я здесь человек новый и всё при дворе для меня непривычно.

— Конечно, леди Харлех.

— Виконт Арвэль… Это всё действительно настолько необычно?

Матушка Тэгвен несколько растерялась.

— В общем, да. В настоящее время в замке Лонливен гостят, как минимум, пять… нет, шесть баронских наследниц, которые… нет, я не то говорю, отцы которых имеют виды на руку принца. Вы понимаете, что я имею в виду?

Бланка кивнула.

— Это виконтесса Изабелла Виоле, графиня Брунгильда Во, маркграфа…

— Неважно. — Бланка качнула головой.

— Да. Так вот: никогда и ни к кому его высочество не проявлял интереса. Кроме самого вежливого, и уж точно никому не наносил визита. Вы очень милая девушка, и вы из провинции, уж простите за откровенность, так что, наверное, все здешние интриги вам не знакомы, только потому это вам и говорю. А тут — покои герцогини Эмли, заботы лорда Кэдваллэдера — он же молочный брат принца, вы знаете? Я думаю, что не только прислуга шепчется. Не сегодня — завтра это весь двор обсуждать будет…

— Понятно. — Бланка нахмурилась. Помолчав мгновение, она добавила: — Всё это глупости. Ещё два дня — и ноги моей здесь не будет, понимаете? Я здесь с прошением, и меня должен принять король. Сир Галахад так сказал.

— Меня это не касается, госпожа. То, что делает или не делает леди Харлех, и уж тем более его высочество, не обсуждается. Тех двух дурёх я всё же выпорю. Не их куриного ума дело. Видят — госпожа добрая — и сразу на шею садятся.

— Не нужно. Пусть придут. Я, пожалуй, всё же съем что-нибудь.

Матушка Тэгвен поклонилась с улыбкой на лице.

— Благодарю вас, миледи.

Едва стало смеркаться, её вновь навестил мастер Орнус, на сей раз без своего смущающегося подмастерья. Агнесс и Гэнис он тоже выгнал, объявив, что всё сделает сам. Бланку он вывел на середину комнаты, развернув при этом спиной к зеркалу. Шедевр потеряет половину своей прелести, если кто-то будет видеть процесс его создания, заявил он.

Вытащив из своего огромного полотняного мешка великолепное с виду тёмно-красное платье, он принялся колдовать над Бланкой, что-то бормоча себе под нос.

— Что вы говорите? — прислушавшись, поинтересовалась она.

— О-о… вы читали «Роман о розе» сира Гильома де Лорриса?

— Нет.

— Это как гимн. Можно подумать, что женщине, но нет — это гимн портному, создавшему эту красоту. Я помню этот кусок наизусть. Слушайте. «Она была одета в пурпурное платье, и скажу вам не шутя, что не было равного ему во всём мире как по роскоши, так и по красоте, и ни один наряд не был ей так к лицу. Платье было обложено пурпуром, и на нём были вышиты изображения цветов и птиц. На шее оно завязывалось лентой, шитой золотом и весьма роскошной. Пояс был унизан по краям множеством блестящих дорогих камней. Пряжка также была из драгоценных каменьев, очень нарядная и изящная. Всюду было золотое шитьё, и вся ткань была густо обложена им. На голове у неё был золотой обруч, красивее которого никто не видел: он был из цельного золота и только хороший счётчик смог бы определить, сколько здесь камней. Гранаты, рубины, топазы и крупные сапфиры, но самый дорогой из них, голубой карбункул, красовался спереди надо лбом, сияющим девственной белизной…»